- Что-нибудь еще, господа?
- Пока достаточно. - Подхватив коробку, следователи направились к лифту.
- От богатства рождается пресыщение, от пресыщения - спесь, - произнес Славин.
Владимир, недовольный встречей с Собриным, язвительно пробурчал, бросив взгляд на невозмутимое лицо друга.
- Что-то тебя на философию потянуло.
- Видел, как у этого бизнесмена тряслись пальцы, когда он обрезал сигару?
-Лучше бы он себе что-нибудь обрезал, - буркнул Ким. - Во всяком случае, я бы получил хоть какое-то удовлетворение от этого визита.
Друзья рассмеялись.
Г Л А В А 3
Тамара сидела в кресле и пила коньяк. Ей было скучно и немного тревожно. Ссора с мужем не выходила из головы. Её не волновало, что муж узнал о её связи с молодым художником: они были уже давно свободны от моральных обязательств по отношению друг к другу. Эта связь с молодым мужчиной была для Тамары без любви, без страсти, подстегиваемая только страхом одиночества и безысходности. Намного моложе Марат поначалу заинтриговал ее своей диковатостью, непредсказуемостью. Его картины поражали мрачностью - жуткая смесь из Босха и Дали: разорванная на несимметричные части человеческая плоть, алая краска, разлитая по полотну, оторванные головы. Было что-то отталкивающее в его картинах, но Тамара заглушала в себе неприятные мысли.
Какими-то неуловимыми чертами он напоминал ей мужчину, которого она встретила в поезде, возвращаясь из Баден-Бадена, и с которым она испытала несколько восхитительных минут сексуального восторга и страсти. Перед глазами всплыло лицо: несколько грубоватое, с резко очерченным подбородком. Крупный нос, карие, почти черные глаза под широкими бровями. Мужчина улыбнулся ей, когда она вошла в купе, и то, как он прошелся медленным взглядом по ее фигуре, как посмотрел потом в глаза, вызвали протест и недоумение. И в то же время, она почувствовала, как волна жара обдала грудь, как что-то сжалось внутри и ушло, оставив легкое покалывание в пальцах рук и ног. Это длилось всего лишь мгновение, но теперь она смотрела на мужчину 'кожей'. Она вдруг явственно ощутила исходящий от него запах тела. И этот запах, этот аромат мужского тела был возбуждающим. Он вызывал дрожь где-то глубоко внутри. Почему-то больше всего она боялась, что он увидит в её глазах немой призыв. 'Стоит только ему понять, что я возбуждена, что я хочу его, и он подумает, что я - доступная шлюха, которая не прочь переспать с первым же мужчиной, оказавшись с ним в подходящей обстановке'.
Она сидела, сцепив, слегка дрожащие руки на коленях и смотрела в окно, за которым проносились, сменяя друг друга: дома, мосты, невысокие, словно игрушечные - березки, выстроившиеся ровными рядами вдоль полотна... Они о чем-то говорили, но для нее не было смысла в этой болтовне. Одна мысль пульсировала в голове в такт колесам: 'Хочу его! Хочу, чтобы он прижал меня к себе и...' Дальше фантазии обрывались, обедненные прозой и унижением семейной постели.
Они пошли в ресторан. Время незаметно мчалось вслед за легкой болтовней, запиваемой дорогим коньяком. Он назвался Сергеем Анатольевичем, возвращался из Берлина, где был в командировке. Чем занимается? О!... Сразу так и не расскажешь... Мужчина щелкал зажигалкой, закуривая сигарету, пристально смотрел ей в глаза, чуть улыбался, отчего душная волна, поднимаясь откуда-то из глубины, обдавала жаром ее скулы, и она опускала глаза.
Глубоко за полночь, разгоряченные коньяком, они вошли в купе. Она только посмотрела на него вопрошающим, полным желания взглядом, как он обнял её за талию и довольно решительно, что не оставляло никаких сомнений в его намерениях, привлек к себе. 'Пусть думает, что я - шлюха, пусть думает, что угодно. Пропади все пропадом!' Думала Тамара, все сильнее прижимаясь к крепкому телу. Яркие огни от проносящихся встречных поездов на краткий миг освещали его карие глаза, которые мерцали в темноте, будто втягивая ее в себя.
Мужчина склонил к ее лицу голову, Тамара закрыла глаза и отдалась поцелую, чувствуя, как его рука легонько сжала ягодицы. Яростное желание захлестнуло её, наливаясь тяжестью внизу живота. Неожиданно он отстранился и осторожно опустил её на диван. Она легла, уже готовая к тому, что он навалится на нее и возьмет быстро и грубо, как всегда делал муж. Но мужчина присел на корточки и снял с её ног туфли. Движения, какими он ласкал щиколотки, заставили её задрожать от непреодолимого искушения броситься на него, но она только закрыла глаза и, сжав зубы, отдалась ласке.
Слегка касаясь губами колен, он целовал ноги, поднимаясь все выше и выше. Она никогда не думала, что такие ласки могут довести ее до такого исступления, так возбуждать... Сердце готово было выскочить из груди, она задыхалась. И когда он приник к её рту, жадно захватывая губами её губы и вталкивая язык в рот, водя по небу, она почти потеряла сознание от охватившего её желания. Но он опять отстранился, неторопливо снял рубаху. Она увидела безобразный шрам, который словно обруч, опоясывал шею. Проведя дрожащими пальцами по шраму, вопросительно посмотрела на мужчину, но он покачал головой, сжав ее руку, отвел от себя. Затем, расстегнув блузку, медленно провел пальцами по шее до ямочки между грудями, взял за сосок и, чуть оттянув, сдавил. Тамара вскрикнула от боли, на мгновение ей стало страшно. Она пыталась разглядеть в темноте глаза мужчины, но он, приникнув к её губам, стал целовать, раздвигая зубы языком. Подчинившись его воле, она закинула руки ему за шею и, прильнув всем телом, ощущая жар возбуждения, сомкнула ноги на его бедрах. Он оказался умелым и страстным любовником. Впервые за годы брака, она испытала оргазм. Это ощущение было таким необычным, таким сильным. Ее тело билось в судорогах, причиняя почти физическую боль. А потом пришло успокоение и легкость, разлившаяся от бедер по всему телу. Закрыв глаза, Тамара вдруг увидела себя со стороны: белое тело, распластанное под мужчиной, ее ноги, сжимающие бедра, подрагивающие ягодицы мужчины, когда он с силой входит в нее... Эта картина возбуждала, притягивала, и в то же время... Тамара не могла объяснить, но чувство какого-то разочарования и пустоты постепенно просачивалось в душу, словно ледяная вода... Больше она не испытала оргазм, несмотря на то, что мужчина входил в нее еще несколько раз.
Утром, словно не было бессонной ночи, свежий и подтянутый, мужчина вышел на перрон и неторопливой походкой направился в сторону вокзала. Тамара, глядя ему в спину, думала, что для этого мужчины, она стала очередной женщиной, с которой он неплохо провел время. И теперь он возвращается в свой мир, где ей нет места. Всю следующую неделю, она жила воспоминаниями о встрече в поезде. Но постепенно и это воспоминание стерлось, оставив только легкое удовлетворение и разочарование одновременно.....
Тамара вздохнула, провела рукой по лицу, словно стирая воспоминания.
'А гнездышко он неплохо обставил, даже можно сказать со вкусом. Интересно, откуда у этого "мазилы" такие доходы, чтобы иметь 'плазму' в полстены? Музыкальный центр, этот иранский ковер во весь пол, уж она разбиралась в коврах. Этот был ручной работы и стоил наверняка бешеных денег. Неужели, продавая такую дешевку, как его картины, можно так зарабатывать'?
Тамара встала, подошла к картине. 'Гадость... Неужели нельзя повесить что-нибудь из импрессионистов, или французских реалистов? Ей нравился Камиль Коро. У нее в спальне висели две очень хорошие копии картин этого знаменитого француза. Особенно она любила 'Купание Дианы'. Пастельная прозрачность, серебристое сияние мазка великого мастера завораживали её. Она испытывала почти физическое наслаждение, глядя на эти картины. Вот это - настоящее искусство, а не эти, спроецированные на холст, сны шизофреника.
Тамара потрогала раму, 'куда интереснее всей этой мазни, во всяком случае, чувствуется рука мастера. Надо спросить, кто её сделал'. Она давно собиралась отреставрировать старый комод, что достался ей от бабушки. Проведя пальцами по ажурной резьбе рамы, вдруг почувствовала небольшое, еле заметное движение. Тамара замерла, присмотревшись. Только сейчас она заметила, что хромированные планки, к которым крепилась картина, не были просто украшением, они выполняли роль рельсов. Картина, которая была во всю стену, двигалась! Это открытие слегка шокировало и даже немного испугало её. По телу пробежал холодок, Марат никогда не говорил ей, что за картиной что-то находится. Она так увлеклась рассматриванием картины, что не слышала, как подошёл Марат.
