Владимир отложил книгу и посмотрел на друга.

- Этот Шрам через смерть другого человека хотел получить новое воплощение что ли? Странно все это...

   - Интересная, необычная руна. Мы можем только догадываться, что хотел сказать народ кельтов, рисуя это знак. С одной стороны, это знак устранения препятствий, но нельзя прямо воспринимать, как физическое устранение чего-то. Видимо так истолковывал этот знак, Шрам. Может, он выжигал этот знак, соединяя в единое свою жажду убивать, выбор и сам предмет убийства, соединяющий все в треугольник? В общий оккультный принцип, соединяющий полярности? Я так понимаю, что благодаря этому знаку, человек получал возможность отойти от препятствия и, обойдя кругом, найти другой выход перед угрозой поражения. Путь предпочтения, преодоление себя...

   - Так... Баста! - решительно оборвал друга Владимир. - Я еще буду мозги выворачивать с этими эзотерическими символами? Нет уж, уволь... Надо ехать к Павлову и добиваться ордер на обыск фабрики Собрина.

   -Не знаю, что-то мне подсказывает, не так все просто. - Задумчиво пробормотал Славин, закрывая книгу. - Пока все это только наши предположения. Нужны факты...А вот их-то, как раз пока у нас и нет. Нет ни одного прямого доказательства причастности Собрина к этому делу, что мы представим? Только наши догадки. А догадки, сам знаешь...

   - Может быть, сын Шрама - слабое звено в этой крепкой на вид цепочке?

   - Очень даже может... Но пока этот Максим Ануров как "неуловимый Джо".

   - Ничего... И не таких вылавливали. Надо забросить сеть с мелкими ячейками и этот крысёныш попадется.

   Г Л А В А 8

   Тамара пристально рассматривала себя в зеркале: возраст неумолимо откладывал отпечаток на внешность, и это портило настроение. Сегодня были приглашены несколько самых близких знакомых: отмечали успешно прошедший вернисаж картин Марата. Она с сарказмом в душе смотрела на этих, ничего не смыслящих в искусстве снобов, и потешалась в душе, глядя, как они приходили в восторг от этого "хлама от искусства". В душе копилось глухое раздражение. Она устала. Устала от Марата, мужа, перестала понимать сына. В последнее время он стал замкнутым, нелюдимым. На все её вопросы, он только отмалчивался или кривил губы. Иногда она ловила на себе его взгляд. Казалось, он хотел ей что-то сказать но, заметив, что она смотрит на него, опускал глаза и отворачивался.

Ей не хватало воздуха, она задыхалась в этой атмосфере лжи, ненависти и притворства. Хотелось сбежать куда-нибудь, зарыться в песок, как страус и никого не видеть и не слышать. Неужели, она так и закончит свою жизнь, живя от одной подтяжки до другой, изнуряя себя постоянными диетами? Да пропади все пропадом! Все равно - нет счастья, и не будет! Как бы она себя не холила, глаза Марата всегда цеплялись за упругую попку и высокую грудь какой-нибудь смазливой молоденькой девчонки. А мужу вообще на нее наплевать. Исчезни она завтра, он и не заметит.

   "Может быть, уехать к матери? - Тамара уже забыла, когда была у нее последний раз; только звонила, справляясь о здоровье. Она вспомнила запах лошадей, свежего сена. Уютная гостиная, камин с неизменными слониками, алое на подоконниках, кружевные салфетками на подголовниках кресел и дивана. Огромный дубовый стол под зеленым абажуром с бахромой. Тихая патриархальная жизнь. Она воспрянула духом, может, действительно, так и сделать? Завтра же начну собираться. Когда она вышла к гостям: веселая, элегантная, в платье из зеленой тафты и изумрудами в ушах, так шедшими к ее рыжим волосам, муж скривил губы в улыбке.

   - Ты сегодня восхитительна!

   - Не сомневаюсь. Кстати, хочу тебе кое-что сказать, как только проводим гостей.

   Собрин нахмурился, уголки губ дернулись в недоброй усмешке. - Ты не можешь обойтись без сюрпризов.

   - На этот раз я думаю, ты будешь только рад.

   - Надеюсь, - едко бросил он и, отвернувшись, пошел навстречу гостям.

   Тамара поискала глазами Марата. Тот стоял с Симоновой, нещадно дымившей ему в лицо сигарой. Она что-то громко говорила, прерывая монолог кудахтающим смехом. Марат, почувствовав взгляд Тамары, прервал поток язвительной лавы. Поцеловав руку Симоновой, он направился к Тамаре.

   - Я уже соскучился. Мне кажется? или ты в последнее время избегаешь меня.

   - Немного устала. События последних дней совсем выбили меня из колеи.

   - Верю! - он сжал ей локоть, чуть притянул к себе.

  Тамара посмотрела в его глаза с неестественно расширенными зрачками, и у нее сжалось сердце.

   - Я видел, что ты делала у меня в спальне, - прошептал он, приблизив губы к её уху.

   Она сделала слабую попытку отстраниться, но Марат цепко держал её, не отпуская.

   -Знаешь, что кошку погубило? - его рот улыбался, но глаза смотрели холодно, отчужденно.

   Тамара попыталась улыбнуться, но губы словно стянуло судорогой.

   - Ну, ты же знаешь, любопытство - милый порок всех женщин, - она кокетливо прищурилась. - Любовь моя, ты так нервничаешь, можно подумать, в той комнате ты держишь убитых любовниц!

   Внезапно ее начал разбирать истерический смех. Марат отшатнулся, ни слова не говоря, отбросил её руку и, отвернувшись пошел, раскачиваясь, задевая гостей. Тамара поймала несколько любопытных взглядов. Взяв у подошедшего официанта бокал шампанского, чуть пригубила. Повернув голову, столкнулась с пристальным взглядом мужа. Окинув гостей взглядом, увидела сына. Михаил разговаривал с директором компании "Дайли Фудз". Она обратила внимание, как он в последнее время осунулся, похудел. Глаза на бледном лице ввалились и лихорадочно блестели.

Сердце сжалось, она вдруг подумала, что совсем не знает, чем Михаил живет в последнее время. Погружение в собственные проблемы, переживания последних дней заслонили, отодвинули на второй план сына. Вздохнув, она поискала глазами в толпе Давида Гараняна. Она с нетерпением ждала, когда придёт музыкант и разбавит своим присутствием невыносимую обстановку вечера. Она так любила слушать, как он исполнял джазовые композиции. "Хоть что-то приятное должно же произойти! Ах, вот и он!"

Она с облегчением увидела входящих Давида и высокого, крепкого сложения мужчину рядом с ним. Протиснувшись сквозь толпу гостей, подошла к мужчинам.

   - Дорогой Давид! Спасибо, что пришел. Надеюсь, порадуешь меня.

   Музыкант церемонно поклонился.

- Хочу представить вам моего друга... Роман Венсенс.

  - Тамара. Хозяйка этого раута, - с легкой иронией произнесла она и протянула руку. Мужчина наклонил голову и осторожно поцеловал кончики пальцев.

  - У вас интересная фамилия, это испанская?

  - Да, моя мать из Испании.

  - Испании? Расскажите, мне очень интересно... Если, конечно это вас не затруднит.

   Давид с удивлением смотрел вслед Тамаре и Роману. Он знал эту женщину, она никого ближе, чем на три шага к себе не подпускала, оберегая свое прайвеси. А тут, под руку с мужчиной, с которым только что познакомилась?

 Проходя мимо Марата, Тамара мельком глянула на него и поразилась, насколько мрачным было его лицо. Оно было более похоже на посмертную маску, чем на лицо живого человека. Он глянул мимо нее пустыми глазами и отвернулся.

   "Что с ним такое? Эти глаза... Неужели она права, и он принимает наркотики? Впрочем, это не ее проблема. Она решила, и она уедет, выкинув его из своей жизни, как ненужный балласт. Слишком много сил ушло на борьбу, она не хочет больше продолжать играть свою роль в этом театре теней, где отсутствуют настоящие чувства, искренние отношения.

   -Вы куда-то очень далеко ушли, - мягкий голос вывел её из задумчивости.

   Тамара посмотрела на рядом стоящего мужчину и улыбнулась.

   -Не дальше своего дома.

   Она почувствовала неясное стеснение в сердце от внимательного взгляда синих глаз.