После этих слов поросята приободрились.

– По-по-помочь? В чем помочь? – выдавил из себя Ниф-Ниф.

– Зима скоро придёт, а жильё-то у вас плохонькое. Мёрзнуть будете, бедолаги. Не то что ваш братец Наф-Наф! Живёт себе в тёплом кирпичном доме, по вечерам кофеек у камина пьёт, о братьях и не вспоминает.

Тут, справедливости ради, надо заметить, что у Нуф-Нуфа слова в защиту брата выскочили:

– Да вы что? Он нам вместе предлагал дом строить, но мы сами не захотели.

– И правильно, что не захотели! Играть и веселиться-то когда? Нельзя себе в развлечениях отказывать. Вот только зимой несладко придётся. И что это ваш старший братец не понимает, что молодёжи больше гулять хочется? Но есть у меня желание вам помочь.

– Как помочь? Что нужно сделать? – наперебой спрашивали заинтересовавшиеся поросята.

Тогда-то этот кто-то и научил их, как подговорить Серого Волка для розыгрыша. Главное – надо было Волку на жалость надавить, мол, старший брат всё себе забрал и их, маленьких, обижает, жить в плохоньких домишках заставляет.

Волк поверил и решил: проучит старшего брата, а младшим хорошие условия обеспечит.

Думали поросята, что этим всё и закончится. Но чтобы Серый Волк в тюрьму попал, – нет, не хотели они этого.

Но это всё случилось позже.

На Серого Волка уголовное дело было заведено.

Наф-Наф к участковому Михайло Потапычу сходил и на проделки Серого Волка пожаловался. Стыдно стало: одно дело – братца обмануть, чтобы в домик вселиться, и совсем другое – невиновного Серого Волка, который искренне им помогал, в тюрьму отправить. Вот так лень и праздность довели Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа до преступления.

Вечером Ниф-Ниф и Нуф-Нуф вышли прогуляться да поговорить, чтобы их Наф-Наф не услышал.

– Что делать будем? – спросил Ниф-Ниф.

– Не знаю, но Серого Волка жалко. Он-то думал, что Наф-Наф нас обижает, – ответил Нуф-Нуф. – Я узнал: Серому большой срок грозит.

– А может, во всём сознаемся? – предложил Ниф-Ниф. – Пойдем к участковому, он медведь справедливый. Покаемся, может, и обойдётся всё для нас.

И тут они снова услышали знакомый голос: «Не обойдётся!» Поросята, взвизгнув, подпрыгнули:

– Ой, это опять ты, таинственный шёпот!

– Я! – Но на этот раз из кустов слышались грозные нотки. – В прошлый раз вы меня только слышали, а сегодня ещё и увидите, и, надеюсь, больше в ваших головках не появятся глупые мысли.

И в самом деле, из-за кустов показалась страшная-престрашная голова. Огромные глаза сверкали огнём, нос крючком, уши торчком, зубы острые, большие, как у здоровенной пилы.

Более жуткую физиономию и придумать сложно. А эта жуткая рожа ещё и говорит.

– Завтра вы пойдёте к участковому и тоже напишете заявление на Серого Волка, а иначе я вас сам съем и косточек не оставлю! Поняли?

– Пппо-по-поняли, – заплакали поросята.

– То-то же! – грозно и самодовольно сказала рожа. – Поздно про совесть вспомнили, обманщики! А теперь – бегом в милицию, и, если я узнаю, что вы не послушались, никакой каменный дом вас не спрячет!

Написали поросята заявление, отнесли Михайло Потапычу. После этого страшная рожа являлась ещё пару раз – попугать, напомнить о молчании.

– И что теперь с нами будет? – дрожа, спросили поросята Мишу. – Съедят же нас! Знаете, какие огромные зубы у этой рожи!

Хвостик, Петя и Наф-Наф, серьёзные, как никогда, сидели молча под впечатлением от рассказа.

Даже про подленькое поведение самих поросят как-то позабыли. Тоже жутковато стало. Только Медвежонок сидел тихо: не потому, что испугался, а потому, что задумался.

– А как выглядят лапы у этого чудовища? Когти большие? А хвост у него есть? Туловище не полосатое? – засыпал поросят вопросами Миша.

– Не знаем, – растерянно ответили Нуф-Нуф и Ниф-Ниф. Потом переглянулись и честно признались: – Мы, кроме страшной рожи, ничего не заметили, уж очень сильно испугались.

– Может, испугались, – согласно кивнул Миша, – а может, просто не могли увидеть. Кажется мне… – и замолчал, снова задумавшись.

– Что кажется? – Все принялись тормошить Мишу.

– Кажется, – продолжил Миша, – что рожа – это не рожа, а просто страшная маска. А раз маска, то кто-то за ней скрывался, пытаясь ввести вас в заблуждение. Вопрос теперь такой: «Кто скрывался за страшной маской?»

– И в мыслях не было что-нибудь у Деда с Бабкой сломать! – со слезами на глазах твердила Мышка.

– Вы лучше расскажите, как дело было, – сказал Михайло Потапыч.

– Я теперь частенько бываю у них в гостях, ну, после того, как репку помогла вытащить. Они её огромную вырастили, а вытащить не смогли. Позвали всех на помощь – и Внучку, и собаку Жучку, и Кошку, но ничего не выходило. Пришлось свои дела бросить – прийти на помощь. Вытащили. С тех пор я у них желанный гость.

– Самую суть, пожалуйста, – попросил Потапыч. Его немного раздражало многословие Мышки.

– Я только самое важное, – тараторила и тараторила Мышка. – Пришла я в гости, а у Деда с Бабкой яйцо золотое на столе лежит. Стол весь во вмятинах. Это они яйцо разбить пытались. А я раньше карате занималась, кирпичи хвостом ломала. Предложила, на беду, свою помощь, мне ведь нетяжело на бегу раз хвостиком махнуть. Махнула, а это так называемое золотое яйцо – вдребезги, осколки в разные стороны полетели. Дед с Бабкой в слёзы, расстроились, что яйцо не полностью золотое оказалось, только краской сверху покрашено. Тут меня в порче имущества и обвинили. А за что? Ведь сами били-били, только разбить не смогли. Я им помогла и во всём виноватой оказалась. Теперь сижу здесь ни за что ни про что. Где справедливость? Где логика?

– Совсем-то невиновной не прикидывайся. Кто сыр в буфете воровал? – притушил стенания Мышки Михайло Потапыч. – А по поводу золотого яйца разберёмся. И если невиновна – освободим, а виновна – накажем! Вспомни, Мышка, а кто ещё был в это время у Деда с Бабкой.

– Ну, эта, Курочка Ряба, сами хозяева. Больше никого не видела. Хотя, похоже, был кто-то, но ушёл передо мной. Когда я подходила, то слышала, как Курочка Ряба прощалась с кем-то. Но кто это был, не знаю.

– Ладно, придётся опросить остальных, – решил участковый. У него в голове уже почти сложилась картина преступления.

Дело в том, что он вчера получил из управления оперативную информацию: сообщалось, что ограблен Лукоморский музей искусств. Украли один из знаменитых экспонатов музея – Золотое Яйцо. Говорят, оно было изготовлено из золотых скорлупок, привезённых с острова Гвидона. А изготовил его лучший ювелир царя Гороха, кажется, его звали Фаберже. Преступление было совершено глубокой ночью, свидетели вроде и видели что-то, но рассмотреть детально не могли. Да, из-за парковых деревьев вылетел странный предмет, напоминающий бочку, а внутри восседала неопознаваемая лохматая личность, размахивала метлой и что-то выкрикивала. Протаранила окно музея на третьем этаже, разбила витрину и, несмотря на вой сигнализации, схватила яйцо, и через то же окно скрылась в темноте. Были предположения, что личность эта – Баба-яга. На дому старушки с тёмным прошлым произвели обыск, но Золотого Яйца там не было. Но как раз во вверенном Михайло Потапычу лесу проживала внучатая племянница той Бабы-яги – Бабка-ёжка. Не исключено, что похищенное сокровище находится у неё.

Михайло Потапыч собрался навестить Бабку-ёжку, и тут случилась история с Бабкой, Дедом, Курочкой Рябой и Мышкой. Сопоставив все факты, участковый предположил, что каким-то образом Золотое Яйцо попало именно к Курочке Рябе. Не верил он слухам, что Курочка снесла Золотое Яичко. Быть того не может! Впрочем, решил разобраться со всеми деталями непосредственно на месте.

Отвёл Мышку в соседнюю комнату, налил стакан клюквенного морса, дал почитать журнал «Мурзилка».

– Посиди пока здесь, подожди моего возвращения, – сказал на прощание.