Огрызки скал пронзили паруса «Галафейца», грохот заглушил сигнал тревоги. Каюта задрожала, жалобно взвыли стены и половицы. Пыль посыпалась с потолка, посуда упала со стола и разбилась с тонким резонирующим звоном, который утонул в оглушительном гомоне. Сердце корабля низко заурчало, воздух нагрелся и завибрировал. Судно ускорилось, и рокочущая геенна осталась позади.

Ликующие вопли наемников донеслись с палубы, Нуаркх поддержал их свистящим смехом. Лантрисс почувствовала, как задрожали ноги. Ее взгляд налился темнотой, девушка жалобно пискнула и обмякла в хватке тоннельника.

Нуаркх осторожно поднял Лан на руки и, оттолкнув дверь ногой, вышел в коридор. Всюду царила суматоха, по трюму витал страх и запах холодного пота. Поврежденные лампы тускло мигали в тисках стальных канделябров. Через пробоины корпуса в недра «Бродячего Галафейца» пробивались столбы фиолетово-зеленого света и клубы обсидиановой крошки. Крупные осколки скал завязли в стенах и потолке.

Тоннельник поморщился, когда чувствительный слух начали терзать испуганные выкрики и сдавленные рыдания. Почти две трети команды были учеными и дипломатами. Многие из них уже пожалели, что решились на соблазнительную авантюру и отправились на Урб с первой же крупной экспедицией. Некоторые метались по судну в приступе паники, другие бесцельно шатались, зажимая раны и спотыкаясь о разбросанные вещи. Бравые наемники, облаченные в накидки с пятью скрещенными копьями, напротив были в приподнятом настроении. Не прерывая оживленные беседы, они успокаивали раненных и вели их в лазарет. Другие уже спешили на палубу с ремонтными наборами.

Нуаркх взобрался по крутой лестнице и вырвался из полумрака внутренних помещений. Палуба блестела от въевшейся обсидиановой крошки, всюду зияли пробоины. Паруса из тонких пластин парящего камня жалобно трещали на мощной центральной мачте. Каменные осколки выворачивались из зажимов и медленно плыли вверх чтобы накрыть судно ярко-желтым куполом. Сквозь медленно вращающиеся обломки проглядывался силуэт кольца-Урба, мрачневший на фоне колючих звезд. Десятилетия прошли с тех пор, как Нуаркха изгнали из племени и он был вынужден покинуть родной мир. Снова увидев позабытую панораму, тоннельник вспомнил о детстве и старых друзьях, которые уже давно растворились в желудках змеев.

— Как она? — Нуаркха из раздумий вырвал мелодичный голос Орека Каламита — офицера наемников и капитана «Бродячего Галафейца». Он был уроженцем мира под названием Син, но вырос среди народа Лантрисс, и пытался подогнать внешность под их стандарты. Поэтому темно-синяя пятнистая шерсть была тщательно выбрита, лезвие щадило лишь роскошные вибриссы, кустистые брови и пышные кисточки на острых ушах. Орек был невысок, примерно как Лантрисс, но почти вдвое шире. На мускулистом четырехруком теле трещал синий капитанский китель, под цвет огромным, выпученным глазам. Мозолистые кисти с ухоженными когтями укрывали тонкие перчатки из кремовой кожи. Массивный разветвленный хвост, заменявший ноги, был скрыт под светло-бежевой тканью.

— Это рана кажется довольно неприятной, — Орек пристально рассматривал предплечье Лантрисс, запачканное ее голубой кровью.

— Вырывалась и порезалась о мои руки. Ничего серьезного, разве что шрам останется, — небрежно отмахнулся Нуаркх, — Пасть сожрала кого-нибудь?

— Одного дипломата из бледных, не успели оттащить идиота от борта, — наемник пожал массивными плечами и широко улыбнулся. В разрезе тонких губ сверкнули ряды выбеленных клыков, — пару наших зацепило осколками. Не слишком гладкое начало, но мы не собираемся поворачивать назад.

— Зануду Филмафея чудом не сдуло? — с надеждой поинтересовался Нуаркх, неспешно подходя к парапету.

— Ха, эту гору не сдвинуть даже пасти, — Орек облокотился на резные перила, парой свободных рук он ловко забил курительную трубку. Клыки звонко клацнули на тонком мундштуке, расслабившееся лицо Орека исчезло за клубами ароматного голубого дыма, — когда нам ожидать первое нападение змеев?

— Мы пока слишком близко к Пасти, им не до нас. Атаки начнутся приблизительно через неделю, но бдительность на Урбе лучше никогда не опускать, — отозвался Нуаркх и небрежно усадил Лантрисс на порванный мешок, из которого струилось мелкое зерно.

— Разве ты не хотел отнести ее в лазарет? — удивился Орек, опуская взгляд на обмякшую девушку.

— Ничего с ней не случится. На Урбе даже заражение получить нельзя, — внимание Нуаркха уже приковала многоцветная панорама, проплывавшая далеко внизу. Легкий порыв ветра принес ненавязчивые аромат растений, которые буйствовали в разветвленных подземных пещерах.

— Давно тут не был? — поинтересовался Орек, пуская колечки густого дыма.

— Около восьмидесяти лет, — прикинул Нуаркх, рассматривая знакомые созвездия на болезненно-зеленом небе.

— Ого… не скучал по дому, здесь довольно красиво? — Орек хмыкнул и не дал Лантрисс свалиться на палубу, усеянную острыми осколками.

— Мой дом давно на Перекрестке Миров, — чувствительные глаза Нуаркха рассматривали красную осоку, припорошившую загнутые обсидиановые пики, — тем более панорамы Урба быстро приедаются. Бесконечные скалы и тоннели. Даже закатов и рассветов нет, светило будто приколочено к небу.

— Зато здесь некогда скучать, — усмехнулся наемник, и стер синюю кровь, сочившуюся из рассеченной губы.

— Ты был прав. Уже тошнит от этих скал, — брезгливо процедил Орек, неохотно пережевывая ломоть жесткой солонины. Свет Урбского светила проникал в каюту через огромное окно и проливался на перевернутый силуэт наемника, который вцепился разветвленным хвостом в перекладины на потолке. Капитан потянулся, выпуская из подушечек отросшие когти, и сонно зевнул. За шесть недель путешествия, он покрылся густой темно-синей щетиной со светло-пепельными пятнами, а сюртук сменил на белую рубаху с пышными рукавами. В лоснящейся шерсти бледнели новые бугристые шрамы, костяшки покрывали свежие ссадины, а из-под распахнутого воротника выглядывали бинты.

— Бросай уже, — Нуаркх скучающе растянулся в массивном кресле, закинув ноги на полированный стол. Одно из его колен тихо поскрипывало в тисках стальной рамы, которая удерживала не до конца сросшееся колено.

Орек утер массивным предплечьем слезящиеся глаза, а затем швырнул метательный нож в мишень на двери. Тяжелое лезвие с громким треском вошло в широкую морду Змея, изображенную на толстой доске. Деревяшку мгновенно пересекли темные трещины, цель разлетелась градом крупных щепок.

— Здорово, и чем теперь заниматься? Нуаркх закрыл лицо ладонью. Затем он усмехнулся и коварно сверкнул глазом, — перекинемся в карты?

— С тобой будет играть только сумасшедший! — Орек махнул когтистой лапой, а затем резко обернулся к окну. Уши отлипли от головы и навострились, глаза стали еще больше, — что-то блестит на горизонте!

— Похоже, мы, наконец, добрались до Цикломера, — заключил Нуаркх, неохотно развернувшись. Впереди, среди бритвенно-острых пиков, мерцал холодно-голубой свет.

— Долетим через пару часов, если ветер не изменится, — взбодрился Орек, хищно ухмыльнулся и плавно спрыгнул на пол, — думаю, Урб готов признать поражение!

— Не после того, как ты произнес это вслух, — усмехнулся тоннельник.

— Как думаешь, что это за тайну обещают хозяйки Цикломера? — мечтательно задумался наемник, закинув руки за голову.

— Надеюсь, Прорицательницы открыли способ прогнать Проклятье Урба, — прощелкал Нуаркх, зажмуривая глаза.

— Нет никакого проклятья, Нуа. Все мы умираем, это естественно. Почему дети Урба должны быть исключением? — Орек ободряюще похлопал друга по плечу, стараясь не дотрагиваться до острых шипов.

— Для столь философских рассуждений мне нужно больше сидра, — Нуаркх неловко выбрался из кресла, нечаянно опрокинув пустую бутылку, и похромал к двери.

— Раз я стал первым капитаном, который довел небесный корабль до Цикломера, то тоже могу позволить пару рюмок, — отозвался Орек, не переставая широко улыбаться.