Разрушительные тенденции затронули не только общедоступную сеть Министерства культуры, но и сети отраслевых специальных библиотек. Несмотря на ежегодное удвоение мирового объема научной информации[12], практически распалась ГСНТИ, созданная в советское время для библиотечно-информационного обеспечения научно-технического прогресса в стране. Исчезли отраслевые институты и бюро научно-технической информации, ликвидированы территориальные центры НТИ вместе с их библиотечно-библиографическими подразделениями. Оказались невостребованными сотни научно-технических библиотек, работавших на предприятиях, в КБ и в НИИ страны. К счастью сохранилась головная организация сети НТБ – ГПНТБ России, которая является государственным депозитарием научно-технической литературы, держателем сводного каталога по научно-технической литературе, методическим центром для научно-технических библиотек.
Свертывание и реструктуризация библиотечных сетей, по-видимому, будут продолжаться, и наивно рассчитывать на возрождение единой государственной системы, насчитывающей сотни тысяч библиотек. Всероссийский опрос, проведенный в мае 2015 года фондом «Общественное мнение» (ФОМ), показал, что только 12 % россиян посещали библиотеку менее 6 месяцев назад, а остальные объяснили пренебрежение библиотечными услугами нехваткой свободного времени (33 %), скачиванием литературы из Интернета (23 %), покупкой литературы в магазинах (20 %), наличием обширной домашней библиотеки (18 %). При этом 30 % провинциальных респондентов полагают, что через 10–15 лет библиотеки с печатными книгами должны исчезнуть, а в Москве и Санкт-Петербурге «могильщиками библиотек» являются более 40 % населения[13]. Вывод получается такой: в обозримом будущем сети общедоступных и специальных библиотек в России станут значительно меньше, но спрос на библиотечно-информационные услуги значительно возрастет. Поэтому современная библиотека в информационном обществе XXI века должна быть иной, чем нынешняя библиотека. Какой – вот в чем вопрос.
5. Кризис библиографии. Инфраструктурное назначение библиографического института заключается в создании и поиске библиографической информации, необходимой для книгоиздателей, книготорговцев, библиотекарей, читателей-книголюбов и прочих субъектов документных коммуникаций. Здесь библиография выступает как вторичная документальная система, выполняющая в библиосфере поисковую сущностную функцию. Отсюда следует, что библиография суть поисковая инфраструктура библиосферы. Головным учреждением библиографической отрасли является Российская книжная палата (РКП), которая успешно обеспечивает издание текущих «летописей» отечественных книг, газетных и журнальных статей, нот, изопродукции, картографии, ведет статистику печати, хранит национальный Архив печати («книжную память нации», включающую в себя сегодня около 90 млн единиц хранения), осуществляет научные исследования в области библиографоведения и книговедения. Поэтому указ В.В. Путина в декабре 2013 г. о лишении РКП статуса самостоятельного учреждения и преобразования её в филиал ИТАР-ТАСС выглядит неоправданной антикнижной акцией.
6. Депопуляция библиотечной профессии. Министерство культуры РФ в ежегодном Государственном докладе 2015 года констатировало, что численность библиотечных работников, составлявшая в 2014 г. 147 тысяч человек, в 2015 уменьшилось до 141,2 тыс. человек, причем количество работников с библиотечным образованием сократилось на 2,5 тысячи. 26 сентября 2016 г. на совещании в Министерстве культуры сообщалось, что во всех вузах, осуществляющих обучение по специальности «Библиотечно-информационная деятельность» (восемь вузов Минобрнауки и тринадцать вузов Минкультуры России) наблюдается отток студентов. В 2015 году по данной специальности в вузах Минкультуры обучалось 3590 студентов, было принято на обучение 873 человека, выпуск составил 566 специалистов; в 2016 году принято 504 обучающихся, а на 2017 год с учетом потребности регионов в библиотечных кадрах установлено 437 бюджетных мест. Для сравнения: в 2005 году обучалось всего 7086 студентов, было принято на обучение 1457 человек, выпуск составил 1161 человек. Таким образом, количество обучающихся по библиотечной специальности за последние 10 лет сократилось на 3496 человек (50,6 %), количество принятых на обучение сократилось на 584 человека (59,9 %), а выпуск специалистов сократился на 595 человек (48,7 %).
Библиотечная профессия всегда была уделом бессребреников и нестяжателей, способных, как отметил один интеллектуал, «долго существовать при безденежье и не жаловаться на плохие условия труда». Справедливая оценка труда библиотечного работника никогда не рассматривалась как серьезная социально-экономическая проблема. Библиотечно-профессиологическое исследование, проведенное нами в начале XXI века, выявило немало энтузиастов-книжников предпенсионного возраста и катастрофический дефицит молодежи. Хуже всего, что только 4 % выпускников высшей библиотечной школы планируют связать свою биографию с библиотечным делом, а 68 % предпочитают частное предпринимательство вне библиотечно-информационной сферы. Вырисовывается кошмар «разбиблиотеченных» библиотек, то есть учреждений без книг, без читателей, без библиотекарей, но с вывеской «библиотека».
2. Причины кризиса библиосферы делятся на объективные, не зависящие от воли государственной власти, и субъективные, обусловленные дурным управлением отечественной культурой и пассивностью библиотечного сообщества.
а) Объективный характер имеет всемирно-историческая тенденция глобализации. Глобализацию сопровождает информатизация, которая способствует вытеснению полиграфической коммуникации электронной цифровой коммуникацией. Глобальная сеть Интернет предлагает мировому сообществу в бесплатном круглосуточном доступе гигантские, непрерывно пополняемые и корректируемые массивы мультимедийной информации на любой вкус. Формируется новый антропологический тип – homo informaticus, оснащенный индивидуальными устройствами для мобильного доступа ко всему разнообразию цифровых информационных ресурсов и чуждый книжному чтению.
б) Дегуманизация населения России. Главным этическим противоречием техногенной цивилизации является диспропорция между стремительно растущей технологической мощью и упадком культурно-этических норм. Россия давно уже находится в зоне риска и риска, надо признать, весьма опасного. В конце прошлого века философ Мераб Мамардашвили написал, выражая общую обеспокоенность российской интеллигенции: «Я боюсь, что современная Россия становится зоной антропологической катастрофы, ибо слишком явственно проступают в её лике симптомы дегуманизации»[14]. Российским недугам посвящен необозримый массив официальных, публицистических, политических, научных, философских, футурологических и прочих публикаций, которые пестрят терминами «депопуляция», «деградация», «обнищание», «деиндустриализация», «дискредитация идей свободы и демократии», «криминализация», «коррупция», «беззащитность», «дестабилизация», «бездуховность», «обман, предательство, бесстыдство» и другими, сравнительно недавно не отличавшимися высокой частотностью в русском языке.
Растет социальное расслоение и ужесточается межэтническая вражда. У нас очень мало социально ориентированных предпринимателей, умных и деловитых чиновников, нет цивилизованного гражданского общества и авторитетной власти, пользующейся доверием населения. Имитация демократии и либерализма оборачивается апатией, аморальностью, беззаконием, социальной дезинтеграцией. Совесть, стыд, милосердие, альтруизм, интеллигентность старомодны и неактуальны. Мы живем в дегуманизирующемся обществе. Дегуманизация, то есть утрата облика человеческого, не только отвратительна, но и опасна. Дегуманизированная, одичавшая техногенная цивилизация нежизнеспособна, поэтому риск дегуманизации представляет собой прямую угрозу национальной безопасности страны.
