В «осевое время» начинает свое надприродное шествие логос, слово. Осознание его возможностей стало еще одним величайшим открытием того времени. Перспективы слова, например, в философии Гераклита, видятся почти безграничными – оно способно убеждать, опровергать, вести за собой, править миром. Но слово не существует вне личности, значит, потенциал этого человеческого феномена свидетельствует о неисчерпаемой силе самого человека, его способности быть над природой, быть творцом происходящего в мире. Столь же важным для расширения веры в человеческий разум стало открытие Платоном разницы между идеей вещи и самой вещью. Идея – это форма, структура вещи, появляющаяся до существования ее самой в виде предваряющего наброска, принципиального замысла. У Платона идеи трактовались прежде всего как некие божественные сущности. Но было очевидным, что и человек, владеющий разумом, способен понимать идеи и самостоятельно рождать их. Сегодня все в нашей жизни начинается с идеи, мы творим их каждодневно, не видя в этом чего-либо необычного, сверхъестественного. Однако для людей того времени осознание своего сходства с Богом в данном отношении было открытием, вызвавшим изумление и восторг, ставшим еще одним шагом к укреплению веры в человека, владеющего разумом.

В середине V века до н. э. Анаксагор, популярный в Афинах того времени философ, заявляет о существовании некоего космического ума (по-гречески – noys) и переносит на него главные функции по управлению миром, ранее приписываемые богам и природе в целом. Эта идея позволяет говорить о всесилии мысли вообще и открывает путь к признанию высокого предназначения человеческого ума. Анаксагору принадлежит популярная до сих пор и почти классическая для понимания главной направленности управляющих действий разума формула: «Вначале все было смешано; тогда явился рассудок и создал порядок».

К концу V века до н. э. Демокрит уже выделяет два вида познания: одно – посредством логического рассуждения (его он называет «законным» и приписывает ему высшую достоверность); другое – посредством ощущений (его считает «темным» и непригодным для распознания истины). Демокрит впервые говорит о прямой связи между тремя человеческими «плодами»: хорошо мыслить, хорошо говорить и хорошо делать (83).

Ключевой фигурой первого этапа «революции от разума» был Сократ (470-399 годы до н. э). Этот авторитетнейший не только для своего времени, но и на все последующие тысячелетия человеческой истории мыслитель пришел на подготовленную почву. Сократ хорошо знал работы Гераклита, встречался с Парменидом, отчасти был учеником Анаксагора. В свою очередь его учеником стал Платон, а учеником последнего – Аристотель. Удивительное, почти мистическое в своей уникальности сочетание следующих друг за другом гениев, стремящихся преобразовать человека и человечество на основе идеи разумности. Только такая сконцентрированная последовательность сверхусилий могла дать раскручивающий импульс оборотам новой человеческой цивилизации.

В этой плеяде гениев первый – Сократ. Именно в учении и деятельности Сократа Ф. Ницше видит кульминационный момент, «поворотную точку» всемирной истории. В лице этого мыслителя впервые проявилась безоговорочная и несокрушимая вера в то, «что мышление, руководимое законом причинности, может проникнуть в глубочайшие бездны бытия и что это мышление не только может познать бытие, но даже и исправить его» (98, 537). От Сократа берет начало человеческая убежденность в безграничных возможностях разума, науки, знаний, прогресса. Став идеологом «теоретического оптимизма» (Ф. Ницше), он первый приписал познанию и знанию силу универсального лечебного средства, а мыслительную деятельность объявил высшим и достойнейшим занятием человека. Ум и знания для него – основа и счастья, и добродетельности, и нравственности, и безгрешности, и красоты, то есть основа всего самого желанного, о чем могут мечтать человек и человечество. Вот некоторые из его суждений:

Сократ призывает окружающих «избавиться от пороков силой разума», и себя, как уже проделавшего эту операцию, приводит в пример. На вопрос, где люди делаются добродетельными, у него один ответ: «иди со мной и учись» (83, 28). Все просто и однозначно виделось великому эллину, ему бы посмотреть на умных и знающих людей нашего времени.

Платон (427-347 годы до н. э.) был согласен со своим наставником: добродетели можно научить. Но вместе с тем он убежден, что этот процесс должен быть дополнен активной деятельностью души. Платон говорит о приобретении знаний как некоем припоминании (анамнесисе) душой того, что ей было известно во время пребывания в высшем мире. Поэтому для него, наряду с формированием ума, поддержание в чистоте души человека – важнейшая проблема. Но все же Платон соглашается с Сократом и признает, что в условиях земного бытия главной управляющей силой является разум. Он пишет о «вознице-разуме», который управляет парой коней: «пылким» (волевым) и «вожделеющим» (чувственным). Деятельностью этого «возницы» и определяется, по его убеждению, как внутреннее благополучие каждого человека, так и возможность справедливой организации (на основе разумных законов) жизни общества в целом.

Если у Платона – на фоне его интереса к душевной жизни человека – существовали некоторые оговорки по части веры в разум, то следующий за ним классик рационализма Аристотель (384-322 годы до н. э.) довел эту веру, по сути, до фанатичного уровня. По словам авторитетного российского мыслителя ХХ века А.Ф. Лосева, вся философия Аристотеля есть не что иное «как славословие разуму и разумной жизни» (83, 247). Для него разум выше любви, страдания, наслаждения, выше всего в человеке; он может все дать и от всего избавить; в разумной деятельности – божественная сладость и путь ко всему самому лучшему в жизни. Свою «Метафизику» он начинает словами: «Все люди от природы стремятся к знанию» (9, 191). А в сочинении «О душе» утверждает, что «ум есть самое изначальное и по природе главенствующее», он есть нечто более божественное, чем само существо, которое умом обладает (9, 386); ум «всегда правилен, ничему не подвержен и призван властвовать над всем» (9, 433).

Аристотель влюблен в рассудочные построения; он убежден, что мысли, будучи изложенными и понятыми правильно, ведут к совершенству и самого человека, и его дела, не оставляют места в жизни случайностям или проявлениям непонятной судьбы. Они же – и связанные с ними знания – являются залогом психического здоровья: успокаивают человека, снимают внутреннюю напряженность, формируют «нечто разумное и знающее». Аристотель – необыкновенный любитель расчленять общее представление о предмете, детализировать его, выделять отдельные стороны, частные проявления (83, 175). Что, собственно, и стало доминирующей тенденцией мыслительной деятельности на все времена.

Аристотель настолько влюблен во все умственное, следовательно, и в Ум, что мировая Душа теряет для него платоновский смысл, он вводит понятие «разумная душа» и лишь ее признает бессмертной. Человек, по Аристотелю, есть только разум, все остальное в нем то же самое, что и у животных (9, 331). Поэтому люди должны стремиться к умственной жизни и совершенствованию ума; это – высшая цель, путь к вечному блаженству. Для Аристотеля существует лишь то, что осмыслено, логически доказано, приведено в систему. Он признает, что жизнь есть трагедия, но причину этому видит в несовершенстве жизни с точки зрения ее разумности.

Если Сократ высшей целью познания называет «познание самого себя», то есть – человека; то у Аристотеля эта цель переносится на познание мышления. Предметом исследования становятся понятия (умозаключения, суждения), существующие независимо от человека и природы. Отсюда – интерес великого эллина к разработке основ формальной логики как важнейшей научной дисциплины. Логические представления о жизни виделись ему более убедительными, чем сама жизнь. После создания системы логического мышления, способного конструировать жизнь по собственным представлениям, разум начал претендовать на роль нового бога, который может решить все проблемы этого мира, оградить человека от всех его жизненных проблем. Сам Аристотель стал верным апостолом этого бога, может быть, равным по степени преданности и готовности отстаивать свою веру жившему спустя несколько столетий тринадцатому апостолу Христа – Павлу.