— Так это он? — произнесла Амелия, приседая на корточки со мной и глядя на могилу.

— Да, — сказал я.

— Тебе грустно?

— Да.

— Мне тоже, — призналась она. — Ты скучаешь по нему?

— Каждый день, тыковка. Каждый день.

— Когда-нибудь становится лучше?

— Да, — сказал я, поворачиваясь посмотреть на неё. — Становится. Вот увидишь. Ты никогда не забудешь, конечно. Но… ты увидишь. Становится лучше.

— Ты уверен?

Я кивнул.

— Каким он был? — спросила она.

— Он был маленьким бойцом. Как ты, на самом деле. Настоящим маленьким солнышком. У него было много проблем, конечно, но он продолжал бороться. Каждый день. Он не собирался позволять чему-то встать на его пути. Ещё и упрямый маленький засранец, но я думаю, он пошёл этим в меня.

— Хотела бы я с ним познакомиться, — сказала она.

— Ты бы ему понравилась.

Я смотрел на слова на надгробии Ноя.

«Любимый сын».

— Ты в порядке, папочка? — спросила Амелия.

— Дай мне минутку, тыковка.

— Сладкая, не беспокой отца, — сказал Джексон, протягивая ей руку.

Джексон забрал детей, пошёл постоять с мамой и миссис Ледбеттер, давая мне пространство.

— Значит, вот так, — прошептал я могиле Ноя. — Пора прощаться, сладкий.

Он не ответил.

— Я скучаю по тебе, — тихо произнёс я. — Я так сильно по тебе скучаю, малыш. Но… я должен двигаться дальше. У тебя теперь есть брат и сестра, о которых я должен заботиться. Ты всегда хотел брата. Помнишь? Кого-то, с кем можно играть? Что ж, теперь он у тебя есть, сладкий. Но ему нужна моя помощь. Он немного не в порядке. Как был ты. У тебя есть и сестра тоже. Тебе бы она понравилась. Знаю, что понравилась бы. Так что я надеюсь, ты не думаешь, что я забыл о тебе, потому что я никогда этого не сделаю. Но ты должен меня отпустить, сладкий. Ты должен. Я так сожалею о том, что произошло, и мне так жаль, что ты погиб. Я знаю, ты в лучшем месте. И я знаю, что сейчас ты меня слышишь. Тебе меня не одурачить. Так что… ты должен меня отпустить. Хорошо? И я хочу, чтобы ты помнил, папочка всегда будет тебя любить. Всегда, малыш. Ты меня слышишь?

Тихий ветерок пробрался через заполненное деревьями кладбище.

— Я так долго на тебя злился, сладкий. Прости за это. Прости за всё, что я говорил. Я это не серьёзно. Я так сильно по тебе скучал. Пожалуйста, прости меня, хорошо?

Я оставался на корточках рядом с могилой Ноя долгое время, думая о нём. Всё это, казалось, случилось только вчера. Его преждевременное рождение. Эти ужасные ранние годы с метамфетаминовой ломкой, с врождёнными дефектами. Постоянная борьба в школе. Слуховые аппараты и неизбежные разочарования. Отказ от него его матери. Время, когда мы впервые познакомились с Джексоном — он настойчиво пытался найти мне бойфренда. То, как он с важным видом шёл к алтарю в той бостонской церкви, неся кольца, которые соединили нас с Джексоном в браке. Его внезапная болезнь. Эти долгие недели в больнице. Его смерть. Его похороны. Его погребение. Ужасная, нескончаемая тишина после этого.

Всё это, казалось, было только вчера, только произошло.

Однако каким-то образом прошли годы.

— Я хочу и поблагодарить тебя тоже, — шёпотом добавил я. — За то, что отправил Тони назад ко мне. За то, что отправил Тони домой. Ты поступил потрясающе, и мы ценим это.

Ветер продолжал дуть между деревьями и среди могил.

— Вилли, сладкий, ты в порядке? — спросила мама, подойдя, чтобы встать рядом.

— Я в порядке, мама.

Я встал, не глядя на неё, не глядя ни на кого.

— Идём, сынок, — сказала она, предлагая руку. — Пойдём помолимся за твоего отца и уйдём.

— Я скучаю по нему, мама.

— Я тоже скучаю.

— Но теперь всё в порядке. Я просто хотел попрощаться.

— Идём, сынок.

Я взял её за руку, и мы ушли.

Глава 110

Больше

Ты меня любишь? — спросил я, укладывая Тони в кровать.

Тони усмехнулся.

Лето пролетело. Мы провели этот день на школьных распродажах, и я был удивлён заметить, что он на размер вырос для рубашек и брюк, и его ноги росли, как чертята.

Как сильно ты меня любишь? — спросил я. — Твоя любовь большая, как диван?

Больше, — заверил он меня.

Большая, как машина?

Больше!

Большая, как школьный автобус?

Больше!

Большая, как твоя школа?

Больше!

Серьёзно? Твоя школа довольно большая, знаешь ли. Ты так сильно меня любишь?

Он кивнул.

Что ж, я люблю тебя в ответ, малыш Т. Мы с твоим папой очень тебя любим. Ты это знаешь. Верно?

Он кивнул.

И А—м—е—л—и—я тоже тебя любит.

Я люблю её, — просто сказал он.

И своего папу?

Я люблю папу!

И меня? Ты любишь своего папочку?

Я люблю тебя, папочка!

Как сильно? — спросил я.

Он притворился, что думает над этим. Он выглядел немного похожим на Ноя, когда делал это. Конечно, мы с Ноем играли в эту игру многими ночами, когда было время ложиться спать.

Моя любовь большая, как дом, — прожестикулировал он.

Это всё? Просто дом?

Большая, как… торговый центр!

Серьёзно? Он довольно большой…

Я знаю, — восторженно прожестикулировал он. — Большая, как планета!

Вау! Она довольно большая!

Я люблю тебя, папочка.

Я тоже тебя люблю, сладкий. А теперь тебе пора спать. Поцелуешь папочку?

Он поцеловал меня в щёку.

Спокойной ночи, милый, — сказал я.

Спокойной ночи.

Конец

Разнести повсюду весть. Ник Вилгус

224