— Да, но почему я? — удивленно переспросил охранник.
Игорь Николаевич раздраженно поджал губы. Он не любил, когда ему задавали лишние вопросы.
— Ты что же, хочешь, чтобы она и в самом деле пошла и трахнулась с каким-нибудь первым встречным? Наркоманом? Сифилитиком? Черножопым?! — сверкнув глазами, оскалился он. — Или, может, прикажешь мне самому ее невинности лишить?
Но красивое лицо Сергея уже приняло свое прежнее невозмутимо мужественное выражение рекламного героя. Взяв со стола деньги, он спокойно убрал их к себе в бумажник и, взглянув на шефа, уверенно произнес:
— Не беспокойтесь, Игорь Николаевич. Все будет тип-топ…
Улица Академика Королева
— Знаешь, Люська, по-моему, вы просто спятили! — заключила Ника, когда они уже подъезжали к студии. — И кто вас только надоумил этой проклятой торговлей заниматься?!
— Свекровь… — виновато оправдывалась подруга. — У нее кто-то из знакомых тоже, как мы, без работы сидел. А потом начал торговать и вроде неплохо зарабатывает…
— Торговать, милочка моя, тоже надо уметь. Или хотя бы совета попросить для начала. Особенно когда берешься не за свое дело… Ну куда вам, гуманитариям несчастным, соваться в торговлю?! Вас же любой наперсточник с закрытыми глазами нагреет!
Люська, беспомощно всхлипывая, терла платком покрасневший нос.
— Ника, ну откуда же мы знали? Мы же думали, что это порядочные люди. Тоже гуманитарии…
— Думают только «думаки», которые в Государственной Думе сидят, — презрительно скривилась Ника. — А нормальные люди — соображают! — И для большей убедительности покрутила указательным пальцем у виска…
Исповедь подруги неожиданно разозлила Нику. Она и сама не предполагала, что примет ее беду так близко к сердцу.
В сущности, с Люськой приключилась совершенно банальная история. Как это нередко случалось в нынешние времена, они с мужем оказались без работы. Оба, как назло, были учителями. Она — русского языка и литературы; Вадим — математики. По окончании института некоторое время ишачили в школе. Но, постепенно убедившись, что сеять разумное, доброе, вечное в головы стопроцентных дебилов им не под силу, надумали взять расчет.
Пока имелись в запасе некоторые сбережения, супруги ни шатко ни валко размышляли над извечным русским вопросом: что делать дальше? Возвращаться на школьную ниву оба решительно не желали. А все остальное требовало либо солидного блата, либо, как указывалось в объявлениях, энергичности и целеустремленности, каковых ни у того, ни у другого в наличии не было. Давало себя знать и еще одно немаловажное обстоятельство — возраст. Между тем скромные сбережения заканчивались, и злополучное семейство вынуждено было перейти на режим жесточайшей экономии. Одним словом, сесть на голодный паек. Вот тут-то премудрая свекровь и выручила супругов полезным советом.
На первый взгляд казалось: что может быть проще? Занять где-нибудь под проценты определенную сумму, смотаться за бугор «челноком», прикупить товар и выгодно толкнуть его на базаре! Потом расплатиться с долгами, подсчитать барыши — и снова в путь… Разумеется, интеллигентному человеку опускаться до такого уровня не пристало. Но, как гласит народная мудрость — голод не тетка. И своей костлявой рукой кого угодно заставит поступиться принципами.
Для начала Вадим не нашел ничего лучше, как с помощью одного из знакомых одолжить денег у представителей местной мафии. Ребята оказались покладистыми. Высоких процентов не заломили и вообще вели себя довольно миролюбиво. Супруги воспряли духом, в надежде что и дальше все пойдет как по маслу. Но суровая действительность вскоре разрушила эти наивные иллюзии. Взявшись за непривычное дело, оба позарились на жирный кусок и, разумеется, начисто прогорели. Попросту говоря, товар, который им всучили в Стамбуле как первосортный, годился только для свалки. Куда он вскоре и отправился, поскольку его и даром никто не хотел брать. А незадачливые «челноки» безнадежно провалились в долговую яму.
Перед свиданием с кредиторами Вадим на всякий случай даже написал завещание. Но к счастью, все обошлось. Миролюбивые бандиты всего-навсего предложили супругам отработать свой долг, на время сдав им под склад собственную квартиру. Причем вовсе не потребовали из самой квартиры выметаться.
Так началась заключительная часть этой маленькой житейской трагедии. Решив, что они еще относительно легко отделались, супруги беспрекословно смирились с тем, что их прекрасная двухкомнатная квартира в Кузьминках в одночасье превратилась в проходной двор, набитый разнообразными коробками и ящиками, за которыми в любое время дня и ночи ежечасно приезжали доверенные лица. Откуда им было знать, что в один прекрасный день, во время непродолжительного отсутствия хозяев, кто-то упомянутую квартиру обчистит, похитив исключительно оставленный на их попечение товар?! На свою беду, несмотря на сравнительно зрелый возраст, они еще многого, очень многого в этой жизни не знали…
Узнав о случившемся, снисходительные мафиози резко утратили свое былое миролюбие: до полусмерти избили Вадима, втроем изнасиловали Люську, а напоследок увезли восьмилетнего Павлика, пригрозив, что, если злополучные должники откажутся оформить на братву свою замечательную квартиру, парню отрежут голову и пришлют ее родителям. И сомневаться в серьезности этих намерений, увы, не приходилось…
Казалось, вот бы когда обратиться за советом к премудрой свекрови! Однако у Люськи хватило ума вспомнить о Нике и броситься к ней за помощью.
— Идиоты! Безмозглые кретины! Клинические идеалисты! — в сердцах воскликнула Ника, выслушав эту поучительную историю. — И что мне прикажешь теперь делать? Где я тебе возьму сто тысяч баксов? (Именно в такую сумму бандиты оценили ущерб от кражи своего товара.) Или, может, предлагаешь мне взять пушку и самой поехать выручать твоего Павлика?!
Раздавленная случившимся, Люська лишь беспомощно скулила и то и дело норовила броситься Нике в ноги, насколько это вообще было возможно в салоне ее маленького серебристого «фольксвагена».
— Вы спятили… Ей-Богу, спятили! — постепенно остывая, раздраженно ворчала Ника и одновременно обдумывала возможный план спасения Люськиного сына.
Между тем они уже подъехали к студии, где Ника, как всегда, припарковала машину на стоянке и внезапно столкнулась с еще одной непредвиденной проблемой. А куда ей, собственно, было девать Люську? Жалкая и перепуганная, подруга наотрез отказалась самостоятельно возвращаться домой, где ее якобы поджидали бандиты и насильники. Ехать к свекрови, у которой после вчерашней экзекуции пластом отлеживался Вадим, она тоже не желала. «Я не могу… Просто не имею права сидеть сложа руки… Я должна что-нибудь сделать!..»
— Все что можно ты уже сделала, — саркастически бросила Ника, тщетно ломая себе голову.
В конце концов, она подручными средствами наскоро привела Люську в порядок и поневоле затащила ее к себе на студию. Еще хорошо, что у той оказался при себе паспорт, и оставалось только выписать разовый пропуск.
Господи, ну и денек с утра пораньше!
Стоило Нике переступить порог телецентра, как на нее со всех сторон посыпались утренние приветствия.
— Morning!
— Хелло, Ника!..
— Старуха, привет!..
— Милая моя, дай я тебя поцелую!..
— Здравствуйте, Вероника Арсеньевна!..
Подругам в буквальном смысле пришлось прорываться сквозь строй дружелюбных Никиных коллег, то и дело норовивших задержать ее каким-нибудь никчемным разговором. Искусно лавируя между ними и щедро раздавая всем очаровательные улыбки, она с Люськой наконец достигла помещения редакции, где на несчастную звезду экрана тотчас бойким петушком налетел Левка Эпштейн, или попросту Лелик.
Глядя на его нескладную, тощую фигуру, с большой лысеющей головой и вертлявыми, будто у марионетки, длинными руками, невольно возникал вопрос: откуда в этом маленьком человеке берется столько фонтанирующей неукротимой энергии? В отличие от большинства людей Лелик просто ни секунды не мог спокойно усидеть на месте. Все его угловатое тело либо отдельная его часть непрестанно двигались: нетерпеливо подергивались плечи, на попугайский манер вращалась голова, ноги суетливо приплясывали, пальцы непрестанно извивались, будто выискивая, за что бы им такое ухватиться. При этом он вовсе не страдал ни эпилептическими конвульсиями, ни даже нервным тиком, как могло бы показаться на первый взгляд, но был, напротив, совершенно здоровым и психически устойчивым человеком. Всю свою кипучую энергию Лелик безраздельно отдавал любимой работе и совершенно искренне полагал, что и остальные должны были делать то же самое.
