–Это у нас, вроде, красного уголка, а в другой комнате канцелярия. Мы здесь часто собираемся – нас всего двенадцать человек, не считая Петра Сергеевича. Было…

Фарафа кашлянул, прочищая горло, потом просто так произнёс:

–А теперь на базе четыре трупа…

–Как четыре? – онемели прилетевшие.

–Да, – опустив взгляд, выдавил начальник базы. – Четыре и полный кавардак.

Он бессильно опустился на стул.

Александра не смогла сидеть – она вскочила, сжала и разжала кулаки – четыре убийства! Яснее ясного – её версия правильная, и бандиты или диверсанты где-то рядом, и вот-вот захватят базу!

–Как? Что? Объясните! – потребовал Купчик.

–Надо идти смотреть, – вырвалось у Александры. – Не чай пить…

–Через час рассвет, всё и увидите. А пока темно. У нас здесь с электричеством проблемы, – отозвался Фарафа.

–У вас со всем здесь проблемы! – почти прокричала Александра, сатанея, но смогла унять себя. Тише, Саша, тише… Сбавь обороты…

Дверь открылась – вошли пилоты.

–Давайте, Илья Ильич, Паша, наливайте себе чай, и пойдёте отдыхать, – сказал Вепрев пилотам.

Вернулись заместитель начальника базы полковник Синицын и великан Гущин. Следом вошёл завхоз.

–Капитан Бабкин, – представился он. Тридцатилетний невзрачный мужчина, немного полноватый, но с хилыми руками. Он сразу сел за стол и, по-хозяйски откупорив трехлитровый термос, стал разливать чай в пустую посуду.

Пришла тягостная тишина. Перед Александрой легла пухлая папка с личными делами офицеров базы.

–Наши самодоносы, – пошутил Синицын.

Александра автоматически развязала тесёмки папки, открыла – личные листки с фотографиями, служебные характеристики, автобиографии. Официальная, бюрократическая галиматья, оставшаяся в армии ещё с советских времён… Четыре убийства. Надо срочно начинать работать. Каждая потерянная минута грозит ещё живым обитателям базы и существованию оборонного объекта.

Видя растерянный взгляд Александры, упёртый в папку, Фарафа сказал:

–Вы, конечно, переговорите со всеми сотрудниками базы… После начала этого кошмара, у нас здесь тяжёлый психологический климат – служба брошена, все здесь, на базе. Оружия ни у кого нет – я запер его в ящике, а ключ у меня. Но все преступления совершены холодным оружием – здесь не стреляли.

–Фёдор Осипович, давайте переговорим с вами отдельно, – попросил Ваня Купчик. – Пусть офицеры пьют чай, а вы нам всё объясните с самого начала. Идёт?

–Конечно, – Фарафа встал. – Пойдёмте в соседнюю комнату. Берите личные дела. Пойдёмте…

В канцелярии размещались, помимо железной печи, письменный стол, несгораемый шкаф и застеленная серым, армейским одеялом, железная кровать, стулья. Фарафа сел за стол. Александра и Ваня Купчик уселись на стулья перед начальником базы. Петя стоя примостился у двери.

–Вы слышали о пропаже в этих местах вертолёта с золотом? – спросила Александра.

–Слышали. Сообщили из центра, когда была связь. Упал где-то рядом – это точно, – отозвался Фарафа.

–Вы говорите об этом так спокойно.

–А что волноваться? У меня вот, здесь, волнений сверх головы. Туда выбросят спасателей. А здесь вы. Спасайте нас.

–Спасём, – заверил Загин.

–Тогда, по порядку, – вздохнул Фарафа. – Я вам представлю своих подчинённых, и расскажу, что знаю.

Он взял у Александры папку с личными делами офицеров, вытащил прозрачный пластиковый файл с подборкой документов, громко вздохнул – переживал он больше всех, ибо разжалования и уголовного преследования за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей ему было уже не избежать. Он это понимал, и считал своей личной трагедией ЧП на вверенном ему объекте. Недобрая ухмылка судьбы. Оскал Зла.

–Так. Первый у нас Синицын Георгий Дмитриевич, мой заместитель. Вы с ним знакомы. Отличный офицер, тридцать семь лет.

–Подождите, Фёдор Осипович. Вы, пока, только главное говорите – психологическое состояние, взаимоотношения с другими сотрудниками, семейное положение, прошлые и нынешние увлечения, – уточнил Ваня Купчик.

–У нас все семейные. Холостяков нет. У кого семьи в Красноярске снимают квартиры, кому повезло – в общежитиях живут от военной части. Квартир обещанных пока не получили, хотя Министр Обороны, при посещении с инспекцией нашего округа дал указание в течение трёх лет обеспечить – переслали нам отчёт о его пребывании. Мы верим – сейчас всё для армии делают. У меня семья в Омске, живём вместе с моими родителями, на их жилой площади. Поскорее бы уж новоселье – все мысли об этом! – Фарафа протяжно вздохнул. – Да. Служба у нас специфическая. С семьями встречаемся, только когда в отпуск уходим. У нас отпуска по сорок пять суток. Вот и выходит – полтора месяца отдыхаем с семьей, остальное время – сидим в тайге.

–А почему вас не меняют заездами?

–Специфика службы. Чем меньше людей знает об объекте, тем лучше… Да, и привыкли уже. Даже спокойнее так. Делаешь своё дело, и никто нервы не мотает.

–Вы о жёнах? – спросила Александра.

Фарафа смешливо хмыкнул.

–Нет, я о начальстве. О женах мы скучаем.

–Сейчас есть отпускники?

–Нет. Одни приехали, другие ещё не уехали… Ладно. Синицын: отношения со всеми хорошие, ровные.

–Вы излагаете, как в фильме про Штирлица.

Фарафа, снова ухмыльнувшись, мотнул головой, поправился:

–У нас команда очень дружная. Хорошая команда. Тесные отношения у Синицына со мной, с Гущиным, с Бабкиным. Да и с остальными хорошие, ровные, служебные и дружественные отношения.

–Нет, так не пойдёт, – нетерпеливо встал Ваня. – Мы сами разберёмся с личными делами персонала базы. Давайте папку с бумагами сюда… Александра Сергеевна, задавайте полковнику вопросы по существу дела.

–Расскажите о вашей службе, – попросила Александра.

Фарафа кивнул головой.

–Да, чтобы было понятно, надо объяснить смысл, суть нашей службы. База имеет форму креста. В центре располагаются посёлок персонала и центральный пункт обработки информации – штаб, мы его называем операторской. От центра, на расстоянии ста пятидесяти километров в разные стороны расположены четыре установки слежения и атаки, они автономны, в тоже время, они связаны с центром. Каждые сутки около каждой установки дежурит по два офицера – в случае выхода из строя центра или других составляющих базы, они смогут произвести атаку вражеских спутников с уцелевшей установки… Когда строилась база, ещё при Брежневе Леониде Ильиче, во времена Великого Противостояния (сейчас мы к этому же вернулись), было плановое задание – ядерный удар ракеты США охватит диаметр поражения сто километров. То есть, каждая установка остаётся вне зоны удара… Многое поменялось с той поры, но наша база очень и очень опасная для наших недругов… Оборудование у нас очень старое, но до сих пор действенное. Ещё тридцать лет назад планировалось заменить такие стационарные базы мобильными комплексами, но руки у властей до сих пор не дошли – спешат обновить ядерный потенциал. Короче, служим на том, что есть. Двойки дежурных меняются каждые сутки. То есть, сегодня к установке номер один выдвигаются Гущин и Васин, завтра – Прозоровский и Пастухов, послезавтра Гущин и Сомов. У нас есть график выездов. Каждый раз офицер дежурит у другой установки, и с новым напарником. Дороги у нас никакие, их попросту нет, но армейские внедорожники очень проходимы, они изумительны…

–Смена проходит раз в сутки?

–Да, служба суточная – офицеры приезжают на объект, отбывают положенное время, возвращаются в посёлок за едой, меняют партнеров, и уезжают на новый объект.

–Когда дежурные в пути, у объектов никого нет? Правильно я понял? – спросил Петя.

–Да. Дежурные – это лишь перестраховка. Здесь всем правит автоматика… Думаю, наличие дежурных – это перестраховка кого-то из высокого армейского начальства, мало понимающего в процессе… Можно было бы меняться так, чтобы один кто-то всегда находился на объектах слежения, но мы решили, что лучше так – двое пришли, двое ушли. То есть, из двадцати четырёх часов, объекты без присмотра всего четыре часа, но, они всегда наблюдаются отсюда, из центрального пункта.