И Смеху показалось, что он знает, как они ее били. Он живо представил себе эту картину.

– Видите, я дрожу… Стоит мне вспомнить это, как я начинаю дрожать… Я их боюсь…

«Обычная история, – думал Смех. – Девушка хотела больше, чем получила. Она хотела все и сразу – любовь и деньги. Но так не бывает. Потому что «все и сразу» человек получает только вместе со смертью, если он чего-то достигал и смог достичь. У него все есть, и ничего нет». Ему почему-то захотелось помочь этой девушке. То ли потому что она чем-то походила на Вирджи, то ли потому что Вирджи могла оказаться точно в такой же ситуации.

– Пойдем, выпьем, – снова предложил он. – Тебе нужно успокоиться.

– Да… Мне нужно успокоиться. Мне нужно выпить…

– Как тебя зовут?

– Лиз… Меня зовут Лиз. И я пойду в бар. Да, – сказала она отважно. – Я пойду с тобой в бар. Только я не знаю, как тебя зовут.

– Я тоже не знаю, – ответил Смех и на ее вопросительный       взгляд добавил. – Я забыл.

– Как же тебя называть? – спросила она.

– Называй меня просто Рассветом.

– Рассвет? Почему Рассветом?

– Потому что ты сейчас живешь в ночи. А я хочу, что бы у тебя наступил рассвет. Я хочу стать для тебя Рассветом.

– Ты странный… Хорошо. Я буду тебя звать Рассветом. Если ты этого хочешь.

– Пойдем…

– Пойдем… Мой Рассвет!..

Они пошли в бар. Смех любил ходить в бар на третьем этаже. Ему там нравилась обстановка и курносый бармен. Он понимал Смеха и других посетителей с полуслова. Бывают такие бармены, которые умеют раствориться в желаниях посетителей. Не выражают что-то из себя, не демонстрируют себя и свое умение. Они стараются делать свое дело так, чтобы другим было хорошо, и забывают про себя.

– Садись, – показал Смех девушке за свободный столик. – Я сейчас.

Он подошел к бармену и показал два пальца. Это означало, что он сегодня вдвоем.

– Два коньяка, – сказал бармен. – И два сока.

Смех кивнул и пошел к Лиз. Они сидели за столиком и пили коньяк. Лиз рассказывала о себе.

– Я родилась в Словении. Мой папа англичанин, мать француженка. Бабушка русская…

– Дальше можешь не продолжать, – улыбнулся Смех. – Сейчас в мире все так перемешано.

– Не знаю, почему так. Мы все ищем лучших мест. И не сразу и не всегда находим то, что нужно, – сказала она.

– Да. Раньше было не одно великое переселение. Люди поднимались и целыми племенами искали лучших мест. Сейчас время индивидуалистов. Каждый это делает сам для себя.

– Ты тоже много путешествуешь? – спросила она.

Он кивнул.

Они продолжали пить коньяк. Он слушал ее болтовню. Все женщины любят поговорить, особенно, когда их слушают. Едва коньяк заканчивался, он поднимал два пальца, и официант приносил еще.

– Вот ты где? – послышалось рядом.

Лиз вздрогнула.

– Кто это? – спросил Смех.

Он обернулся и увидел нависшего над ним, словно гора, китайца.

– Я – Ван Йонг, – сказал китаец так, как будто он был Мао Дзедуном, Лениным, Гитлером или Мадонной. – Запомни, – закричал он. – Я Ван Йонг.

– Я запомнил. Ты Ваня Ëжиков, – сказал Смех, внутренне рассмеялся и подумал: «Китайская мафия. Этого мне еще не хватало».

– Что? – взревел Ван Йонг. – Кто я?

Смех встал, чтобы посмотреть в глаза китайцу. Смотреть пришлось снизу вверх. Китаец оказался выше и мощнее.

– Ваня Ëжиков. Так переводится Ван Йонг с китайского языка на русский, – пояснил он.

«Дать ему «резонансного или открутить голову, – подумал Смех и увидел внутренним зрением еще двух китайцев, которые находились за его спиной. – Нет, зачем напрягаться? Я на отдыхе».

Ван Йонг попытался схватить Смеха за плечо. Смех перехватил его руку, едва она двинулась и показал свое превосходство. Йонг понял, чтобы так перехватить руку, нужно тренированной ловкостью и уметь читать мысли.

– Я заплачу за ночь, – сказал Смех, успокаивая Йонга, и подумал: «Зачем я это делаю?.. Она похожа на Вирджи. Она чем-то похожа на Вирджи…»

– Й-ох, – китаец показал три пальца и ушел. Смех понял, что три пальца означали цену за Лиз. Они некоторое время еще пили коньяк, потом поднялись и пошли к нему в номер.

– Ты ему действительно заплатишь? – спросила она.

Смех промолчал.

– Тебе нравятся мои духи? – спросила она чуть позже.

– Мне нравится в тебя все, – соврал он. Нет, он не соврал. Врут, когда хотят получить какую-то выгоду. Он просто хотел ее приободрить. – Я, если признаться, вообще не очень люблю духи. Твои слишком яркие и навязчиво сладкие. Мне хочется улавливать не запах духов, а запах женщины, который становится едва уловимым после душа с шампунем. – Он поймал себя на том, что говорит с ней, как с Вирджи. Ему не хотелось ее обидеть, но он должен был сказать, что ее духи вызывающе пахучи.

– Я приму душ, – тут же сказала она. – Я быстро. Только смою духи.

Похоже, она поняла его. Смех посмотрел на ее порывистость и подумал: «Она похожа на Вирджи. В эту секунду он думал именно так. Но уже в следующую секунду не знал, на самом деле она похожа на Вирджи или ему это кажется. Ему даже показалось, что он сам себя в этом уговаривает. И делает он это, потому что желает, чтобы это было так.

Лиз ушла в ванную. Он разделся и лег. «Она похожа на Вирджи… – думал он. – Нет… И все-таки, нет. Она не Вирджи… У нее красивая фигура. Она привлекательна. Но… Она не Вирджи… Нет, не Вирджи…»

Он засыпал. В полусне услышал, как Лиз ложится рядом и сделал вид, что крепко спит.

Утром позвонил шеф и сказал, чтобы Смех возвращался.

– Ты мне нужен. У меня для тебя приготовлен замечательный отдых на острове…

– Вы теперь станете моим личным туристическим агентом? – спросил Смех и мысленно улыбнулся.

– Да. Ты увидишь, что у меня это хорошо получается.

– Так думают все дилетанты, – сказал Смех. – Когда-то вы так говорили.

– Я для тебя разработал индивидуальный маршрут, сынок. Ты будешь доволен.

– Хорошо, я вылетаю, – сказал шефу Смех и отключился от связи.

– Что случилась? – спросила проснувшаяся Лиз.

– Вызывают на работу, – сказал Смех, положил мобильный на туалетный столик и принялся одеваться.

Лиз сидела, повернувшись к нему опершись левой рукой о постель. Она снова напоминала ему Вирджи. Он снова начал испытывать влечение к ней. Особенно его привлекала ее открывшаяся грудь.

– Хочешь, я увезу тебя отсюда?

– Да, забери меня. Забери меня…

«Я не должен был так говорить, не должен ничего такого делать и ввязываться в эту историю», – подумал Смех и позвонил администратору, чтобы узнать о катере на берег и заказать два билета на самолет из Токио.

Не успели они одеться к завтраку, как Ван Йонг позвонил ему по телефону в номер и потребовал деньги.

– Приходи после завтрака, – сказал ему Смех и бросил трубку.

Через несколько минут в номер постучали. Смех отрыл дверь и увидел Йонга с двумя помощниками.

– Я же сказал, приходи за расчетом после завтрака, – напомнил Смех и, не выдержав, дал пришедшему «резонансного».

Расчет получился короткий. Тот задергался, словно исполнял какой-то китайский национальный танец, который Смеху, надо сказать не понравился. Он схватил китайца за ворот рубашки и, отходя в сторону, дернул на себя. Йонг, не закончив танец, влетел в номер Смеха, ударился головой о шкаф при входе и повалился на пол. За ним следом в номер таким же образом влетели его двое подручных.

– Пришли и испортили аппетит перед завтраком. Кто ж так делает? – сказал Смех.

Он взял Лиз под руку, вывел ее из номера и закрыл за собой дверь на ключ. Все необходимое было при нем. Он тут же по коридорному телефону позвонил начальнику службы безопасности судна и сказал, что в его номер кто-то проник и попросил принять срочные меры. «Пусть подумают, что Йонг хотел украсть у меня трусы, – подумал Смех и мысленно рассмеялся. Ничего более ценного в его вещах не было.

– Я возьму тебе билет до Парижа, – сказал Смех.