– Проклятье.

Бор передернулся от неприятного вида лица Гюнтера. Что за трансформация? Чем это может обернуться в конечном итоге? Он вновь повернулся к Елене и дотронулся рукой до ее лица; она вздрогнула и отшатнулась, в ее глазах вспыхнул испуг. Неожиданно для себя Бор отметил, что ее лицо было очень холодным, словно из снега.

– Все хорошо дорогая. Они ушли. Нам тоже надо уходить. Ты можешь сама идти?

Она молча кивнула головой.

Бор сунул батарею фраунгоффера в карман, пристегнул оружие к поясу и подойдя к телу Зеемана, протянул к нему руки, собираясь поднять, но получив ощутимый разряд, отдернул руки.

– О черт! – Он потер ладони о курточку, они неприятно покалывали. – Что же с тобой делать?

Он осмотрелся. Ничего подходящего, чем бы можно было защитить руки рядом не было. Он осторожно поднес руку к курточке Зеемана, между курточкой и его рукой проскочил мощный разряд, у Бора во рту сделалось кисло. Он выпрямился и шагнул к Елене.

– До него невозможно дотронуться, придется его пока оставить здесь. – Он протянул руку к Елене. – Пойдем. Я не уверен, что морфы не вернутся вновь.

Елена молча отделилась от стены и пошатываясь пошла по галерее в сторону центрального купола. Бор отстегнул оружие, достал батарею и, сунув ее в рукоятку фраунгоффера, поспешил за ней.

Подойдя к широкому проему, ведущему в центральный купол, Бор дотронулся до Елены, останавливая ее и, приподняв оружие, остановился и сам – проем перед ними зиял пугающей чернотой.

– Так оно и есть. – Бор подался вперед, вглядываясь в темноту центрального купола. – Они все знают.

Он шагнул в проем и осторожно заглянул внутрь. Видимо энергетика центрального купола, как и всего ансамбля куполов, была нарушена и в нем царил полумрак, но все же его обстановка просматривалась достаточно четко. Картина завораживала своим величием, если не считать, по-прежнему, лежащий, недалеко от входа на полу, безголовый останок Озла. Справа белели телепорталы, вдалеке, прямо перед ними, выделялись причудливые светлые строения, похожие на огромные кристаллы, которые толи сами что-то тускло излучали, толи что-то отражали, слева, в стороне от кристаллов располагались какие-то механизмы, замершие со зловеще поднятыми и направленными на проем, словно стволы пушек, хоботами.

Интересно, Бор взял Елену за локоть и шагнул в сторону порталов, они работают или нет? Может быть с их помощью удастся выбраться отсюда?

Кажущейся близким, путь до порталов, в самом деле, оказался длинным и для Елены утомительным. Бор чувствовал, что она устала, ее шаги сделались короче и медленнее.

Подойдя к первому порталу, Бор отпустил локоть Елены и сам пошел вокруг него, Елена прислонилась спиной к стене портала и замерла, закрыв глаза.

Бор, после того, как Баррак и Елена ушли отсюда, больше ни разу не заходил в этот центральный купол. Он несколько раз намеревался подойти к проему, но всплывавшие воспоминания о произошедших здесь событиях заставляли его останавливаться, тяжелая мысль о потере сына отбрасывала его назад, заставляла поворачиваться и уходить. В одном из разрушенных центральных куполов другого ансамбля он был, но полузасыпанный купол не создал у него впечатления былого величия, скорее всего было чувство жалости, может быть разочарования, что не удалось познать технологию, которая бы смогла приблизить другие, более молодые, цивилизации к совершенству.

Вообще-то на Лессел все было странным, в его, Бора, понятии. Единственный, практически круглый, словно очертания его берега были сделаны огромным циркулем, водоем – огромное море, вокруг которого простиралась широкая и такая же круглая зона растительности, за которой простирались необозримые красные пески. Что-то было странным в этом море, в нем не было жизни, хотя может быть Бору просто-напросто не удалось ее еще увидеть. Но если он ошибался, то не мог же ошибаться Гюнтер, который несколько раз обследовал водоем с помощью биологического лазера, но эта затея успеха не принесла; складывалось такое впечатление, что вода была перенасыщена какой-то энергией и луч лазера с трудом пробивал не больше десяти метров ее толщи.

Лес же, наоборот, был наполнен жизнью – ее формы и завораживали и пугали. Там жили такие добродушные и ласковые животные, как милл, так и весьма свирепые твари – руйи, напоминающие помесь огромной гусеницы и змеи. К счастью они были весьма редки. Бор их видел всего три-четыре раза. Видел и их охоту – зрелище, леденящее тело.

Гусеница-змея выплевывала сгусток зеленой слизи, которая мгновенно обездвиживала жертву и, подползая к ней на своих бесчисленных ногах, руйи начинала пить кровь из трепыхающегося животного. Насытившись кровью, тварь лениво удалялась, оставляя умирать свою беспомощную жертву, к которой уже больше никто не прикасался. Если же жертва умирала во время трапезы, руйи ее тут же оставляла и ползла искать новую жертву. Сама гусеница была нетороплива, но ее плевок был под стать выстрелу зарда.

Была еще одна странность: птиц в лесу было много, но Бор ни разу не видел, чтобы хотя бы одна из них, когда либо, опускалась на воду. Он вообще не видел, чтобы и животные пили воду из водоема, за исключением милл, которые иногда выходили из леса и подходили к водоему. Озадаченные этим они с Гюнтером, как-то, срезали ветку одного из деревьев и из дерева довольно долго и обильно шла влага, да и листья деревьев и трав были в несколько раз толще земных. Если лист сорвать и сжать, то он источал огромное количество влаги. Видимо природа и здесь нашла выход: деревья и трава накапливали большое количество влаги, и служили одновременно и пищей и утолителем жажды для травоядных, которые, в свою очередь служили пищей и водой для хищников.

На планете вообще не было гор, она имела общий наклон к чаше с водой, что косвенного говорило о древности планеты и законченности формирования ее внутренней структуры.

Ансамбли куполов располагались в лесу и образовывали, все тот же, правильный круг вокруг водоема. Странным выглядел лишь единственный уцелевший ансамбль куполов, который не входил в круг – он был расположен в нескольких сотнях метров от водоема. Имел ли он какое-то внутреннее отличие от куполов кольца, Бор не знал, для этого требовались трудоемкие расчистки разрушенных куполов, но как он предполагал, эти отличия были связаны с особым предназначением этого ансамбля: управлять всей структурой оболочки – энергетикой внутреннего мира Аорон.

Завернув за очередной угол портала, Бор замер, перед ним, на стене, был огромный серый прямоугольник. Его сердце учащенно забилось – дверь портала. Забыв, зачем он здесь, Бор шагнул к серому прямоугольнику и протянул к нему руку – прямоугольник исчез, образовав проем. С замершим сердцем, Бор шагнул в него.

Перед ним был небольшой квадратный зал с серым кругом посередине, изнутри портал оказался значительно меньше, чем казался снаружи. Бор провел взглядом по стенам, потолку – все идеально белое, ничего, что указывало бы на присутствие каких-то энергетических структур, не было. Он шагнул к кругу, присел, протянул к нему руку и…

Сзади, раздался громкий вскрик. Бор вздрогнул, отдернул руку и оглянулся – c расширенными от ужаса глазами, Елена смотрела в проем, выставив руку в сторону. Бор вскочил и бросился наружу. Еще не успев оказаться снаружи, он начал падать, схватив Елену за локоть и увлекая ее за собой – прямо на них почти бесшумно и неторопливо, изрыгая во все стороны фонтаны огненных брызг, летел большой черный шар. Они упали на пол – зловеще шипя, шар прошел в метре над ними. Бор повернулся на животе и увидел, как шар, достигнув вдали стены купола, вспыхнул ярким солнцем. Он мгновенно зажмурился и опустил голову. Раздался оглушительный хлопок, его обдало жаром. Подождав несколько мгновений, он открыл глаза и приподнял голову – по куполу во все стороны от того места, куда попал черный шар, растекались потоки огня, но они не падали на пол, а каким-то образом бледнели и исчезали – таяли, словно поглощались стеной купола.