В наступившей тишине первым подал голос Белый:

   - Теракт в Пасху! Бога побойтесь, господа!

   - Предрассудки, товарищ Белый! Объект вряд ли пойдет навстречу вашим религиозным чувствам и перенесет приезд на более подходящее время.

   Голос Рахимова звучал, как никогда, жестко. Некоторые члены ячейки, соглашаясь, закивали головами. Глист захихикал. Чувствуя отвращение, Александр повернулся в его сторону и увидел, что парня колотит истерика. По указанию Рахимова Филин отвел его на кухню и налил успокоительного.

   За перипетиями последних недель Александр совсем забыл про наступающий праздник. Напоминание оказалось страшным! Один из самых любимых и почитаемых дней должен был совместиться с деянием, перед которым все предыдущие события показались детской игрой в казаки-разбойники.

   " Сегодня же Великий четверг!" - вспомнил Александр, и все происходящее стало казаться мистической пародией на Тайную вечерю. За кадром которой всплывало пока еще скрытое тенью лицо Иуды.

   Показав на плане, как должны будут расположиться участники группы, Рахимов каждому объяснил его задачу, и назначил назавтра сбор у вокзала для рекогносцировки на месте. Перед тем, как закончить собрание, поинтересовался. Какие будут вопросы?

   - Шах, а почему именно этого князька хотят грохнуть? - поинтересовался коротко стриженый низкорослый крепыш в рабочей блузе, - Царицынские мужики его хвалят. Говорят толковый губернатор.

   Ответ у Рахимова, похоже, был готов заранее:

   - Потому и хотят, что такие толковые губернаторы опора царизма. А дураков, вроде Мишки Болтливого, нам с тобой товарищ Болт до поры беречь надо.

   Услышав, что должен беречь ныне царствующего монарха, товарищ Болт грязно выругался, а Рахимов закрыл собрание. Перед уходом он раздал всем оружие. Александру достался дуэльный револьвер. Точная копия того, что он отправил на дно протоки. В голове даже промелькнула нелепая мысль, будто оружие, дав ему спокойно пожить лишние полтора месяца, вернулось обратно, исполнить свое предназначение.

   Выйдя на улицу, все молча разошлись в разные стороны. Возможно, этого требовала конспирация, но у Александра еще с прошлого раза осталось ощущение, что взаимоотношения членов ячейки сложно назвать военным братством. Единственный человек, к кому он здесь испытывал симпатию и уважение был Рахимов.

   " Но достаточно ли этого, чтобы стать соучастником в убийстве?"

   Следующая ночь стала для Александра самой страшной в жизни. Алкоголь только усиливал обжигающий яд мыслей. Никогда еще проблема морального выбора не стояла перед ним так остро. То, что с легкостью совершали герои кинобоевиков и приключенческих сериалов, в действительности оказалось действием, глубоко противным человеческой природе. Он думал, что куда легче быть простым солдатом, получающим приказы и уверенным, что защищает отчизну. Политические идеи оказались слишком слабым мотивом для того, что должно было свершиться. Чтобы найти хоть какое-то оправдание, он попытался вспомнить бездомного у дверей Николаевского вокзала. Но вспыхнувший тогда благородный порыв защитить униженных и несчастных мало увязывался с хладнокровным политическим убийством. Тем более, что жертвой должен был стать человек, по общему мнению, многое делающий для вверенного его заботам региона. Все говорило за то, чтобы найти способ не участвовать, а может быть даже попытаться сорвать акцию, но внутри сознания звучал еще один безжалостный голос:

   - Ты просто испугался и ищешь оправдания! Всегда и в любом, даже самом благородном деле, найдутся негативные стороны. Но настоящие люди, невзирая на это, идут выбранным путем. А ты хочешь предстать перед самим собой противником насилия, а на самом деле просто дрожишь за свою жалкую жизнь!

   - Почему же она жалкая! - пытался защититься Александр.

   - Так докажи, что это не так! Соверши поступок! - оппонировал невидимый собеседник.

   Не сомкнув за эту ночь глаз, Александр приехал к месту сбора с опухшим лицом и раскалывающейся на куски головой. К назначенному времени собрались почти все, кроме Белого и Глиста. Первый появился через пять минут, сухо извинившись за опоздание. Второго уже перестали ждать, решив, что не придет. Но когда пошли в сторону вокзала, увидели, как Глист бежит через площадь с большим пакетом в руках.

   - Вот, мужики, угощайтесь! - крикнул он, не успев отдышаться, и начал предлагать всем еще теплые пончики. На лице его отражалась причудливая смесь возбуждения, испуга, глупого детского счастья, и Александр вдруг почувствовал острую жалость к явно обделенному умом и прочими достоинствами парню. Глядя на остальных, он думал:

   " Они все бояться не меньше тебя. У кого-то наверняка есть семьи. Но послезавтра все придут и выполнят то, что назначила им судьба."

   По дороге, Рахимов еще раз объяснил место и роль каждого.

   Покушение должно было состояться в проходе под зданием вокзала, где соберутся встречать своего лидера члены московского отделения консервативной партии. Туда можно будет попасть через кассовый зал. В дверях наверняка будут дежурить два и ли три жандарма, но Рахимов и Болт пройдут, предъявив удостоверения прессы. Когда появиться князь, Рахимов через головы оцепление швырнет ему прямо под ноги бомбу. Дальше неизбежно возникнет паника. Толпа кинется через кассовый зал и наверняка снесет кордон. Но для подстраховки у касс, изображая зевак, будут дежурить Александр, Белый и еще два члена ячейки. В случае если Рахимова и Болта попытаются схватить, они должны будут открыть огонь по жандармам, а, может быть, и по переодетым в штатское агентам охранки. Напротив второго выхода из зала в двух припаркованных на площади автомобилях будут ждать Глист и Филин. Примерно в полутора километрах в одном из переулков на другой стороне Москвы реки машины бросят, и вся группа пересядет в микроавтобус.

   В целом план казался осуществимым. Но слишком многое оставлялось на волю случая: - Сколько все-таки будет дежурить жандармов, как они поведут себя после взрыва? Выдержат ли нервы у участников акции?

   Заняв отведенное ему место, Александр попытался вообразить, что здесь будет происходить после взрыва. Представил себя, стреляющего в какие-то безликие фигуры в шинелях. Получилось не очень убедительно. Вернувшись домой, он налил себе большую рюмку водки. Выпив, не раздеваясь, рухнул на кровать и провалился в похожий на обморок сон.

   Сначала сознание летало где-то совсем далеко. Потом оно соединилось с телом в какой-то другой черно-белой реальности. Александр скитался по мрачным коридорам огромного здания. Навстречу то и дело попадались люди с одинаковыми лицами. Уставившись в одну точку не видящими вокруг глазами, они проходили мимо. Какие-то типы справляли в углах малую нужду, и желтые ручейки текли вдоль коридоров. Сделав очередной поворот, Александр оказался в маленькой комнате без мебели и окон. Помимо него там уже толкались несколько человек. Он сразу узнал среди них Рахимова. Патрон пытался выглядеть уверенным и веселым, но сейчас это у него плохо получалось. И тут Александр почувствовал, как деревянный пол под ногами начинает опускаться вниз, а из щелей между половицами выливаются фекалии. Пытаясь спастись, люди начали сильнее толкать друг друга. После чего пол стал проваливаться еще быстрее, выдавливая наверх отвратительную жижу. Понимая, что сейчас они все утонут, Александр сделал попытку спастись. Скользя по залитым нечистотами доскам, он сумел добежать до двери и выпрыгнуть наружу. Оказавшись вне комнаты, тут же вспомнил о тех, кто остался, но, когда обернулся, увидел на месте двери глухую стену.

   Открыв глаза, он еще некоторое время находился где-то между двумя реальностями. Наконец, окончательно пробудившись, отправился на кухню и заварил себе крепкий чай. За окном закат раскрашивал крыши на другой стороне бульвара. За козырьками цветочных ларьков мелькали головы покупателей и гуляющей публики. Доносились бойкие голоса продавцов. Ничего уже не напоминали о побоище, которое произошло здесь несколько дней назад. Шла жизнь, безразличная к тому, что было вчера и не желающая заглядывать в завтра. Но для Александра именно день завтрашний заслонял все остальное, и в какой-то момент он вдруг понял пророческую аллегорию сна: