— Я не буду обсуждать личные дела с первой попавшейся ведьмой. — ответил он с опасным блеском в глазах. — Уверен, ты не поймешь.

«Однако благородный.» — подумал Мэддокс. Его взгляд переместился на Лиану.

— Ты прав, я не знала бы как осмыслить необычную историю вроде этой. — сказала она, явно не тронутая отказом. — Алькандер, что еще сиятельная богиня рассказала тебе о ее истории? Что она говорит о богине Юга?

— Пожалуйста, называй меня Эл. И я полагаю, ты имеешь в виду подчиненную богиню Юга?

— Значит, она так ее называет?

— Валория не пятнает свое имя, говоря о противниках. Тем не менее, однажды она приказала мне добавить особенную историю к ее хроникам. Я не буду наскучивать тебе полной историей, но центральное место в ней занимала «она» — он был внимательным и не произносил опасное имя вслух. — и всегда завидовала красоте Валории. Так как при ее создании, она не была наделена красотой, и чтобы обрести ее хоть немного, ей пришлось использовать сильнейшие порывы воздуха, чтобы сделать свою внешность привлекательней.

Мэддокс кивнул.

— Я также слышал, что она, ну, она уродлива, и внешностью, и душой.

— Полагаю, это возможно. — допустила Лиана. — Обладая магией воздуха, быть воплощением именно такой магии дает безграничные возможности.

— Воплощение. — сказал язвительно Барнабас. — Эти две мошенницы не воплощение чего — либо, и они не настоящие богини, не имеет значения, во что глупые смертные хотят верить. Они украли высшую магию бессмертных.

— Что!? — выдохнул изумленно Эл. — Ты обвиняешь Ее Сиятельство в том, что она воровка? Да как ты смеешь!

— Невероятно! — прокашлял Барнабас. — Ты все еще защищаешь ее? Она отрубила тебе голову, забыл?

— Что ж…да. Это правда. Но она сделала это ошибочно. Я был ее верным слугой и то, что я до сих пор выказываю ей уважение, не взирая на вопиющую ложь и обвинения, является доказательством моей невиновности.

Барнабас просто округлил глаза.

— Расскажи мне о магии, которую они украли. — настоял Мэддокс.

Барнабас повернулся к Лиане.

— Ты знаешь эту историю? — спросил он у нее.

Она нахмурилась.

— Возможно, какую — то версию. Но я с удовольствием послушаю, что знаешь ты.

— Кстати, я вспомнил, ты ничего не рассказала нам о своем доме. Откуда ты, если слышала подобные легенды? — спросил он.

— По — разному, тут и там.

— Какое твое родовое имя?

— Я бы предпочла не говорить.

— Когда узнала, что ты ведьма?

— Некоторое время назад.

Барнабас застонал.

— Как это все объясняет! Клянусь, с женщинами невозможно путешествовать. Разговаривать с ними — подобно разгадыванию неразрешимой путаницы слов.

Мэддокс сдержал улыбку. Он знал, что Лиана дразнит Барнабаса, и делает это с первых минут их знакомства. Но он не отвечал на ее лукавые колкости, хотя внешне казался раздраженным. Поначалу отец был недоволен, когда Мэддокс настоял, чтобы она присоединилась к ним, но у парня начало складываться впечатление, что в конце концов Барнабас увидел, насколько выгодно путешествовать с ведьмой, все — таки самая тяжелая часть их путешествия пришлась на тот момент, когда Камилла ушла, а Лианы еще не было. И конечно, Барнабас ни за что не признал бы это вслух.

— Тогда продолжай, Барнабас, — сказал Эл, вкладывая драматичные нотки дипломатии в свои слова. — Расскажи нам, что по твоему мнению украла Ее Светлость. Мы с нетерпением ждем, когда ты нас просветишь.

— Эл, я прав в своих предположениях, что ты просишься в костер? Или хочешь попробовать вкус тряпки, воткнутой тебе в рот?

Эл чопорно моргнул.

— Ни того, ни другого, пожалуй.

— Тогда замолчи.

Голова ответила только сердитым взглядом.

— Если вы и правда хотите знать, я расскажу вам. — сказал Барнабас. Мэддокс выпрямился и подвинулся ближе, пока отец грел руки у костра. — Магия называется Киндред, бесценное сокровище, охраняемое целый век Евой и ее собратьями бессмертными. Сам Киндред состоит из четырех хрустальных шаров, каждый из которых содержит четыре элемента магии: воздух, огонь, вода и земля. Все опасались этих сфер, но при этом страстно желали ими обладать по одной причине: внутри них заключалась чистая, сокрушительная сила. Но, как я считаю, есть еще одна, более важная причина опасаться их. Потому как если они попадут в неправильные руки, кто знает, какие бедствия и хаос последуют потом? — он взглянул на Лиану. — Как это можно сравнить с твоей версией?

Она передернула плечами.

— Я полагаю, она приблизительно такая же.

— Чудесно. — подытожил Барнабас, затем продолжил. — К несчастью, большинство этих стражей, бессмертных, присматривавших за Киндредом стали жадными, или они до сих пор такие. Поэтому шестнадцать лет назад, после длительного тайного сговора двое из них — Валория и эта, другая, украли хрустальные шары и …убили Еву. — голос прервался при упоминании ее имени и он замолчал.

Мэддокс наблюдал за ним, крепко сжимая руками колени.

— Барнабас? — позвал он.

В ответ Барнабас поднял руку, ладонью к Мэддоксу.

— Все в порядке. В любом случае история почти окончена. Как я сказал, это произошло шестнадцать лет назад. В наказание за их преступления остальные бессмертные изгнали Валорию и ее сторонников, они приговорили их к крайней мере изгнания, возвращение Валории к бессмертным невозможно навсегда. Они вынуждены остаться здесь, в Митике, среди смертных, которые проживают миг по сравнению с вечной жизнью бессмертных. Возможно поэтому они такие капризные и недовольные.

— Если это так, — сказала Лиана задумчиво, — если они украли Киндред, тогда почему они не забрали всепоглощающую чистую магию и не покинули Митику? Почему бы не обосноваться где — то в лучшем месте, более подходящем для них и их величия? Наша Вселенная огромна и в основном не исследована, ты же знаешь.

— Для меня это загадка. — ответил Барнабас. — Та, которую я не могу разрешить. Хотя, честно говоря, я был бы счастлив, если бы они исчезли. Тогда бы трон был свободен для той, кто по праву его заслуживает — принцессе Кассии.

— Эл? — позвал Мэддокс. — Валория когда — нибудь рассказывала тебе, почему она осталась в …Лимеросе? — ему было странно произносить название своей страны, выбранное богиней для Северной Митики.

— Нет, не рассказывала. — ответил Эл. — А я никогда не спрашивал. Но я уверен, у нее есть на это важнейшая причина.

— Знаешь, что я думаю? — спросил Барнабас, сузив подозрительно глаза. — Я думаю, ты знаешь больше, чем рассказываешь нам.

— О? — отозвался Эл горделиво. — А что я выиграю от утаивания информации от вас?

— Возможно, ты не доверяешь нам и считаешь, что мы можем не выполнить свою часть договора, не вернем тебе тело, когда все закончится.

Выражение лица Элла помрачнело.

— Скажи мне, следует ли мне доверять парочке воров, вроде вас? Доверие должно быть заслужено, Барнабас. И да, возможно я знаю много всякого разного, что вам было бы полезно. Я не имею ни малейшего понятия, что из всех моих знаний заинтересует вас, что нужно, а что нет, но в любом случае, ничего не относящегося к принцессе Кассии не выйдет из моих уст, пока я не буду к этому готов.

— Я действительно очень желаю бросить тебя в огонь. — рыкнул Барнабас.

— Нет. — прервал Мэддокс. — Прекратите.

Барнабас был умным человеком, очень хитрым, и все же его характер часто заставлял действовать опрометчиво и необдуманно.

— Ты — добрый парень, Мэддокс. — сказал Эл с облегчением. — Я благодарен за твою заботу и защиту от того, кто желает причинить мне вред в моем беззащитном положении. Я это ценю.

Мэддокс взглянул на него.

— Я не буду вечно защищать тебя. Мы договорились, у тебя есть неделя, чтобы доказать правоту своих слов, найти принцессу и рассказать нам что-то о Валории, что поможет покончить с ее правлением. Если ты потерпишь неудачу в обеих задачах, Барнабас может делать с тобой, что пожелает. С моим благословением.

Эл посмотрел на него с нескрываемым ужасом. Странно, но Мэддокс от этого почувствовал удовлетворение. Барнабас поймал его взгляд и подмигнул. Возможно, у него и отца было больше общего, чем он думал.