Крис настороженно смотрела на него, когда он протянул ей правую руку.

— Чего? — спросила она резко.

— Потанцуй со мной.

— Черт, нет.

Грубый ответ Крис вызвал у миссис Грейсон громкий вздох. Улыбка Фаррелла стала еще шире.

— Ну, давай же. Уступи мне. Мы на прекрасном балу и играет красивая музыка. Ты — красивая девушка. Я — красивый парень. Почему вся эта красота должна остаться нерастраченной? Я уверен, Бэкка не против.

— Бэкка против. — высказалась она.

— Тогда, к счастью для меня, решение принимает Крис.

— Нет. — снова сказала Крис, на этот раз более жестко.

— Позор. — пробормотала миссис Грейсон.

— Фаррелл, оставь ее в покое. — рыкнул Адам.

— Попытаюсь еще раз. — возразил Фаррелл, затем наклонился к уху Крис. — Потанцуй со мной, — шепнул он, — иначе я выйду к микрофону и объявлю всем кто ты и твоя сестра на самом деле. И больше вы не скроетесь, не так ли?

Сердце бешено стучало в груди, пока она обдумывала его ультиматум. Раньше ее никогда не шантажировали, и она с ненавистью признала, что этот способ весьма эффективен. Выдавив улыбку, она взяла его руку.

— Ладно. Одна песня.

— Более чем достаточно.

Бросив извиняющийся взгляд и убеждающий кивок обеспокоенной Бэкке, Крис позволила Фарреллу увести себя на заполненный танцевальный пол. Он обхватил ее пальцы своими и положил другую руку ей на спину.

— Ты снова пахнешь клубникой. — сказал он.

Она взглянула на него и с удивлением увидела, что с такого близкого расстояния видит темные круги у него под глазами.

— А ты выглядишь, будто не спал пару ночей.

— Ты обвиняешь в этом меня? Я кручусь всю ночь, думая о тебе и как снова завоевать тебя.

Если бы это был кто-нибудь другой, она бы ответила вежливым смехом, но в данной ситуации не было ничего смешного.

— Где мой отец? — спросила она прямо.

— Точно не здесь.

— Тогда где?

— Не представляю. Я — не его личный помощник.

Ей хотелось закричать.

— Тебя это все развлекает? Игры, в которые ты играешь?

— Так весело. А в какую игру играешь сегодня ты? И не говори, что ты здесь только для того, чтобы узнать о своем отце. Я знаю, есть что-то еще, что привело тебя к этой липкой паутине. Или же, как считает моя мать, ты здесь всего лишь, чтобы праздновать на литературной вечеринке в потому, что твоя семья владеет местным книжным магазином?

Она пыталась смотреть куда угодно, но только не на него, от этой близости ее охватывало смятение.

— Первая правдивая фраза, которую я услышала от тебя за этот вечер. Да, мы владеем книжным магазином.

— И известный нам магазин временно закрыт. Бедные читатели, жадные до книг, а купить не у кого.

Без всякого желания девушка слушала его болтовню, пока он медленно двигался с ней по танцевальному полу, кстати, более умело, чем она ожидала.

— Знаешь, это идеальная песня.

— И что это за песня?

— «Взор любви». — он ухмыльнулся. — Видишь? Ты сейчас смотришь на меня таким взглядом…испепеляющим.

— Возможно потому, что я пытаюсь выжечь твои глаза силой своей мысли, желая, чтобы никогда тебя не встречала.

Его выражение лица стало еще более задумчивым.

— Наши отношения вначале были лучше. Ты была настоящей со мной. Веришь ты мне или нет, но это не то, что я часто испытываю. Эту…искренность. Мне она понравилась.

— Все, что говорит твой язык — ложь.

— Не всегда. На восемьдесят — восемь процентов.

— Ты шантажировал меня, чтобы я потанцевала с тобой.

— Отчаянные времена требуют отчаянных решений. Может, я лишь хотел шанс поговорить с тобой без матери и подслушивающих родственников.

В его словах слышалась странное значение, которого раньше не было. Внезапно оно завладело ее вниманием. В считанные секунды сердце затрепетало вдвойне.

— Так говори. Если хочешь сказать что-то важное, говори. Ты наконец скажешь мне, где мой отец? Можешь мне помочь? Захочешь ли ты помогать мне вообще?

Он избегал ее взгляда.

— Может, я все еще вру. Может, единственной моей целью, почему я хотел потанцевать с тобой, было заставить Фелисити ревновать.

Крис попыталась отпрянуть, но он крепко держал ее.

— Прости. — сразу извинился Фаррелл. — Прорывается моя защитно — сволочная привычка. Что бы там ни было, она ничего для меня не значит.

Она взглянула на него.

— От этого ты не становишься лучше.

— Я думаю, я пытаюсь тебе сказать, что… тебе не следует меня бояться.

— Кто сказал, что я тебя боюсь?

Он рассмеялся, но смех был невеселым.

— Я не очень хорошо умею быть искренним, так что просто попытайся принять мои словам на веру. Может, я и заслуживаю твою ненависть, но это не меняет того, что я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

При этих словах ей следовало бы оттолкнуть его и вернуться к Бэкке за столик, но что-то удерживало Крис на месте. Ее руки легко лежали на его плечах и с расстояния они напоминали обыкновенную пару. Она изучала взглядом его лицо, напряженные глаза — горячие оттенки серо — коричневого и зеленого — обрамленные черными густыми ресницами, черные брови сошлись на переносице, показывая, насколько он серьезен. Ее взгляд коснулся места под правым глазом, где раньше была родинка.

Почему ты ее удалил? — спросила она.

Он удивленно моргнул.

— Она была уродливой.

У нее на этот счет было другое мнение, но она не собиралась высказывать его вслух.

— Она быстро зажила.

— Ускоренное заживление. — его челюсть напряглась. — Фактически, я срезал ее сам.

Она посмотрела на него с ужасом.

— Что!?

— Хотел бы я отрезать каждую уродливую часть себя, но полагаю, тогда от меня ничего не останется.

Мгновение она даже не знала что сказать.

— Бог мой, Фаррелл, зачем ты рассказываешь мне такое, позволяешь себе делать или даже думать об этом?

— Потому что иногда и я говорю правду. И не спрашивай меня, почему я решил раскрыться. — его взгляд затуманило смятение и он нахмурился еще сильнее. — Черт, не представляю, зачем.

У нее сложилось ощущение, словно все остальные гости на балу исчезли, и остались только они вдвоем. Она прямо смотрела на него — на его идеальное лицо, волосы, роскошные глаза, смокинг, который под ее пальцами был мягче шелка. И его аромат, какой — то одеколон или лосьон после бритья. Она ненавидела себя за эти чувства. Чувствовала ли она что-нибудь, кроме ненависти к нему? Крис не могла себе этого позволить.

Потому что она станет беспокоиться о судьбе Фаррелла Грейсона, есть у него метки или нет. А все, о чем она беспокоится прямо сейчас — это ее семья. К черту все остальное.

«Ты и сама не веришь в это. Фарреллу нужна твоя помощь, как и твоей матери, с этими метками, которые его контролируют, заставляют делать ужасные вещи. И ты знаешь, что не можешь повернуться спиной к кому — то, нуждающемуся в помощи.»

— Ладно, признаю, — сказала она наконец после долгой паузы. — В начале, когда мы встретились, ты мне понравился. Не думаю, что я хорошо это скрывала. Было ли в тебе тогда что-то настоящее?

— Больше, чем ты можешь предположить.

— Я знаю, как действуют метки. — сказала Крис слегка охрипшим голосом. — Они изменяют тебя. Вносят сумятицу в мысли, в поведение. Маркус контролирует тебя сейчас, тебя и каждого в этом обществе.

— Маркус не контролирует меня. Никто не контролирует меня, кроме меня самого. — Фаррелл окаменел от подобного обвинения, но не отодвинулся от нее.

— Посмотри на меня. — попросила она. Он встретился с ней взглядом, и она искала в его глазах подсказку к тому, что он в действительности чувствует. — Он заставил тебя сделать что-то против твоей воли, да?

Его брови снова нахмурились.

— Почему ты так говоришь?

— Назови это предчувствием. Это было…что- то плохое?

— Худшее. — прошептал он так тихо, что она едва услышала его из-за толпы.

— Расскажи мне.

После долгой паузы он сказал.

— Знаешь, твои глаза, светлые, ледяные голубые глаза, которые врезаются мне прямо в душу, преследуют меня с первой нашей встречи.