Однако к моменту второго взноса Абрама Мульевича стала душить жаба, и он опрометчиво задержал выплату на один день. В тот же вечер его встретили у подъезда три ярко выраженных славянина и один не менее ярко выраженный татарин, избили до синевы и порекомендовали более не нарушать финансовые договоренности.

Кугельман внял и с тех пор платил не то, что вовремя, а заранее.

Вторым чувствительным ударом по гендиректору «Семисвечника» стал дефолт в августе тысяча девятьсот девяносто восьмого года, когда Абрам Мульевич потерял больше половины своих накоплений, лежавших на семнадцати счетах в Сбербанке. Хитрое государство, взявшее на вооружение именно иудейские принципы взаимоотношений с гоями-гражданами, красиво «обуло» вкладчиков и показало им жирную дулю, когда те попытались было вернуть свои денежки.

Кугельман разъярился, нахамил налоговой инспектрисе, отказался платить за лицензию на торговлю, дорожный сбор и обязательную взятку налоговичке, мотивировав свой отказ поведением правительства, и чуть тем самым не похоронил свой бизнес, когда к нему в офис на следующий день прискакали гарные хлопцы со Второй Советской улицы [74], цинично вырезали автогеном незапертую стальную дверь, привязанным к бамперу грузовика тросом сорвали решетки с окон, дали в морду всем сотрудникам мужского пола и принялись изымать документы, оргтехнику и мебель.

В общем, хамское поведение Абрама Мульевича стоило ему дополнительных пяти тысяч долларов штрафов и взяток, и девятисот бакинских за косметический ремонт помещения, стены которого наглецы в масках украсили перечеркнутыми крест-накрест звездами Давида и надписями «Да здравствует Ясир Арафат!».

Бизнесмен стоически перенес гримасы судьбы, решил более не вступать в конфликты как с властными, так и националистическими структурами, и принялся по-тихому искать источник легких и больших денег, дабы, однократно срубив хорошую капусту, удалиться на покой куда-нибудь в альпийскую деревеньку и зажить на ренту.

Случай не заставил себя ждать.

Начальница отдела рекламы «Семисвечника», дородная Циля Моисеевна Ступор, познакомила Кугельмана с приехавшим на несколько дней из Биробиджана своим племянником Иудой Пейсиковым, который вскользь обмолвился о большой заинтересованности знакомых ему патриотов земли обетованной в приобретении материалов для производства ядерного оружия или, что было бы идеальным, атомного фугаса как такового для проведения диверсии где-нибудь в Ливане, Сирии или Иордании, после чего Израиль мог с легким сердцем аннексировать еще сотню-другую тысяч квадратных километров чужих территорий, мотивируя захват земель необходимостью защититься от ядерного терроризма.

Абрам Мульевич понял, что ему выпал шанс.

Договорившись с Пейсиковым о способах связи и условных фразах, Кугельман развил бешеную деятельность по выходу на тех людей, кто мог бы достать требуемое изделие. И, спустя весьма непродолжительное время, вступил в контакт с неким молодым человеком, трудившимся старшим лаборантом в суперзасекреченной лаборатории и за крупную сумму в американской валюте согласившимся стырить со склада переносное ядерное устройство мощностью в пятьдесят килотонн...

Идиотизм Кугельмана со товарищи, считавших хищение и перепродажу малогабаритной плутониевой бомбы нормальной и вполне осуществимой коммерческой сделкой, сильно потряс Дениса Рыбакова, вышедшего на Абрама Мульевича через длинную цепочку посредников и представившегося тем самым корыстолюбивым старшим лаборантом, готовым за два миллиона долларов вынести с охраняемой территории изделие с нежным названием «Абрикосик» [75], которое на жаргоне, принятом в среде ученых-ядерщиков, именовалось не иначе как «Холокостиком».

Такой вот черный юморок, особенно если учесть иудейское происхождение большей части тех самых ученых.

Естественно, что к осуществлению акта купли-продажи следовало хорошо подготовиться, чем Денис и группа его единомышленников, возглавляемая неутомимым «жидоборцем» Ортопедом, занимались вот уже в течение двух недель.

На «левый» паспорт был арендован хлипкий загородный домик с фанерными стенами, стоявший на земле безо всякого фундамента и расположенный на окраине садоводства «Ленэнерго» в деревне Лосевка, прорыт тоннель до длинного, уходящего в озеро по соседству водостока, куплен катер и поставлен у наспех сколоченного причала. «Жилище лаборанта» подверглось серьезной перепланировке и перестройке, местность вокруг домика нашпиговали следящей аппаратурой и оборудовали места засад.

Гугуцэ, Садист и Ди-Ди Севен [76] пристреляли восемь винтовок SG 510-4 [77], купленных ими по случаю у проворовавшегося прапорщика со складов конфискованного милицией имущества, и предназначенных для вооружения групп прикрытия под командованием Эдиссона [78], Тихого [79] и Паниковского. Акт пристрелки на полигоне близлежащей воинской части закончился попавшей в ягодицу сельского участкового трассирующей пулей и компенсацией несчастному пасечнику [80] в размере десяти ящиков водки, кои должны были сильно облегчить процесс излечения и умерить страдания «Анискина».

За набитую американской валютой спортивную сумку стоило побороться.

При этом Рыбаков и компания были уверены в том, что всех обещанных Кугельманом денег им не получить. Пронырливый и жадный Абрам Мульевич обязательно постарается заплатить только половину, дабы с оставшейся суммой «прокатить» лаборанта. Всё равно тот не пойдет никуда жаловаться.

Но и миллион долларов были неплохим гешефтом.

Особенно при подготовительных расходах менее ста тысяч...

– Веселенько получилось, – Денис обошел свежеокрашенный дом, издалека заметный из-за яично-желтых стен, ядовито-фиолетовой крыши, розовых перил на крыльце и салатно-зеленых ставней и наличников на окнах, изящно декорированных алыми сердечками. – Перебора не вышло, как думаешь?

– Нормалёк, – прогудел Кабаныч, приглашенный для независимой визуальной оценки дизайнерских работ. – Как в мультике.

– В том то и дело, что как в мультике, – вздохнул Рыбаков. – Только таблички «Наф-Наф» или «Нуф-Нуф» не хватает...

– Зато искать долго не будут, – нашелся Горыныч, осуществлявший подбор красок. – А то, блин, сказали бы потом, что не туда заехали, все дома на одно лицо...

Денис обернулся и посмотрел на скучные грязно-песочные соседние строения маленького садоводства, куда уже со дня на день должны были начать приезжать ранние дачники-огородники:

– Да уж... Не найти нас невозможно.

– Вот и я говорю, – обрадовался Горыныч, с опаской ожидавший резюме неподкупного Кабаныча. – Прям с дороги видать. Не ошибешься.

– А в ясную погоду, – подтвердил Садист, – аж от станции...

– Надо было ту скульптуру своротить и сюда привезти, – заявил Ортопед. – Только пикап пришлось бы брать. В джипер не вошла бы...

– Не вошла бы, – согласился Горыныч.

– Какую скульптуру? – удивился Рыбаков.

– Ну, ту... – развел руками Грызлов.

– Из парка, – закивал Колесников. – Мраморную...

– Мужика, – Ортопед щелкнул пальцами.

– Такого, – Горыныч наклонился и отвел назад правую руку.

– Ничего не понимаю, – констатировал Денис. – Какого мужика и зачем?

– Мужик, – попытался объяснить Горыныч и опять согнулся. – Такой, блин...