Подобных людей можно найти, если понадобится, в любом порту мира. Они чаще всего неплохо знают свое дело, обычно нуждаются, порочных наклонностей не проявляют и неизменно носят клеймо неудачника. На борт такие попадают случайно, судно их не интересует, они живут в своем замкнутом мирке, ни с кем не заводя дружбы, а от места отказываются в самый неподходящий момент. Уходят, ни с кем не попрощавшись, в каком-то захолустном порту, где другие просто побоялись бы остаться, прихватив свой облезлый морской сундучок, тщательно перетянутый веревкой, словно там спрятаны бог весть какие сокровища, уходят с таким видом, будто хотят расстаться навсегда.

– То ли еще будет, – повторил он, раскачиваясь, чтобы удержать равновесие, и упорно избегая взгляда Джакса.

– Вы хотите сказать, что мы хлебнем горя? – с мальчишеским любопытством спросил Джакс.

– Сказать? Я ничего не собираюсь говорить. Вы меня на слове не поймаете, – рявкнул второй помощник с таким гордым и подозрительным видом, точно Джакс хотел устроить ему ловушку. – Ну нет! Ни у кого из вас не получится сделать из меня дурака, – проворчал он себе под нос.

Джакс тут же пришел к заключению, что второй помощник – подлая скотина, и мысленно пожалел, что бедняга Джек Аллен свалился на углевоз. Далекая чернота впереди судна казалась какой-то ночью из иного мира – беззвездной, находящейся за пределами Вселенной. В ее зловещее безмолвие можно было заглянуть через узкую трещину в сияющем куполе, окружающем Землю.

– Что бы нас ни ждало, мы несемся прямо ему навстречу, – сказал Джакс.

– Это сказали вы, – отозвался второй помощник, по-прежнему стоя к нему спиной. – Заметьте, вы, а не я.

– Идите к черту! – не выдержал Джакс.

Его собеседник торжествующе хохотнул и повторил:

– Вы, а не я.

– Ну и что?

– Мне доводилось знавать вполне достойных людей, которым доставалось от капитанов и не за такие слова, – возбужденно заявил второй помощник. – Э-э нет, меня вы не подловите!

– А почему вы так боитесь себя выдать? – спросил Джакс, раздраженный нелепым поведением штурмана. – Я вот не боюсь говорить то, что думаю.

– Мне-то? Невелика храбрость. Я никто и хорошо это знаю.

Судно вновь стало раскачиваться на волнах, с каждой секундой все сильнее, и Джакс слишком увлекся сохранением равновесия, чтобы ответить. Как только бешеная качка немного утихла, он проговорил:

– Пожалуй, это уже чересчур. Будет что-то или нет, а все-таки следует повернуть судно против волны. Старик собирался прилечь. Как хотите, а я с ним поговорю.

Открыв дверь штурманской рубки, Джакс увидел, что капитан читает книгу. Капитан Макуир не лежал, а стоял, ухватившись за книжную полку и держа в другой руке раскрытый толстый том. Лампа вертелась в медных кольцах карданного подвеса, неплотно стоявшие книги ездили туда-сюда по полке, длинный барометр ходил ходуном, стол каждую секунду давал крен. Среди этого хаоса стоял, держась за полку, капитан Макуир.

– В чем дело? – спросил он, оторвавшись от книги.

– Волнение усиливается, сэр.

– Я тоже заметил, – пробормотал капитан. – Что-нибудь неладно?

Джакс, сбитый с толку его строгим взглядом, неловко улыбнулся.

– Качается, как старая калоша, – смущенно сказал он.

– Да! Качает прилично. Что вы хотели?

Джакс окончательно растерялся.

– Эээ… Я подумал о пассажирах, – проблеял он, хватаясь за соломинку.

– О пассажирах? – хмуро удивился капитан. – О каких пассажирах?

– Ну, о китайцах, сэр, – пояснил Джакс, начиная жалеть, что затеял этот разговор.

– О китайцах! Так почему не сказать прямо? Я не понял, о чем вы толкуете. Никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь называл кули пассажирами. Пассажиры! Что на вас нашло?

Капитан Макуир заложил книгу указательным пальцем, закрыл и, в недоумении посмотрев на помощника, осведомился:

– А почему вы думаете о китайцах, Джакс?

Джакс понял, что отступать некуда, и выпалил:

– Палубу заливает, сэр. Я подумал, может быть, следует повернуть судно… на время. Пока это волнение немножко не успокоится. Ненадолго. Отвернуть немного к востоку. Я сроду не видывал такой качки.

Он едва устоял в дверном проеме, а капитан Макуир, чувствуя, что не удержаться, поспешил выпустить полку и тяжело рухнул на диван.

– Повернуть на восток? – переспросил он, пытаясь сесть. – Это больше чем на четыре румба от курса.

– Да, сэр. Пятьдесят градусов… Повернуть судно, чтобы…

Капитан ухитрился сесть. Книгу он не уронил и заложенного места не потерял.

– На восток? – удивленно повторил он. – На во… Куда, по-вашему, мы направляемся? Вы хотите повернуть мощный пароход на четыре румба от курса, чтобы не причинить неудобств китайцам? Ну, знаете ли, мне приходилось слышать о всяких безумствах, что творятся на свете, но такого… Не знай я вас, Джакс, подумал бы, что вы напились. Повернуть на четыре румба… А потом что? Повернуть на четыре румба обратно, чтобы встать на курс… Как вам могло взбрести в голову, что я стану вести пароход так, словно это парусник?

– Нам повезло, что мы не на паруснике, – с мрачной готовностью вставил Джакс. – За сегодняшний вечер мы потеряли бы все мачты до единой.

– Да! А нам оставалось бы только стоять и смотреть, как их уносит, – немного оживившись, согласился капитан Макуир. – Сейчас мертвый штиль, да?

– Да, сэр. И все-таки я не сомневаюсь: надвигается что-то необычное.

– Возможно. И вы, наверное, вообразили, что я постараюсь убраться с дороги, – сказал капитан Макуир.

Он говорил это с простодушным, искренним видом, тяжелым взглядом уставившись в пол, а потому не заметил ни смущения Джакса, ни смеси досады и уважительного удивления на его лице.

– Видите эту книгу? – задумчиво продолжал капитан Макуир, хлопнув себя по ноге закрытым томом. – Я как раз читал главу о штормах.

Капитан не лукавил: он и вправду читал главу о штормах. Входя в штурманскую рубку, он и не думал браться за эту книгу. Его охватило какое-то неясное предчувствие, вероятно, подобное тому, что побудило стюарда, не дожидаясь приказания, принести в рубку высокие морские сапоги и непромокаемый плащ. Рука Макуира сама потянулась к полке. Не отвлекаясь даже на то, чтобы сесть, он добросовестно вчитывался в термины, но запутался во всех этих наступающих полуокружностях, левых и правых квадрантах, кривизне следов, возможном местонахождении центра, смене ветра и показаниях барометров. Он пытался применить прочитанное к своей ситуации, однако почувствовал лишь презрение и гнев к многословным советам, основанным на теоретических рассуждениях и предположениях, в которых не увидел ни проблеска точности.

– Это чушь собачья, Джакс! – сказал он. – Если верить всему, что здесь написано, то нам придется все время носиться по морю, стараясь зайти в тыл непогоде.

Он вновь хлопнул себя книгой по ляжке, а Джакс открыл рот, но ничего не сказал.

– Зайти в тыл непогоде! Понимаете, Джакс? Глупость неслыханная! – восклицал капитан Макуир через короткие промежутки, продолжая глядеть в пол. – Можно подумать, что это писала старая баба. Решительно не понимаю. Если считать, что эта книга полезна, то я должен немедленно изменить курс, повернуть черт знает куда и явиться в Фучжоу с севера, тащась в хвосте шторма, который мы, вероятно, можем встретить на своем пути. С севера! Понимаете, Джакс? Триста лишних миль по расстоянию и сумасшедший перерасход угля. Я бы ни за что так не поступил, даже будь каждое слово в этой книге святой правдой. И не надейтесь.

Джакс молча дивился столь бурному и красноречивому проявлению чувств.

– К тому же мы не знаем, прав ли этот писака. Как можно определить, что это за шторм, пока мы в него не попали? Ведь этого писателя здесь нет, верно? Прекрасно. Вот тут он пишет, что центр таких ураганов находится на восемь румбов от ветра, а у нас никакого ветра нет, хотя барометр падает. Где же теперь его хваленый центр?

– Ветер сейчас поднимется, – пробормотал Джакс.