Дорога перевалила вершину холма и начала извивающийся спуск со многими поворотами. Перед нами предстала, простирающаяся на сколько хватало глаз, широкая зелёная долина, примыкающая к глубоко вдающемуся в берег заливу океана.
В долине, словно фигуры на шахматной доске, вдоль залива выстроились дворцы один другого прекраснее. Разноцветный отделочный камень, мрамор, плитка самых разных цветов отражали лучи заходящего солнца. Между дворцами, утопающими в зелени деревьев, то там, то здесь вздымались высокие шпили одиноких башен неизвестного назначения. На их верхушках развевались длинные разноцветные вымпелы.
Центр Варрагона с дворцами был окружён стеной из белого камня с резными зубцами. Кварталы победнее примыкали к этой стене вплотную и тянулись в разные стороны по всей долине, словно брызги от брошенного в воду камня. Внешняя городская стена представляла собой титаническое сооружение. Тёмно-серый гранит вырастал из глубокого рва, заполненного мутной водой. Я насчитал, по крайней мере, дюжину круглых башен, возвышавшихся в наиболее уязвимых частях стены. В правой части залива долина была застроена одноэтажными аккуратными домиками, ровными рядами, выстроившимися вдоль берега. У причалов были видны самые разнообразные корабли. Разноцветье парусов и множество мачт закрывали от наблюдателя поверхность воды.
Величественная картина города заставила нас с мамашей смолкнуть на несколько минут. Фургон спустился ниже, и большая часть города скрылась за кронами придорожных деревьев.
– Он великолепен, – всё ещё под впечатлением от увиденного, прошептал я.
– А я что говорила, мастер Холиен! Другого такого нет на всём побережье, – гордо подняла подбородок толстуха.
Много городов я видел на свете. И в реале. И в Игре. Но в Варрагон я влюбился с первого взгляда.
Южные ворота, в которые мы въезжали, были широко распахнуты. Скудная вереница путников выстроилась на входе в небольшую колонну. На воротах стояла стража в лёгких доспехах с треугольными щитами и копьями украшенными синими бунчуками. Мост через ров был достаточно широким, чтобы разминулись две телеги, но в створы ворот, укреплённые клёпанными полосами бронзы, одновременно могли проехать либо два всадника, либо одна телега.
– Холиен, варежку закрой! Амулет под куртку спрячь и особо не болтай. На воротах боевой маг и представитель Инквизиции, проверяют всех входящих. Спросят, что, первой буду говорить я. Понял? Имя своё можешь сказать. Куда идёшь? В обитель Трёх Сестёр, пилигрим, на службу наниматься. Родом, скажешь, с прибрежных островов Великого моря. Там их сотни. Чего молчишь?
– Всё понял, Хейген. Ещё раз спасибо, я этого никогда не забуду! – искренне поблагодарил я, оглянувшись на фургон, из которого ожидаемо торчали любопытные головы детей.
Когда, наконец, подошла наша очередь, солнце уже почти скрылось за вершинами холмов, окружавших город. К кибитке приблизился один из стражей. Доспех на нём выглядел внушительнее и дороже. Он был без щита, в кольчуге до середины бедра, на наборном поясе висел меч-бастард и подвешен за лямку шлем-барбют. На голове – войлочный подшлемник, пропитавшийся потом за долгий день. Пошевелив великолепными пшеничными усами, он обратился к маркитантке:
– Что старой шлюхе Хейген понадобилось в Варрагоне? Соскучилась?
– Да уж не по тебе, Дитрих. Свиное ты рыло!
И оба заразительно расхохотались. Воин подошёл к кибитке вплотную и хлопнул латной перчаткой по ободу колеса.
– Привезла? – вопросительно посмотрел он на толстуху.
– Привезла, привезла, завтра на рынок с утра зайдёшь, как сменишься и заберёшь, как договаривались.
– Добро, Хейген. А что это у тебя на лавке за красавчик? Вроде бы не знаю его. Нового любовника завела, а, мамаша?! – и усач снова рассмеялся.
– Эскул это, пилигрим, в обитель Трёх Сестёр следует, обет у него.
Позади воина показалась высокая фигура человека, облачённая в серую рясу. Его худое лицо отдавало желтизной, белки глаз были испещрены лопнувшими сосудами, синюшные губы сжаты в тонкую полоску. На поясе висели деревянные чётки.
– Эскул? Странное имя. Откуда ты, пилигрим? – неприятный сиплый голос незнакомца раздражал своей вкрадчивостью.
– Эээ…
– Отвечай, когда тебя спрашивает отец-инквизитор! – нахмурился воин.
– Так родители назвали. Эскул из рода Холиен. С островов я, Великого моря.
– А откуда об обители узнал?
– Так, это, по-разному. Купцы рассказывали, да что там. С детства мечтал помогать больным и раненым. Вот вырос и решил идти в Варрагон… – попытался я добавить сентиментальных ноток в свой импровизированный рассказ.
– Ну, ну. Холиен. Сестры быстро у тебя из башки романтику выбьют, – инквизитор быстро потерял ко мне всякий интерес и, махнув рукой усачу, удалился.
– Привет, Хейген! – к нам подошёл молодой человек приятной наружности с располагающей улыбкой. Его щегольской камзол и берет с пером чибиса были безупречны. Он слегка поклонился маркитантке.
– Мастер Иезекиль! Рада вас видеть. Как поживаете? – расплылась в улыбке толстуха.
– Вашими молитвами, мамаша, вы к нам надолго? – Иезекиль медленно обошёл кибитку, подняв правую руку ладонью наружу, удовлетворённо кивнул усачу.
– Думаю остаться до весны, мастер. Нам можно ехать, Дитрих? – обратилась она к стражу.
Усач отступил с дороги крикнул:
– Проезжай, старая ведьма! И не забудь, завтра жди в гости!
Фургон тронулся, и по опустившимся плечам мамаши я понял в каком напряжении она находилась до сих пор.
За воротами вопреки ожиданиям не было узких улочек и грязных подворотен. Широкий проспект, мощёный тщательно подогнанным камнем, вел к видневшейся вдали белой стене внутреннего города. По обочинам дороги располагалось множество одно и двухэтажных домов с огородами и приусадебными участками, иногда виднелись даже целые поля с оросительными каналами. Красные черепичные крыши, много фруктовых деревьев, отягощённых плодами, резные флюгеры на башенках мезонинов и печных трубах… Сказочное место…
– Мамаша Хейген. А мы поедем во внутренний город?
– Нет, Эскул, только до стены. Внутрь – рылом пока не вышли. Обитель расположена как раз перед самой стеной и занимает несколько лиг. Там и кельи, и постоялый двор, и больница с приютом. Всё честь по чести. Сам увидишь.
– Забыл спросить, мамаша Хейген, а кто это был там у ворот?
– Это который?
– Молодой франт, вы его мастером Иезекилем звали.
– Ааа… этот. Дежурный маг. Он тут Факультетом Магии поставлен, чтобы в город всякая нечисть не пролезла.
– А какая нечисть, мамаша?
– Ну навьи всякие, доппельгенгеры, вампиры, чернокнижники, личи, да много всякой дряни на свете. Герцог и Городской Совет обязали магов за этим следить особо.
– Ну а инквизитор зачем на воротах следит?
– Так известно зачем, Инквизиция в городе учёт ведёт прибывших-убывших, рождение и смерть регистрирует, летопись ведёт. Перед герцогом и отчитывается.
– Вот значит, как, а в моём мире они все больше чистоту веры блюли, ведьм вылавливали, да сжигали на кострах, ересь вытравливали в народе!
– Нет, не за чем им это. Есть Суд Герцога, Суд Городского Совета, Городская Стража. Инспекторы инквизиции официально ведут расследования светских преступлений. Только вот, Эскул, веры то единой в нашем городе нет. Есть церкви Одного, обитель Трёх Сестёр, Очаг Подгорного, святилища Друидов, но последние не в городе, а в лесу. И это я ещё не всех назвала. У Северных чужаков, например, свой бог, морской. Так они святилищ не строят. Только алтарь на каждом корабле.
Не доехав четверть лиги до внутренней стены, мы свернули на прилегающую улочку и подъехали к двухэтажному длинному каменному зданию с узкими оконцами, в которых виднелись разноцветные витражи. Кованая ажурная оплётка дубовых ворот, заросли дикого винограда, достигающие второго этажа. Белёные стены и привычная уже здесь красная черепица.
Толстуха остановила лошадей.
– Жди меня, я скоро, – передала мне вожжи и посеменила к неприметной калитке рядом с воротами. На тихий стук вышла женщина, держащая в руке огромный чугунный фонарь. На улице были уже сумерки и мне не удалось ее как следует рассмотреть. Увидев маркитантку, женщина с фонарём отступила внутрь дома и впустила толстуху, закрыв за ней дверь. «А не бедно живут в Обители!» – подумал я, рассматривая убранство дома и оценив художественную красоту ставень. Имелся даже водосток и дренажные канавы вдоль самого настоящего мощёного тротуара. Город всё больше не походил на знакомые мне исторические описания средневековых средоточий цивилизации. Неестественная чистота, широкие улицы, инквизиция, объединяющая функции уголовного розыска и миграционной службы! Магия и Религия в одном государстве…, пожалуй, надо быть внимательнее и перестать быть рабом стереотипов. Ошибки могут дорого стоить. Я решил и дальше придерживаться прежней тактики: чаще помалкивать, осторожно спрашивать, внимательно слушать и запоминать услышанное.
