— Я нечаянно. Не нарочно, — лепетала что-то вроде этого и не могла заставить себя посмотреть в глаза человеку, рисковавшему из-за меня только что своей жизнью. — Задумалась, наверное. Простите.

Тут и подняла голову, набравшись храбрости, чтобы посмотреть ему в лицо и поблагодарить за спасение.

— Ты?! — не верила своим глазам и испугалась еще больше, чем только что. — Я…я не специально! Я дорожу этим ребенком. Ты не думай!

— Я знаю. И успокойся. На тебе лица нет, — смотрел на меня Грин. — Ты только подумай, как вовремя мне дали увольнительную. Ну, да ладно. Все обошлось. Дыши, давай, ровнее. Идти можешь? Или тебя понести? Где стоит твоя машина? Там? Пошли. У меня всего несколько часов, чтобы побыть с тобой наедине.

Мы были с ним в гостинице неподалеку. Он, не переставая, гладил мой живот и все повторял, что малыш очень подрос за время, что не виделись. Я хотела расспросить его о жизни там, в его мире, но никак не могла решиться. Только Грин, наконец, и сам начал рассказывать об их житье, бытье. И оказалось, что у них шла настоящая война. Снова была прорвана блокада юга. И на этот раз орды мутантов были значительными. Отбросить их сразу на их же территорию не удалось. Сначала вынуждены были отступить, потом все же закрепились, и только теперь скопили достаточно сил, чтобы перейти в наступление. Ему дали возможность увидеться с женой именно перед началом новой боевой операции.

— Все наши тоже воюют. Я и Борис с первых дней, а Отто выпустили из заключения уже позже.

— Вы с ним помирились?

— Прежних отношений уже нет. Но это касается только нас двоих. А так, дело есть дело, на войне каждый воин пригодится, а тут такой опытный. Вот ему и доверили снова командовать отрядами.

Это было почти все, что мне рассказал. А потом мы расстались. И больше не увиделись. Когда подошло время родов, скорую вызывали мне мои родные. Под звуки сирены она прорывалась по московским пробкам к городскому роддому. Там на рассвете, когда солнце только показалось из-за горизонта, родился мой сын. Светловолосый мальчуган звонким криком заявил о своем явлении в этот мир. Спустя полчаса, я уставшая и счастливая лежала в палате и рассматривала браслет на своей руке. Мне было интересно, знал ли Грин, что у него уже был сын. Он утверждал, что контролировал все, что со мной происходило, но в тот момент мы были в разных мирах. Вот я и задумалась. И тогда светлячок, что до того постоянно горел сбоку на браслете, взял и погас.

— Что это? — нахмурилась в тот же миг. — Испортился? — потрясла рукой, повращала браслет на запястье, слегка по нему постучала, но оранжевый огонек так и не загорелся.

Но долго эта проблема меня не занимала. Дальше мне принесли моего ребенка, а там ко мне стали пускать посетителей. Первыми пришли родители с бабушкой, потом потянулись друзья. На третий день в палату вошел Сергей.

— Господи! Снова ты явился! — горестно всплеснула я руками, совсем как моя бабуля. — Сколько можно тебе повторять?! Сказала же, не ты его отец.

— Катя! Хватит уже! — осуждающе смотрел он на меня. — Я ждал до последнего, что ты позовешь. Так и не дождался. Разве может быть обида на меня важнее будущего нашего сына? Да, я свалял дурака. Но быстро понял, что без тебя моя жизнь ничто. Вспомни, приехал к тебе уже через неделю. А ты начала меня гнать.

— И сейчас будет то же самое.

— Не подозревал в тебе ранее такого упрямства. Просто не женщина, а… Э, э! — тут он поскорее решил сменить тему, а еще отвернулся, чтобы поставить букет в воду. — А знаешь, я его видел. Нашего сына. У него мои глаза. Такие синие!

— Есть такое. В его роду есть синеглазые, но потом, скорее всего, сменят цвет на серый, так думаю.

— На себя намекаешь?! — понимающе усмехнулся Сергей. — Ладно! Я что, я согласен, что мальчик больше похож на тебя. Пусть так! Говорят, это приносит счастье, когда сын вылитый мать.

— Я…я тебе уже все сказала, Сергей. Больше мне добавить нечего.

— Зато у меня есть, что рассказать. Со мной вместе приехали родители. Ждут в коридоре.

— Как я устала!

— Понял. Сегодня ты не в состоянии с ними встретиться. Будь все по-твоему. Мы придем завтра. Когда тебя выпишут. Мне все уже объяснили: во сколько выписка и что надо принести. Ты не волнуйся, сделаю все, как надо.

После его ухода, я сама была не своя. О спокойствии не было и речи. Чтобы хоть как-то расслабиться решила постоять под душем. Теплые и упругие струи воды немного отвлекли, но стоять под ними до бесконечности не было возможным. Вот я и вынуждена была перекрыть кран и выйти. Когда стала вытирать себя полотенцем, сначала ничего не заметила. Уже позже обнаружила, что на запястье не было брачного браслета.

— Как это?! Где он?! Это же не возможно! — снова и снова ощупывала руку, свободную от ощущения тепла и некоторого веса на ней.

А потом подскочила и бросилась в душ. Но там ничего не смогла обнаружить, кроме мочалки и геля на полке на стене и влажного полотенца на крючке. Начала поиски в коридоре по дороге к моей кровати. Тоже ничего. Но когда вошла в палату, обнаружила в ней мужчину, стоящего у окна и ко мне спиной. Сразу поняла, что это был один из братьев Краузе. Если быть совсем честной, то догадывалась, кто именно там стоял, но меня вначале смутила короткая стрижка посетителя, а я отлично помнила, что обычно он носил хвост.

— Отто? — позвала его нерешительно и опустилась на край кровати, так как ноги сделались ватными. — Что-то случилось?

Он повернулся медленно. Остался стоять там же и еще некоторое время молча рассматривал меня своими серыми внимательными глазами.

— Я виноват перед тобой, Катя. Во многом. А теперь еще должен сообщить горестную весть.

— А…а у меня пропал браслет! — мне отчего-то потребовалось немного времени, чтобы переварить его появление здесь, поэтому его перебила, а со стороны смотрелась при этом, наверное, глупо. Как иначе? Сидела и указывала ему на пустое запястье.

— Знаю. Поэтому и весть будет трагической.

— Грина больше нет? — догадалась я прежде, чем он сказал мне об этом.

— Да. Он получил смертельное ранение. Но пытался бороться. Ему очень хотелось увидеть сына.

— Три дня назад на браслете погас светлячок, — нахмурилась я. — А только что, всего несколько минут назад браслет пропал совсем.

— Так и есть. Грина не стало всего несколько минут назад.

— А война?! Она продолжается?

— Да. Но это уже ненадолго. Границы восстановлены, и более того, а территорию сейчас зачищают.

— Но что станет с нами? Со мной и моим сыном? Нас оставят в покое? Почему ты так нахмурился?

— Мог бы сейчас солгать тебе, мог вообще сюда не являться…

— Отто! Ты меня беспокоишь! Ты меня совсем даже так беспокоишь, что могу, наверное, умереть. Какую судьбу вы нам приготовили?

— Детка, я должен тебе сказать…

— Господи! Что с моим сыном?!! — материнский инстинкт, должно быть, поднял меня в тот момент с места и погнал в детское отделение.

Но уже на выходе из палаты Отто меня перехватил.

— Тихо, детка, тихо! Не надо шуметь. Иначе ты сотворишь еще большую беду. Пришельцев из будущего не остановить. А вот они могут наделать здесь много чего.

— О чем ты?! Пусти! Пусти немедленно!

— А ну, сядь, — обхватил меня за плечи, силой усадил снова на кровать и сел рядом, придерживая так, чтобы не смогла вырваться. — Я здесь, чтобы дать тебе выбор. Слушай меня внимательно.

— Сначала скажи, что решили сделать с мальчиком?

— Он уже не здесь, Катя. Тихо, не дергайся. У меня снова мало времени. В любой момент сюда может кто-нибудь войти, и тогда мне придется исчезнуть. Вопрос в том, один я пропаду отсюда или вместе с тобой.

— А где ребенок?

— Его перенесли к моему отцу, его дедушке. На маленького сына Грина заявили права трое: дед и два его дяди. Пока наши прошения не рассматривались.

— А я? Я что, пустое место?!

— Не кипятись. Выслушай меня сначала. Дело в том, что совет решил забрать в наше время определенно только ребенка. Этот вопрос решен. В твоем мире малыш больше не появится. Очень скоро обнаружится его пропажа, начнется суета и разбирательство, но он пропадет бесследно.