– Все веселятся, я тоже имею право веселиться! – сейчас ее не страшил ни Император, ни его гневные слова, ни предстоящее наказание, наоборот, хотелось уколоть отца сильнее, чтобы он заревел, как водопад.

И он заревел.

– Завтра твоя коронация, а ты тут разгуливаешь, напившись вусмерть, в каком-то непристойном наряде, словно хандыбайка! Ты позоришь себя, меня, всех гостей и весь праздник своим поведением! Это просто неслыханно, – чтобы дочь Императора пила больше самого закоренелого пирата! Учти, эта выходка тебе надолго запомнится! Погоди, дай только празднику закончится, и ты у меня узнаешь, как своевольничать! Сейчас же иди во Дворец и не смей больше показываться в оккое! Клянусь, я оборву тебе уши, маленькая бесстыдница!

– Вы не имеете права лишать меня праздника, Император! – возмутилась та. – Не имеете!

– Я сказал, немедленно во Дворец! – Фидель был в ярости. – И, чтобы завтра я видел не эту безобразную пьяницу, а настоящую империту деллафийскую!

– Это будет завтра, Император, а сегодня я буду делать, что хочу! – отчаянно крикнула девушка и, схватив ихлака, побежала прочь.

Они долго кружили по Саду, Дели с горя выпила еще пару бокалов вина, назло всем, пока не столкнулись с Марионом, который мрачно сидел на скамейке вдали от шума и то и дело наполнял свой бокал из графина, вперив отсутствующий взгляд куда-то в заросли виала. Услышав их приближение издалека, повернул голову, вглядываясь.

– Империта? Юл-Кан? – удивленно поднялся он им навстречу. В отличие от Дели, вино не спешило туманить ему голову, и его глаза оставались, по-прежнему, ясными, а речь – твердой. – Что вы делаете в этом тихом уголке?

– Ха, кого я вижу! Трайд собственной персоной! – пошатываясь, воскликнула девушка. – Надеюсь, вы хорошо искупались?

– Что с ней? – спросил офицер у ихлака. – Она пьяна?

– Я думаю, это не ваше дело, трайд! Да, мы пили и пили много и весело. Что вы теперь сделаете? Давайте, покричите, как Император, прикажите мне прекратить безобразничать, назовите меня пьяницей и хандыбайкой или задайте мне взбучку для науки! Ну, что вы молчите, трайд?

– Идите во Дворец и ложитесь спать, империта, – спокойно сказал тот.

– Нет, я не пойду спать! Я буду орать и буянить и позорить всю Деллафию – мне плевать! А завтра снова напьюсь, потому что меня окружают одни сплошные идиоты, которые ни черта не понимают и поучают меня, словно у меня нет своей головы! Меня понимает только Юл-Кан. А я возьму и улечу на Камарлен и останусь там жить – кто мне помешает?

Почему-то Марион стоял и молчал, глядя на шатающуюся империту, потом вдруг взял ее под руку со словами:

– Идемте, я провожу вас до Дворца.

Но Дели яростно вырвалась.

– Уберите ваши руки, трайд! Я пьяна, но я прекрасно помню наш разговор и не хочу иметь с вами ничего общего! Вы очень похожи на Императора, такой же властный и жестокий, но я не собираюсь подчиняться ни ему, ни тем более вам! – с этими словами она устремилась дальше по пустынной аллее, но не сделала и нескольких неверных шагов, как споткнулась и рухнула на гладкие плитки.

– Чертовы дорожки! – раздалась ее яростная брань, вперемежку со слезами. – Дурацкие ноги совсем озверели и ведут все время не туда! Какой паршивый день! Ненавижу эту аллею, ненавижу олию, ненавижу вас, трайд! Это все из-за вас!..

Марион и Юл-Кан подбежали к ней, усадили на скамью.

– Вы не ушиблись, империта? – спросил обеспокоенно офицер.

– Ушиблась? Да вы видите, я в кровь исцарапала ладони и колени, я порвала костюм, я вся в листьях и грязи, черт вас подери! Я пьяна, я поругалась с Императором, я опозорилась перед всеми гостями, у меня нет никакого настроения, завтра моя коронация, а послезавтра я получу наказание от отца, и вообще… вообще, я самая несчастливая и несчастная во всей вселенной! – неожиданно закончила Дели и из ее глаз показались два прозрачных ручейка. – Я хочу лететь к звездам, хочу видеть другие планеты, хочу полной жизни, а не торчать до самой смерти на Троне и подыхать от тоски! Хочу опасностей, хочу, чтоб захватывало дух, хочу свободы, в конце концов, а все вокруг, словно сговорившись, напоминают каждый день: «Ты – будущая Императрица, ты – наследница Трона, ты должна то, должна это. Не опозорь, не подведи, не вздумай!». Я не хочу, понимаете, не хочу гнить заживо всю жизнь! – Ее будто прорвало, и теперь она сидела, съежившись, поникнув, с потухшими взором – печальная, опустошенная, не волнуясь, слышали ли ее, или она говорила в пустоту.

Глаза Мариона смягчились, и он с жалостью, сочувствием и каким-то непонятным, неосознанным еще чувством смотрел на эту странную, непохожую ни на одну деллафийку девушку.

– Сегодня был очень утомительный день, империта, – негромко произнес он. – Вы устали, вам нужно отдохнуть.

– Я не пойду во Дворец, – решительно заявила та. – Там Император, и он оттаскает меня за уши, если я появлюсь во Дворце. Уж лучше я до утра поброжу здесь, чем рисковать своими ушами. Правда я ужасно хочу спать, – добавила она, сонно хлопая глазами, и, вдруг посмотрев на офицера рассеянным взглядом, спросила: – Трайд, вы будете не против, если я отосплюсь у вас?

Тот остолбенел от удивления, а девушка продолжала:

– Завтра коронация и, если я появлюсь в таком виде, меня можно будет считать трупом, потому что Император собственноручно распылит меня. А во Дворец я не пойду, не хочу нервотрепки и головомойки, но мне надо выспаться.

– Вы не боитесь слухов и сплетен, империта? – Марион все еще удивленно смотрел на нее. – Ведь любопытных глаз множество, а вам было бы неприятно стать объектом нелестных шепотков, да и мне тоже.

Дели безразлично махнула рукой.

– Мне плевать на них. Так вы согласны?

Марион усмехнулся: нет, эта девушка решительно была сумасшедшей и непостижимой, как сама жизнь.

– Хорошо, – кивнул он, чувствуя, что тоже свихнулся, раз дал согласие.

В доме трайда было темно и тихо. Добравшись до кровати, Дели без сил опустилась на мягкие подушки.

– Ну, что вы торчите тут, как тень? – разозлилась она на офицера, погружаясь в долгожданный сон. – Всю ночь здесь будете стоять?

– Конечно, нет. Просто хочу пожелать вам спокойной ночи.

– Сейчас я расплачусь от такой заботы. Пожелали и дуйте отсюда.

– С радостью.

– Взаимно, – пробормотала Дели, проваливаясь в сон, как в бездонную яму.

      –

Утро встретило ее ужасной головной болью. Казалось, что вчера ее долго и сильно били чем-то тяжелым по голове. Состояние было препаршивое, словно она пила не вино, а цемент, который теперь застыл в ее внутренностях, намертво склеив их. Тяжело было даже поднять руку, не говоря уже о том, чтобы встать. Во рту творилось что-то невообразимое. К тому же ее мучила тошнота, то и дело подкатывающая к самому горлу.

В таком состоянии ее и застали офицеры, дружно ввалившись в комнату, где она медленно умирала в жутких мучениях.

– Ну, как вы? – насмешливо полюбопытствовал Марион.

– Я бы с радостью убила бы вас, трайд, но, боюсь, у меня нет для этого сил, – простонала та. – Дайте мне лазер, я застрелюсь.

– Это лишнее, – также насмешливо заявил трайд. – Вот что вам поможет. – С этими словами он вынул из-за пояса небольшую фляжку и протянул девушке.

– Что это? Яд?

– Это олия. Чудесная оронская олия.

– Вы издеваетесь? Вам мало того, что я тут мучаюсь, так вы хотите еще и добить меня?

– Напротив, империта. Как говорится, клин клином вышибают. Попробуйте, и вам, действительно, полегчает. Этот способ проверен лично мной.

Дели с трудом приподнялась, морщась, сделала глоток и чуть не выплеснула все обратно. Мучительно сглотнув, упала на кровать со стоном:

– Великий космос, как я пила вчера эту гадость? Мне кажется, еще немного – и я умру.

– С похмелья еще никто не умирал, – с видом знатока сказал Марион.

– Значит, я буду первой. И это будет на вашей совести, трайд, потому что я пила вчера из-за вас.