– А чего? – спросил Колька, раскачиваясь на ветке.
– Не трогай дерево! Мы про него рассказ пишем!
Колька ахнул, отцепился от ветки и куда-то убежал.
Мы с папой снова уставились на дерево. А оно снова замахало ветвями: «Давай пиши, не теряй время!»
Но тут из-за угла дома выбежал Колька Сыроежкин и с ним ещё пятеро мальчишек с нашего двора. Они окружили дерево и принялись разглядывать его, как сбежавшего из зоопарка жирафа.
Потом один из них крикнул нам с папой:
– А правда, что вы про это дерево рассказ пишете?
– Ну! – сказали мы с папой.
– А что оно – особенное?!
– Ещё какое особенное! – отвечаем мы с папой. Ведь мы уже успели полюбить наше дерево.
Тогда мальчишки убежали и вернулись с кольями и проволокой. Скоро вокруг дерева была настоящая загородка. На эту загородку они повесили картонку с надписью: «Дериво пра каторое пишут расказ».
Мы с папой порадовались за наше дерево и пошли обедать. А потом мама поручила нам срочные домашние дела, и мы отложили рассказ о дереве на будущее.
Будущее подошло и промелькнуло очень быстро. Наше дерево уже зацвело как букет: белым и розовым. Потом цветы осыпались, и на дереве появились маленькие яблоки. А в конце лета они стали золотыми и красивыми.
– Оказывается, это чудесная яблоня! – сказал папа.
Мы с ним стали дивиться на яблоню, а потом посмотрели вокруг. Вокруг стояли ободранные деревья. Ведь про них мы не писали рассказ, и мальчишки делали с ними всё что угодно.
– А давай напишем рассказ про все эти деревья, – предложил я папе. – И тогда у нас под окном будет целый сад.
– Ну что ж, это идея! – обрадовался папа. – Искусство – великая сила…
И мы стали писать рассказ про сад.
Тревожное время
Мы сидели за столом на кухне и рассуждали про жизнь. А за окном возле нашего дома шумели и ругались какие-то дядьки.
– Тревожное время наступило, – сказал папа. – Прямо какая-то казацкая вольница. В любое время дня и ночи тебе могут шибануть в окно снежком – и нет стекла.
– Это ещё ничего, если снежком, – сказала мама. – А если из ружья саданут? Тогда и вовсе – поминай как звали…
Я послушал маму, папу и тоже решил своё предложение сделать:
– Это ещё хорошо, если из ружья, – сказал я шёпотом, – а если бабахнут из пушки?.. Вот будет трам-та-ра-рамчик.
Мама и папа посмотрели на меня с тревогой и прислушались к звукам за окном: не заряжает ли кто-нибудь пушку.
А за окном дядьки уже начали лупить друг друга.
– Шлёп-шлёп! Ай-ай! Бум-бум!!! Ой-ёй-ёй! – слышалось из-за окна.
А ещё дядьки ругались, кричали что-то, но слов было не разобрать. Это были уличные звуки.
– Ну-ка, отойди от окна! – строго сказал мне папа.
Они с мамой тоже отошли от окна и теперь сидели в тревожном ожидании, а тем временем за окном стало совсем темно.
«Зачем им ждать и мучиться?» – подумал я.
Потом потихоньку выскользнул на улицу, слепил большой снежок и ка-а-ак в наше окно шандарахну!
И быстро домой бежать, чтобы маму с папой успокоить. Чтобы сказать им, что это не снаряд пушечный, а всего-навсего снежок.
Забегаю я на кухню, а папа с мамой улыбаются и стёкла подметают.
– И ничего особенного! – весело говорит папа. – Подумаешь – снежком стекло разбили… Это пустяки! Из пушки-то никто по нам даже и не выстрелил. А снежками пусть стреляют! Мы новое стекло вставим – получше старого.
А мама говорит:
– Это ты верно сказал! Давно пора было старое стекло заменить. Оно мутное какое-то было, тусклое…
Потом папа завесил разбитое окно одеялом, и мы стали чай пить.
Пьём чай и на оконное одеяло любуемся.
– Да-а-а, – говорит мама, прихлёбывая чай, – с одеялом на окне как-то непривычно, но забавно…
– Романтика! – мечтательно говорит папа. – Можно представить, как будто мы в лесу в палатке сидим и чай на костре греем…
– А ещё можно представить, как будто мы в землянке! – радостно говорю я.
Потом мы все смеёмся и ложимся спать в приподнятом настроении. Мы засыпаем, совсем забыв о тревожном времени.
А рано утром нас будит звонок в дверь. Мама идёт открывать, и я с ней.
На пороге стоит какой-то большой дядька.
– Извините, Марь Ивановна, – говорит он моей маме. – Мы вчера с мужиками под вашим окном постояли и случайно стекло разбили…
А я вышел вперёд и говорю:
– Это не вы разбили, а я снежком разбил…
А дядька говорит:
– Нет, пацан, это мы, того… Так вот, Марь Ивановна, извини нас за ради Бога… Я вот стекло вставить пришёл.
И потом дядька стал окно вставлять. А я снова говорил, что это я разбил. А он не верил…
Потом он окно вставил, снова попросил у мамы прощенья и ушёл совсем.
А мы посмотрели сквозь новое стекло на уличную жизнь. И никаких ружей, и никаких пушек, из которых в окна стреляют, мы не увидели.
А увидели мы за окном красивую жизнь! И дома, и деревья, и облака!
И время за окном показалось нам совсем не тревожным.
– Вот что значит вставить новое, не затуманенное пылью, стекло! – сказал папа.
Папа и воры
Однажды поздно вечером мама сказала папе:
– В нашу квартиру лезут воры!
Папа задумался на минуту, а потом спросил:
– А как ты догадалась?
– Они копаются в замке входной двери, – просто ответила мама. – Иди послушай…
Папа на цыпочках подошёл к входной двери, прислушался. И мы с мамой подошли и тоже прислушались.
– Шур-шур-шур… Чик-чик-чик, – доносились странные звуки из замочной скважины.
– Это кто-то вставляет ключ в наш замок, – прошептал я папе и маме.
– Не ключ, а бандитскую отмычку, – возразил папа шёпотом. – Это воры хотят открыть нашу дверь…
Папа на цыпочках вернулся в комнату и начал рыться в шкафу.
– Что ты ищешь? – спросила его испуганная мама.
Папа долго не отвечал, он всё рылся, рылся, рылся, а потом сказал:
– Я спортивный костюм ищу и боксёрские перчатки…
– Зачем?! – ещё больше испугалась мама.
– Чтобы встретить воров в спортивной форме и дать им достойный отпор, – ответил папа.
Мама быстренько нашла папин спортивный костюм, боксёрские перчатки и кеды. Папа оделся. Мы с мамой осмотрели его.
В одном месте папин спортивный костюм был проеден молью, и там сквозь дырку просвечивала белая папина майка.
Папа ткнул пальцем в дырку и сказал:
– Несолидно в таком виде на люди выходить…
Мама быстренько достала нитки и заштопала спортивный костюм.
А потом папа в одну секунду оказался у входной двери, сделал боксёрскую стойку и прислушался.
Из замочной скважины по-прежнему доносились воровские звуки:
– Шур-шур-шур… Чик-чик-чик…
И тогда папа состроил страшную физиономию и прошептал нам с мамой:
– Открывайте дверь и резко прячьтесь!..
Мы с мамой шёпотом сосчитали до трёх – «Раз, два, три!» – и резко распахнули дверь.
Спрятаться, как велел папа, мы не успели. Потому что очень удивились.
На лестничной площадке прямо перед нашей дверью стоял наш сосед снизу – дядя Лёва.
– Ой! – сказал дядя Лёва. – Значит, я этаж перепутал и не в свою дверь ключ вставляю. Извините, пожалуйста…
Мама облегчённо вздохнула и говорит:
– Это ничего, это пустяки…
А папа по-прежнему в боксёрской стойке со страшной физиономией стоит и удивлённо смотрит на дядю Лёву.
Дядя Лёва тоже смотрит на папу с удивлением и спрашивает:
– А чего это вы в таком виде?
– Тренируюсь, – говорит папа, – чтобы спортивную форму не потерять.
– Ух ты! – с восхищением говорит дядя Лёва, а потом добавляет, обращаясь к нам с мамой:
– Какой у вас замечательный муж и отец! Если бы я был таким. А я… Эх… Даже ключ не в свою дверь вставляю…
Дядя Лёва безнадёжно машет рукой и спускается на этаж ниже, чтобы вставить ключ в замок своей двери.
А мы с мамой с гордостью смотрим на нашего папу. А папа, одетый в спортивный костюм, с боксёрскими перчатками на кулаках, в новых кедах, – та-а-акой краси-и-ивый, та-а-акой краси-и-ивый – ну, просто жуть!
