И снова помогла мудрость дедушки. Они сидели рядышком, Сатьяраджу спросил, что он сделал неправильно, и ответ определил дальнейшее направление его жизни.

– Сатьяраджу, мы бедные люди. После смерти отца твоя мама работает не покладая рук, чтобы прокормить вас всех. Но денег, которые она зарабатывает, все равно не хватает, и она лучше откажет в еде себе, чем оставит голодным кого‑то из вас.

И хотя Голи Сатьям говорил об их тяжелом материальном положении, его слова, как всегда, расширили картину внука и привели к более глубокому пониманию вещей. Несмотря на бедность, Голи Сатьям никогда не считал их положение ни унизительным, ни несчастным – для него это было просто некое состояние. Он говорил:

– Бедность – это просто сложившееся положение дел и нет причины ее стыдиться. Упорный труд и честность могут преодолеть бедность. Нет нужды становиться жертвой этих обстоятельств, если у тебя есть воля и твердое намерение бросить им вызов. Если ты честен сам с собой, упорным трудом и честностью ты можешь победить яд под названием «бедность».

Это у него было. А еще было бесстрашие.

Наряду с советом работать усердно Голи Сатьям постоянно напоминал своему внуку о честности в обращении с этим миром, и внук в ответ воспринимал слова своего старшего друга как божественное предписание: «Человек должен жить честно и достойно, как бы трудно ему ни было. Любой ценой нужно противостоять нечестности. Во всех обстоятельствах нужно оставаться верным своим ценностям».

Это стало жизненным принципом Сатьяраджу: воля и твердое намерение, бесстрашие и честность. Это приведет его к успеху.

Именно это привело его в храм Бхимешвары, когда он понял, что больше не может оставаться у Шраваны. Он вспомнил, как она пришла за ним во второй раз, когда ему было восемь лет, и как он оставил милое пространство своей семьи, друзей, школы, чтобы снова вернуться в ее деревню. В Адиварапупете он обычно работал за ткацким станком до школы, а после школы бежал играть с друзьями. Здесь же мачеха забрала его из школы совсем, чтобы он мог работать за станком по многу часов, лишив его всякой возможности гулять с друзьями. Однако родители обещали его Шраване, и он оставался жить с ней. Соткать половину сари в день для ребенка его возраста было очень тяжело, но он продолжал это делать из уважения к родителям. Он вспомнил жару, в которой ему приходилось работать. Ему было всего лишь восемь. Его заставили бросить школу ради работы, но он продолжал работать так, как было велено. И все это сделало его сильнее – и психически, и физически; он многому научился.

От Шраваны он узнал способы ведения бизнеса, о которых ранее не подозревал. К примеру, он понял, что если ткань продавать в отдаленных районах, где ее не так много, денег за нее можно выручить больше. Так просто. Если пойти на рынок к закрытию, нужный товар можно купить дешевле. Так легко. Да, она научила его этому и показала, как много он способен работать, и все это вместе, в свою очередь, укрепило его и без того сильные этические принципы в отношении работы и разбудило врожденный дух предпринимательства. В общем‑то, кроме этого, он больше ничему у нее и не научился.

Все пришло к завершению, когда он узнал, что она торгует опиумом. Он вспомнил, как услышал об этом от друга – тот предупредил его, что представители властей идут к ним с обыском. Сатьяраджу помчался домой, Шравана тут же ему во всем призналась – так он хотя бы успел вынести наркотики из дома и спасти ее от беды. Она пообещала перестать торговать, и он почти ей поверил. Даже в восьмилетнем возрасте он поверил лишь отчасти. Когда она нарушила обещание и взялась за старое, это было уже слишком. Он мог смириться с бесконечной работой и изоляцией, он даже смирился с уходом из школы. Но вот так лгать, рискуя безопасностью, он не мог. По его мнению, занятие Шраваны было лишь быстрым и легким способом сделать деньги, не работая. Не таким он видел путь выхода из бедности. Совсем не таким. В том, что делала Шравана, не было ни воли, ни твердого намерения, ни бесстрашия, ни честности.

Когда он снова вернулся в Адиварапупету, мать с дедушкой поняли его. Возможно, благодаря милости Господа Бхимешвары они смогут понять его и сегодня.

– Я не вернусь назад в школу.

Память о катящихся по щекам матери слезах преследовала его.

– Я вытащу мою маму и семью из бедности. Я смогу это сделать благодаря усердному труду и честности!

И он стал работать еще больше. Дисциплину, которую раньше от него требовала Шравана, теперь он сам требовал от себя. Он удвоил свои усилия, проводя за станком все время, которое он мог бы проводить с ребятами в классе. Он продавал ткань по более высоким ценам, уезжая торговать далеко от дома. Стоя сейчас в храме, он вспоминал свой первый успех в бизнесе, когда в жаркие месяцы он начал продавать прохладительные напитки и шербет. Он вытащит свою семью из бедности!

У появившегося в деревне тантрика[4] не было ни того, ни другого – и это раздражало Сатьяраджу. Вся деревня считала садху гением, высокодуховной фигурой. Но уже тогда, в своем столь юном возрасте – а ему еще и девяти не было – мальчик мог разглядеть притворство и лицемерие. Как важно расхаживал по деревне этот тщеславный напыщенный притворщик, пугая всех и каждого своими «силами»! Просто скандалист!

– Каждого, кто разозлит меня, я превращу в животное! – заявлял он.

«Хорошо, ловлю тебя на слове», – подумал Сатьяраджу.

Уверенный в том, что тантрик просто бахвалится, он решил подшутить над ним. Как громко тантрик кричал и ругался, когда мальчик спрятал его любимые лук и стрелы, а Сатьяраджу стоял рядом с ним, делал удивленный вид и подсказывал:

– Вы, наверное, можете использовать свои невероятные силы, чтобы отыскать пропажу. Лжец, и без того разгневанный, при этих словах побагровел:

– Когда я поймаю того, кто украл мои вещи, я превращу его в тигра!

Услышав это, Сатьяраджу сказал своему дедушке:

– Не волнуйся, даже если мне придется умереть, люди должны узнать о том, что стоит за этим хвастовством.

Он вернулся к тантрику и сказал, что лук и стрелы спрятал он.

– И если ты можешь превратить человека в животное, как ты всегда заявлял, то выполни обещание и преврати меня в тигра!

Столкнувшись с публичным обвинением, тантрик прибег к своему обычному оружию – впал в состояние безумного гнева, но Сатьяраджу при этом не превратился в тигра. Как бы громко ни вопил лжец, какими бы угрозами ни осыпал мальчика, тот по‑прежнему оставался стоять в человеческой форме. С того дня мошенник больше никогда не грозился превратить кого‑либо в животное, и деревня избавилась от его влияния.

Они проведут через любые жизненные трудности.

Сейчас, стоя перед божеством, он вспоминал время, когда вернулся к Шраване в последний раз. Она тогда серьезно заболела, и семья решила, что ему нужно пожить в ее доме, чтобы обеспечить больной женщине уход и помочь выздороветь. Ему уже исполнилось двенадцать лет, он больше не был маленьким ребенком, и запугать его было не так‑то просто. Он имел свое мнение, основанное на собственных принципах. Он прилежно ухаживал за Шраваной, и мало-помалу женщина пошла на поправку. Сатьяраджу свой долг выполнил. Она же снова начала торговать опиумом и, более того, стала критиковать его поведение.

Это было чересчур!

В тот вечер они сели ужинать, и она – женщина, наживавшаяся на страданиях других людей, – опять начала несправедливо на него нападать.

Резко поднявшись из‑за стола, он вышел из дома.

– Я ухожу назад в Адиварапупету. Ноги моей больше в этом доме не будет!

И вот, вспоминая прошедшие события, он снова просил Бога укрепить его, благословить на следование путем истины и даровать внутренний покой.