– Расслабьтесь, – сказал он, осторожно привлекая ее к себе.

Она на мгновение замерла, но затем все же прислонилась спиной к его груди. А Джеймс, снова улыбнувшись, сказал себе: «Похоже, задание, что поручил мне отец, выйдет куда приятнее, чем ожидалось».

Через несколько дней Давина заметила, что уже не испытывала прежней усталости оттого, что проводила почти весь день в седле. Зато ночами ей было не до сна. Можно было бы сказать, что виной тому – сопение и храп множества людей, спавших по соседству, но Давина-то знала: причина ее бессонницы – совсем в другом. И причиной этой являлся Джеймс Маккена.

Юный рыцарь целыми днями развлекал ее всевозможными байками, забавными историями и шутками. Ей нравилось проводить с Джеймсом время, и она с нетерпением ждала утра, чтобы снова побыть вместе с ним.

– Я видела, как ты опять говорила с сэром Джеймсом сегодня утром, перед тем, как мы тронулись в путь, – сказала Джоан, подъехав к кузине.

Давина потупила взгляд, мысленно приказав себе не реагировать на ядовитый тон родственницы. Ведь Джоан – красавица, которая привыкла к тому, что львиная доля мужского внимания всегда доставалась ей. Однако Джеймс, пусть и не грубо – благородный рыцарь никогда не позволит себе грубости по отношению к прекрасной даме, – но все же твердо дал Джоан понять, что ее обществу он предпочитает общество ее двоюродной сестры.

– Сэр Джеймс начертил на земле карту и показывал мне, сколько еще нам осталось проехать до дома, вот и все, – ответила Давина.

Джоан прищурилась и проворчала:

– Но ты при этом гоготала как гусыня. Чем же тебя так рассмешила нарисованная на земле карта?

– У Джеймса есть дар. Он все что угодно может представить в забавном свете.

– Какой удивительно… никчемный талант, – снова съязвила Джоан. – Полагаю, мне не следует удивляться тому, что тебя увлекают мужчины вроде него. Я думала, ты умнее, да, видно, зря я так думала.

Давина с трудом подавила смешок. Что плохого в таких мужчинах, как Джеймс? Он парень видный, язык у него хорошо подвешен, глаза искрятся умом, а на подбородке – ямочка, которую так и тянуло погладить. Любая девушка была бы рада вниманию такого мужчины, и она, Давина, не исключение.

Но не только его внешность и обезоруживающая улыбка покорили Давину. Джеймс заметно отличался от всех прочих молодых людей. Уверенный в себе, он все же не был высокомерным. Сильный и мужественный, он умел быть мягким и нежным. Джеймс умел и любил пошутить, но объектом своих самых тонких и остроумных шуток всегда делал себя самого, а не других.

Джоан никогда бы и ни за что в этом не призналась, но Давина-то точно знала, что кузину терзала ревность, и потому она благородно прощала красавице все ее колкости.

– Джеймс добрый и вежливый, – сказала Давина, – и я нахожу его общество весьма приятным и интересным.

– Ты проводишь с ним слишком уж много времени, – продолжала гнуть свое Джоан. – На вас уже пальцем показывают.

– Неправда!

– Сущая правда. Я говорю тебе об этом лишь для того, чтобы ты знала, как это выглядит со стороны, и сделала правильные выводы. Своей глупой влюбленностью ты выставляешь себя на посмешище.

– Я не делаю никаких глупостей, – возразила Давина.

Джоан пожала плечами.

– Думай что хочешь. Но ты должна понимать, что он проявляет к тебе интерес лишь потому, что знает, что замок – часть твоего приданого.

Давине хотелось прокричать в ответ громкое «нет», но она промолчала, не желая показывать кузине, как больно задели ее эти слова. И был момент, когда в душу ее закралось сомнение. «А что, если Джоан права? – спрашивала себя девушка. – Что, если все знаки внимания со стороны Джеймса направлены лишь на то, чтобы завладеть моим имуществом?»

– Отчего-то мне не верится, что такой ничем не примечательный замок, как Торридон, может заинтересовать сына Маккены, – произнесла Давина, пожав плечами.

– Видишь ли, твой Джеймс – второй сын, – с сарказмом заметила Джоан. – Безземельный рыцарь! Знаю я этих нищих вторых сыновей. Они за любой клочок земли кому угодно глотку перегрызут.

Давина снова пожала плечами. Даже если в словах Джоан и был какой-то резон, мотивы кузины были далеки от благородства. Ведь Джоан явно ей завидовала! И что бы там она ни говорила, отсутствие внимания со стороны Джеймса не давало ей покоя; Давина прекрасно это понимала, так как довольно хорошо знала характер своей двоюродной сестры.

Словно почувствовав, что говорили о нем, Джеймс глянул через плечо и посмотрел на Давину. И в тот же миг девушка почувствовала, как у нее перехватило дыхание, а по телу прокатилась сладостная дрожь. Давина сама себе удивлялась – она не понимала, что с ней происходило. Да, не понимала, но точно знала: сейчас ей было так хорошо, как никогда прежде.

На следующий день они пересекли невидимую границу и оказались на землях, принадлежавших клану Армстронгов. Никто Джеймсу ничего не говорил, но он понял, на чьей земле они находились, наблюдая за воинами конвоя. Исчезла прежняя напряженность, а на лицах людей появились улыбки. А Джеймсу вдруг стало тоскливо при мысли о скором расставании с Давиной…

Хотя, с другой стороны, отец ведь не настаивал на его скором возвращении домой, не так ли? И если лэрд не будет возражать, то он, Джеймс, мог бы и задержаться у Армстронгов. Скажем, до конца лета.

Джеймс покосился на Давину, ехавшую рядом с ним. Та одарила его робкой улыбкой и облизала губы. И в то же мгновение Джеймса пронзило желание. Теперь-то он твердо решил, что постарается подольше задержаться в гостях.

– Замок Армстронгов вон за тем холмом, – сказала Давина, указывая вдаль. – К ночи мы должны доехать.

– Почему вы не улыбаетесь, когда говорите об этом, Давина? Разве путешествие вас не утомило?

Девушка склонила голову к плечу, как бы раздумывая над словами молодого рыцаря.

– Конечно, я соскучилась по удобной кровати и настоящей крыше над головой, – ответила она, помолчав. – Но жизнь будет казаться очень уж скучной после того, как закончится это приключение. А вы что скажите? Вам, наверное, не терпится поскорее вернуться домой?

Джеймс пожал плечами.

– Я много лет провел в замке Маккены. Хорошо бы ненадолго сменить обстановку.

– Я слышала, что замок Маккены очень большой и грозный.

– Да, он нависает над долиной, накрывая ее своей тенью.

– И как к этому относятся фермеры, что живут в долине? Не жалуются? Урожаю ваш замок не вредит? – со смешком спросила Давина.

Джеймс в ответ расхохотался.

– Нет, фермеры не жалуются. Наши враги знают, что замок им не взять, вот они и не суются на наши земли. А фермерам от этого только лучше. И не только им.

– А приятно ли жить в таком суровом замке?

Джеймс вспомнил о высоких стенах с парапетами и бойницами, а также о четырех сторожевых башнях на все стороны света и широком глубоком рве, окружавшем замок.

– Наш замок суров на вид, это верно. Но моя мать делает все, чтобы внутри было уютно. В главном зале всегда горит огонь в камине, чтобы прогнать сырость, а на стенах висят нарядные шерстяные гобелены. У нас даже окна в спальнях застеклены. А у родителей в спальне в окнах – настоящие витражи.

– Правда?

Джеймс невольно усмехнулся. По правде говоря, витраж и впрямь впечатлял. И пусть Маккена ворчал по поводу «выброшенных на ветер денег» – отказать своей жене он никак не мог.

– Если бы вы видели, как в солнечный день играет в комнате свет, переливаясь всеми цветами радуги! Когда мы были детьми, нас с братом и сестрой всегда завораживало это зрелище, а мама говорила, что к нам в гости прилетают волшебницы-феи.

– Такое даже трудно представить… – пробормотала Давина.

Джеймс улыбнулся и заявил:

– Тогда вы должны увидеть это чудо собственными глазами.

– Почему бы и нет? – просияв, ответила девушка.

Давина кивнула стражникам, выходя за ворота замка. Улыбаясь, она куталась в теплую шаль, защищавшую от холодного ветра.