Шукр и Изи одеты были так же, но пик у них не было. У Изиры был топорик, а у эльфа короткая сабелька. Основным же оружием у обоих были луки. Причем у девчонки и лук и стрелы, сделанные ей самой на коленке вечером после памятного совещания, были до безобразия кривыми. Впрочем, это не мешало ей стрелять немногим хуже старшего сержанта.

Я иного оружия кроме Лунного блика и Леди отчаяние не имел и облачен был в привычный доспех со шлемом сквозь дыры прорези, в котором торчали рога и уши. Доспех помимо зачарования на прочность получил зачарованием щита подсмотренное с амулета мечника пустынника. Точнее это было одно излишне усложнённое зачарование. Увы, наложить два отдельных зачарования на один предмет для меня оказалось слишком сложно, хотя Грок убеждал, что какой-то мастер зачарователь так делал. Пришлось помудрить комбинируя, но эффект оправдал затраченное время. Точно такие же зачарования были на кольчугах у всех остальных. Они гарантировали 5 - 7 минут защиты, но для этого их надо было успеть активировать. После израсходования зачарования требовали подзарядки изрядной порцией маны. Курсы ее размена на безопасность были как у менялы гнома.

На плече у меня балансировал хвостом и крыльями полуметровый монстр с почти полноценным разумом. Сравнивать его со змеей было теперь довольно сложно, да и не являлось оно ей вовсе. Просто почему-то я упорно продолжал именовать это существо тем, чем оно не являлось. Получилось теплокровное чешуйчатое нечто с четырьмя полноценными лапами, четырьмя крыльями, змеиным хвостом, зубастой пастью и умными способными одинаково хорошо видеть как днем, так и ночью, да еще видящими тепло глазами.

Эти глаза смотрели на меня с преданностью и восхищением, а на всех остальных с плотоядным блеском. Словно он всех хотел и мог сожрать, несмотря на свои не внушительные габариты. Фенор на моего нового фамилиара смотрел со смесью неприязни и какой-то ревности что ли и тот, понимая это отвечал ему взаимностью. При каждом удобном случае пернатый старался пугануть его или досадить иным способом. Эта вражда, впрочем, не переходившая определенных рамок, была мне достаточно понятна. Свое свободное время, если оно у меня было, я был вынужден делить между ними.

С Фенором мы проделывали простейшие из упражнений на развитие тела, отрабатывали отдельные приемы и беседовали на разные развивающие простого солдата темы. Я даже стал понемногу укреплять его тело ничего, не сказав об этом и не спросив разрешения. Он, конечно, догадывался, что при его худобе и заурядных данных нельзя было стать значительно выносливее, быстрее и сильнее, да еще и без видимых изменений, всего за несколько тренировок, но не поднимал этот вопрос. Наверно, вопрос не поднимался от того, что наши тренировки помимо результата приносили арбалетчику большое моральное и своеобразное физическое удовольствие.

Фамилиар любил, когда свободное время я проводил с ним, хотя рядом его могло и не быть. Большую часть времени я только краем глаза следил, что происходит вокруг него и позволял ему быть относительно самостоятельным, но иногда я откидывался или повисал в седле от решившись от мира. В такие минуты наши разумы сливались. Бросив свое тело посреди на лошади пол пересмотром Фенора я летал со змеенышем и ощущал все, что ощущает он. Огромное количество недоступных ни человеку, ни даже сатиру цветов и запахов будоражили и пьянили, но пьянел не только я. Мой питомец тоже ощущал ни с чем несравнимое удовольствие и жаждал получать его снова как подсевший на шатун грибы новую порцию наркотика.

Вот отсюда и была неприязнь с ревностью.

Работа над разумом питомца еще велась, но уже можно было сказать, что получился чрезвычайно умный зверь и это несмотря на очень малый возраст. Видимо не зря перед его созданием мы с Гроком штамповали ворон разведчиц и экспериментировали с их разумами. Имевшийся срок был слишком мал, что бы добиться совершенства, но набив руку на разведчицах, я создал вполне достойного диверсанта и теперь сомневался, стоит ли еще значительно дополнять и изменять его разум, что, по сути, представлял собой мешанину из клочков, надерганных у меня самого, ворон и какого-то попавшегося подруки кота.

Паразит, а иначе с легкой руки Фенора моего монстра никто не называл, взлетел с плеча и заложил пару кругов над головами. Мне стало понятно, что он задумал очередную пакость, а вот жертвой его стал не мой охранник, а другой ничего не подозревающий солдат. Молодой арбалетчик успевший зарекомендовать себя с самой положительной стороны непозволительно расслабился за четыре дня спокойного пути и стал клевать носом. Разумеется, почувствовав это, лошадь пошла медленнее и он стал отставать, что уже привлекло внимание Шукра. Он просто не успел выполнить свою обязанность по приведению бойца в должную боеготовность.

Мой питомец, умело работая четырьмя немаленькими покрытыми перьями крыльями, завис прямо над правым плечом жертвы. Идеальная позиция для атаки ядовитым дыханием или броска для укуса в шею, но я был спокоен, ощущая его эмоции никак не выражавшие стремление к атаке. Фамилиар вытянул длинную шею, так что его голова оказалась рядом с ухом сони.

- Краа!!! - почти по-вороньи каркнул Паразит, отчего солдат едва не свалился с коня.

- На фарш пущу! - потряс кулаком он вслед взмывшему вверх монстру, как только справился с испугом и восстановил равновесие.

В ответ существо издало булькающий звук более всего похожий на смех.

- Я тебя самого на фарш пущу! - это был уже старший сержант, вознамерившийся отчитать нерадивого воина.

Паразит спикировал на мое плечо, зацепился когтями за кирасу и поймал равновесие с помощью крыльев. Я почесал чешуйчатую шею.

- Что же за мерзавец у меня получился? - вздохнул я при этом.

Фамилиар уставился на меня непонимающими глазами. Ну, просто невинная овечка с волчьими клыками.

- Давай уже лети, работай, - отодвинул наглую морду рукой и монстр взлетел.

Новый вариант змея не просто хорошо воспринимал обычные команды, но и умел домысливать. Так что он прекрасно понял, чего я от него хочу, и взмыв в небо превратился в точку. Точкой он стал для нас троих нелюдей, а для остальных членов отряда, принадлежавших к самой многочисленной расе Империи, рассмотреть фамилиара без соответствующих технических средств было проблематично доже в качестве точки. Не знаю, на какую точно высоту мое творение способно взлететь, но точно выше любой птицы. Там куда он поднимается трудно дышать, что привело к некоторым трудностям, над которыми мы с наставником поломали голову, но успешно справились. Пришлось сделать это, иначе бы любой пустынник с неиспорченным зрением мог легко рассмотреть, что над ним летает нечто неестественное. Ворон это касалось в меньшей степени. Они все же внешне все еще походили на перекормленных черных птиц. А вот моего питомца принять за ворону было трудновато, даже когда он летал на одной с ними высоте.

Хорошо, что наставник не отказывал в помощи. Думается мне, так он отрабатывал приемы необходимые ему для творения своей мечты. Сейчас натренируется на живых воронах, но моих питомцах уже потренировался, так, глядишь, и у него с единственной попытки получится нечто грандиозное.

- Скоро село, - предупредил Шукр, закончив с распеканием провинившегося подчиненного.

- Знаю, - кивнул я.

Надежды на то, что найдем там кого-то живого, не было, но все же мы заранее условились проверить его. Село было довольно большим и носило говорящее название Выселки 15. Буквально это были 15 выселки в Империи, куда отправляли всякий мелко провинившийся сброд. Отправленных в такое село разумных нигде больше не ждали и могли отправить на каменоломни при появлении где-нибудь еще. Правда, мужики посмелее уходили отсюда в артель, что была в Печурках.

Те же, кто оставались в выселках, были обязаны трудиться на полях, выращивая приспособленные к местным условиям сорта злаков. Большую часть выращенного продовольствия они поставляли по фиксированной цене в ближайшие крепости. Такой подход при самообеспечении выселок позволял экономить казенные средства на дальней перевозке грузов. Экономить то экономили, но защищали эти села слабо и кочевники не могли, не польстится на столь лакомый кусочек.