― Проверь, чего там видать у Корнея? ― дал команду Ауди.
Грай не мешкая глянул на дисплей компьютера, кратко донес:
― У него штатно, no news now.
Хорошо это или плохо, когда сейчас нет новостей, Грай, понятное дело, вслух не комментировал. Незачем до выхода на огневые позиции и получения кодового сигнала "2−Н". Тут он даже пожалел: зряшным мол, делом бросил курить и не выбрал себе место позади, в салоне для шибко сейчас курящих. Хотя восседать впередсмотрящим и связистом-шифровальщиком тоже годится.
Обязывает не только благородство, но и профессия. Тотчас белорусский партизан Грай стал журналистом Змитером Дымкиным. Немедленно с ходу взялся прикидывать, как бы ему чего написать, описать путь-дорожку к неприметной лесной поляне в ближних азимутальных окрестностях Национального аэропорта. С тем он и доехал, задумавшись, поди, до того самого места назначения и выдвижения.
Пискнул защищенный ноутбук военного образца, и Змитер вновь предстал Граем. Пришло сообщение от Корнея. Раскодированный текст Грай тут же зачитал Ауди:
― Намеченный вылет президентского "Боинга" фуфельный, вероятно, без Луки на борту. Лука на нем зимой не летает по техническим причинам, если среднесуточная температура ниже плюс восьми. Самолет куплен в Латинской Америке, изготовлен специально по летнему варианту для южных стран. Возможно, охранка гонит антитеррористическую дезу или проводит внеплановые учения с проверкой боеготовности.
По непроверенным данным Лука самолично вылетает рейсовым пассажирским маршрутом "Белавиа" двумя часами позднее. В аэропорт из Дроздов прибудет вертолетом. Конец, точка.
Ауди остановил машину. Взял минуту-другую на размышления. Затем подал санитарный микроавтобус назад, дал разворот на талом снегу и отдал резкое распоряжение, рявкнул, не оборачиваясь к салону:
― Уходим через путепровод на борисовское шоссе!
Подстава сто пудов! Обосрались в шерсть...
Оружие на боевой взвод! Огонь по моей команде.
По истечении нескольких хлопотливо лихорадочных боеготовых минут на связь вышла Любка:
― К железнодорожному мосту от развилки выдвигается колонна бронетехники...
Наверное, пересчитав, добавила, доложила прерывающимся голосом:
― В количестве одиннадцати бэтээров!
Ауди ее доклад видимым образом не обескуражил:
― Идем, как шли! Митуситься не будем.
Грай! Как выедем на аэропортовскую бетонку, давай, брате, команду на подрыв авиаторской дачи. Против шерсти!
"Скорую" не тронут в любом случае!
Второе приказание Ауди отрывисто отчеканил подвижному наблюдательному пункту:
― Натке отходить в запланированном порядке! Отбой связи.
Ауди оказался прав. Машину скорой медпомощи, куда-то буднично спешившую по встречной полосе, никто и не подумал задерживать или ставить ей броневой заслон. Не то феерическое везение, не то трезвый балансовый расчет себя оправдали и дальше.
Не доезжая Борисова, в лесу у военного полигона расходный партизанский "УАЗ" был отбойно заминирован в системе неизвлекаемости взрывных зарядов. Засим дистанционно уничтожен, не оставив каких-либо явных улик и следов для возможной идентификации своего рискового экипажа.
В Киев первый и второй круг ближних и близких соратников Евгения Печанского конспиративно возвратились без боевых потерь. Не считая таковыми подавленное дурное настроение, упадок духа из-за неисполненной белорусской миссии и естественно удрученных сожалений. Тем не менее все повально поправимо, и ничего пока не кончено.
― ...Мы еще поглядим на конечной остановке, ясновельможная громада, кто кого уделает и куда поимеет. В дебет и кредит голова и руки у нас нужным концом приделаны. Сил и средств более чем хватает. Есть еще НЗ!
Подумаешь, Колумбово яйцо! Поставим, и будет стоять. Пиротехнически, пламенно, с громом и грохотом!
За нами слово! В хайп испечем пирожок к праздничку!
Коли не в этом году, так в наступном...
ЭПИЛОГ ПЕРВЫЙ
Не дрогнет их рука
В принципе и по идее, он, Змитер Дымкин, не должен здесь находиться. Но его долг ― присутствовать и наблюдать в режиме реального времени за происходящим и наступающим. Именно так! Несмотря на безусловный риск, ему необходимо предстать очевидцем, свидетелем, все и вся увидеть собственными своими глазами, почувствовать, зафиксировать, лицезреть воочию. Пусть финальные моменты, он сможет обозревать только лишь при помощи технических средств слежения, наблюдения и фиксации. Подставляться напрямую нет ни малейшего смысла. О чем отец-командир Евген его строго-настрого предупредил, поддавшись на долгие уговоры и убедительные ссылки на профессиональные резоны, доводы.
"Не имеет принципиального значения, какой сейчас год и день, месяц, число. Знаменательной датой, поворотным историческим событием эпохи, это объявят, примут по прошествии времени и причинного осмысления в аналитике профессионалов".
С соратниками Змитер в синтезе договорился философски, ему вняли и поддержали по максимуму. "Не сказать, чтобы оптимально, але в тезисе и антитезисе, в теме и в реме..."
Замаскирован, закамуфлирован, подгримирован Змитер отменно, искусно. Ему ажно самому на грани нарциссизма привлекательна сексапильная внешность крупной, но не без изящества статной блондинки в зеркале. Пускай раньше он никоим манером не обнаруживал в самоличном облике чего-либо женоподобного.
Столь важное дело гендерной трансформации Тана нимало не доверила театральному стилисту и визажисту Виктуару. Сама в кайф потрудилась, причем не раз, хотя к розовому лесбиянству нисколько не склонна. Из-за той же предпосылки и сексуальной ориентации она голубого гримера решительно отстранила.
"Чтоб в тексте и контексте женскую трансформу полного трансвестита и травести из меня заделать..."
В общем Тана заставила Змитера огульно переоблачиться и трансформироваться с головы до ног, до последних, до исподних аксессуаров, составляющих дамское анатомическое счастье. Притом с неприличными угрозами: мол, будешь кочевряжиться, то тампон влагалищный в сраку возымеешь, каб не бздел, не бухтел, не п..л не в строчку. Какая-де была команда? От промежности и ниже?
"В жесть бабское тряпье неудобное до оп...нения, но привыкнуть можно, если не ковылять на высоких шпильках..."
Оперативные прикидки и примерки состоялись еще в начале апреля, когда лицом и фигурой очень похожая на нынешнюю трансформу Змитера некая весьма достоимущая гражданка России с московской регистрацией легально арендовала в Минске квартиру в доме на углу проспекта Незалежности и улицы Фрунзе. Прототипу и типажу о том неведомо, а фотографическое сходство налицо.
"Оба-на, вослед тянется долгорукая улика из Москвы! Примечайте в хайп!"
В оконном проеме почти барочного сталинского дома с колоннами, балюстрадами и медальонами, где обзору не мешают высокие ели, установлены хайтековская аппаратура цифровой видео- и фотосъемки, средства слежения, наблюдения. Неприметно на кухонном подоконнике. На стеклопакетах поляризационная пленка, исключающая непрошеное внешнее обнаружение оптики.
Всякий хайтек, кроме носителей памяти, плюс нестертые отпечатки пальцев Змитеру позволено оставить на месте при последующем отходе. А потожировые следы уничтожат небольшой пожар, задымление или, приходиться сомневаться, штатные средства пожаротушения. Но это уж произойдет в отсутствие хорошо вооруженного наблюдателя на шестом этаже.
Прямо перед ним располагается перекрытый и пустынный проспект Незалежности, налево ― привратная серая колоннада на входе в парк во имя пресловутого М. Горького, направо ― Круглая площадь, где громоздится четырехгранный столп-обелиск тяжеловесного псевдоегипетского стиля. Древних царств фараоны обзавидуются. Вдаль на набережную Змитер скептически, архитектонически не заглядывал и много не задумывался о столичной архитектуре, если в прицельной дальности, в зоне поражения начинает мало-помалу стекаться, накапливаться толпа, столпотворение официальных и полуофициальных лиц мелкой и средней чиновности.
