— Думаю, дело в боязни высоты. Они так высоко живут, что ты побоишься идти к ним в гости, даже если они позовут.

— Дело вовсе не в этом, — Адам увлекся своим завтраком, предпочитая уйти от разговора.

Особенно вкусно оказалось разрезать пряник пополам вдоль и намазывать одну половину маслом, а вторую медом. Дин уничтожил три подряд и понял, что ужасно переел.

— Ох, Адам, что вы в них кладете? Очень вкусно, но как же сытно!

— Это старинный семейный рецепт. В прежние времена на одном прянике можно было работать целый день! — горделиво сообщил он.

— Ничего себе! Теперь мне точно не страшна никакая простуда, я съел тонну меда с перцем, — усмехнулся Дин.

— В наших краях это важно. Сильные ветры и дождь — враги для теплолюбивых людей, — Ричард улыбнулся. — Какие планы на день, Дин?

— Я хотел доехать до рынка, у меня еда вышла. Местные продукты до того натуральные, что совсем не могут храниться. А потом зависит от погоды: если не будет дождя или чего похуже, отправлюсь снимать, если все будет печально — засяду дома, буду обрабатывать фото.

— А можно мне как-нибудь посмотреть, что ты делаешь? — смущенно спросил Адам, заливаясь краской.

Дин вспомнил Бретта, который регулярно скакал и бесился поблизости, пока он пытался работать. Брат уверял, что репетирует роль, а Дин считал, что он просто валяет дурака.

— Думаю, да — чаще всего зрители мне не мешают, если не дергают меня постоянно.

— Нет-нет, я буду сидеть тихо, обещаю!

— Если мы хотим успеть на рынок, нужно поторопиться: все самое хорошее кончается первым делом, — напомнил Ричард.

— Ох, да, конечно! — Дин принялся убирать все со стола.

Адам схватился за посуду и стал мыть ее, несмотря на протесты хозяина. Дину показалось, что большую красную кружку, оставшуюся с вечера, Адам вымыл особенно тщательно, что-то бормоча при этом. Вполне вероятно, что он делал так всегда, так что Дин не стал об этом задумываться.

На рынок поехали на двух машинах. Дин взял свою, потому что Ричарду после требовалось уехать куда-то, и им с Адамом пришлось бы возвращаться пешком. Они быстро пробежались по рядам, выбирая продукты (тут Адам здорово помогал, безошибочно указывая лучшие и самые свежие), пока Ричард общался с фермерами по своим вопросам. Мужчины выглядели хмурыми и недовольными, один раз Дин разобрал чью-то фразу: «Все как в прошлый раз, при моем отце, и не говори, что не видишь странного!».

— Адам, ты не знаешь, что происходит?

— А? О чем ты? — он выбирал капусту и не смотрел по сторонам.

— Фермеры встревожены. Что-то происходит... нехорошее?

— Ох, вот оно что, — Адам вздохнул и печально улыбнулся. — Это потому, что они не слушались деда и не сдвинули границы пастбищ вглубь, подальше от берега. Море приходит за данью и забирает то, что считает своим.

— Море... забирает? Овец, ты хочешь сказать? Овцы тонут, да?

— Не тонут. Кто-то утаскивает их, и иногда находят только следы.

Глаза у Адама стали тусклыми и какими-то чужими. Дин не стал переспрашивать.

— Пора бы перекусить, — безмятежно улыбнулся Адам, возвращаясь в норму. — Ты как?

— Я боюсь, что после твоих пряников больше никогда не захочу есть, — хихикнул Дин, — но компанию тебе составлю.

Сели в той самой маленькой таверне, где любил есть Адам. Он взял каши и белого хлеба, Дин ограничился домашним яблочным соком.

— Ну что, как тебе маяк? — спросил Адам, рисуя в каше ходы.

Дин понял, что он давно хотел спросить об этом.

— Здорово! Очень красивый вид в любую сторону, даже ваш дом видно!

— Это хорошо. Да, места у нас красивые. А сами они как — ну, те, что там живут?

— Они сильно отличаются друг от друга, но мне понравились. Мистер МакКеллен показался мне добрым и справедливым, а остальные в разной степени забавные и милые.

— Да, это они умеют, — буркнул Адам, облизывая ложку.

— Умеют что?

— Ну, нравиться людям. Быть привлекательными.

— Адам, ты говоришь так, словно этому обучают на секретных курсах в Тибете, — Дин поболтал сок в стакане.

— Ну, не на курсах и не в Тибете, но все равно. Есть же люди с особыми талантами. Ты наверняка слышал о мошенниках, которым люди сами отдают деньги и ценности, впускают в дом?

— А, под гипнозом! Да, я о таких читал. Мне кажется, это не очень-то реально, если честно.

— Зря так думаешь. Бывает, и очень часто, — Адам говорил вполне серьезно.

— Ты думаешь, что забавная семейка с маяка хочет задурить мне голову и… я не знаю, втереться в доверие, чтобы обокрасть? — Дин нахмурился, пытаясь уложить это в голове.

Почему-то он представил себе толпу лошадей в доме, они ходили и заглядывали в ящики, брали его вещи мягкими губами. На шее у большого черного жеребца висела камера на ремне. Дин невольно усмехнулся.

— Я серьезно говорю. От них можно чего угодно ждать, только крадут они вовсе не вещи и деньги, а нечто более ценное, — тихо сказал Адам, отодвигая тарелку. — Мне не все равно, что с тобой будет, Дин. Ты понимаешь?

Дин понимал. Видел невысказанное в тоскливом взгляде, вопрос, еще слишком робкий для того, чтобы стать произнесенным вслух.

— Адам, спасибо тебе. Я очень ценю твою заботу, но все же мне решать, с кем я хочу общаться, а с кем нет, — Дин старался говорить мягко, но уверенно. — И мне нравится Эйдан.

— Нравится? Ты уверен, что это твой выбор, а не его особая притягательность? Видишь ли, я не хочу очернять его за глаза, но поверь мне, Дин, я знаю о нем и его семье такое, что твои волосы зашевелились бы от ужаса! Он совершенно не заслуживает твоей симпатии! — голос Адама постепенно становился выше.

— Знаешь, я предпочел бы сам принимать решения и совершать собственные ошибки. Может, я и ошибаюсь, но мне нравится Эйдан, и его семья очень понравилась тоже. Поэтому я прошу тебя больше не возвращаться к этой теме, Адам. Кто знает, может, мне известно больше, чем ты думаешь?

Дин встал, выгреб из кармана мелочь за свой сок и положил на стол.

— Ты идешь или еще побудешь здесь? Мне нужно работать.

— Я останусь, уеду с дедом. Извини, если обидел тебя, — тихо ответил Адам, пряча глаза.

— Все в порядке. Просто не надо об этом больше.

— Я понял. Мне можно… заходить к тебе?

— Конечно, без проблем! Передавай привет дедушке и заходи, когда надумаешь.

Дин вышел на улицу и пожалел, что не курит. Он чувствовал себя не в своей тарелке после разговора с Адамом, раздражение никак не проходило. Настойчивое желание соседа донести мысль об опасности Эйдана и его близких не могло не беспокоить, Дин не знал, не решится ли Адам предпринять что-нибудь, что могло бы полностью разрушить секретную и тихую жизнь водяных лошадей на маяке. Отчего-то ему было не все равно, словно он невольно причислял себя к их семье…

— Думаешь обо мне? — бархатистый голос Эйдана заставил его вздрогнуть.

— Не подкрадывайся так, — облегченно выдохнул Дин, оборачиваясь. — У меня чуть инфаркт не случился!

— Глупости, всего лишь небольшая волна возбуждения, — Эйдан улыбался, стоя совсем рядом.

— Почему ты решил, что я думаю о тебе?

— Сердце стучит чаще обычного, это говорит о волнении. А что волнующего происходило с тобой в последнее время, кроме меня?

— Эйдан Тернер, ты самодовольный и наглый тип! — рассмеялся Дин.

— Именно, но это не главные мои достоинства. Скажи, ты уже купил себе достаточно кроличьей еды и можешь ехать домой?

— Вообще-то у меня пять фунтов прекрасной телятины, но если ты настаиваешь, пусть это будет кроличьей едой. Да, я готов, машина на стоянке у площади.

— Очень хорошо, а то я думал, что ты только молочное ешь. И это не машина, Дин, тебя обманули! Ты владелец ржавого чемодана на колесах, я тебе точно говорю. Так, идем отсюда, вокруг слишком много людей, а я хочу наброситься на тебя уже сейчас! — Эйдан бормотал быстро и тихо, подталкивая Дина в сторону стоянки.

— Ай-ай-ай, неужели ты хочешь сожрать меня, жуткое морское чудовище?