-- Тоже мне вопрос, -- хладнокровно сказал я. Детские забавы, такое на первом году обучения проходят. -- Это вроде как религиозная вера, только гораздо круче. Крутые маги верят во что-то так сильно, что оно и в самом деле происходит.
Дамблдор покивал и ловко ухватил с подноса еще одну лимонную дольку. Фоукс в клетке зашелся негодующим хрипом.
-- Хм. Хм. Да, верно. Упрощенно, но верно. А скажи мне тогда -- что такое музыка?
-- Э-э-э... ну, это... сочетание звуков, приятное для слуха. Гармонии там, мелодии, тона, аккорды... Я не очень музыкальный человек, вообще говоря, Гермиона бы тут более квалифицированно объяснила, а я так... Под хардбасс могу подергаться, конечно, но...
-- "Приятное для уха сочетание звуков"... интересное определение. -- Директор задумчиво пошевелил бородой. -- Но подумай вот о чем. Сочиняющий музыку человек прежде всего слышит ее в своей голове, и хорошо, если это песня, которую легко воспроизвести голосом. Но что ты скажешь о симфонии?
-- Там участвуют десятки голосов и сотни инструментов...
-- Верно, и все их следовало сначала придумать. Представляешь, какое воображения было у первого симфонического композитора?
На этом моменте я малость запутался в том, что пытался донести до меня Дамблдор. Это был, понятно, минус. Но имелся и плюс -- похоже, на туалеты меня сегодня не отправят: на начальника снизошло говорливое настроение.
-- Что вы хотите сказать, профессор?
-- Собственно, ничего... сверх того, что человечество создало безмерное количество инструментов для воплощения того, что первоначально существовало только внутри нашей не слишком здоровой психики. Логически размышляя, весь окружающий мир -- всего лишь результат компромисса между суровой объективной природой и брызжущим слюной безумцем, который смотрит на нее из наших глазниц.
-- А, -- сказал я уверенно. Дым в кабинете начал принимать форму вопросительных знаков и водить хороводы вокруг ламп. Дамблдор развлекался. -- Да. Конечно.
-- На эту тему можно было бы написать недурную монографию, -- вздохнул директор и поежился, будто от холода. Мерзляк. -- На вас, мистер Поттер, вся надежда. А пока, чтобы обдумать преамбулу... а также отточить писательские навыки...
-- Профессор, нет!
-- Месяц шефства над "Веселым Хогвартсом"! С докладом лично перед профессором МакГонагалл!
Визжащую тень, в котором с трудом угадывался лучший ученик этой, в сущности, завалящей школы, вытащили из кабинета два дюжих санитара. А с газеты меня сняли уже через неделю, потому что от кратких, но выразительных эссе "Тот, кто сидит в пруду" и "Проблемы верволка в британской лесополосе" многие первокурсники изрядно поседели уже на третий, что ли, день. Да, были времена.
Этим малоуместным и довольно бессмысленным воспоминанием я, дорогие друзья, добиваюсь сейчас сразу трех целей: тренирую память, увеличиваю объем моего многотрудного повествования и опосредованно продвигаю сюжет -- но чтобы убедиться в этом, вам придется дочитать до конца, так что, можно сказать, здесь имеется еще и секретный четвертый профит. Оцените мое коварство!
Пока же можно только заметить, что сирена, о которой шла речь чуть ранее, на поверку оказалась никакой не сиреной -- это вопил Хагрид, высовываясь посиневшим лицом из-за каменной стены ближайшего дома и корча в пространство страшные рожи. Если вы помните настоящее лицо нашего учителя труда, то можете усомниться в последней фразе, но делать этого не следует, потому что рожи были на самом деле страшные. Бедолаге явно требовалась скорая медицинская помощь.
И мы ее, конечно, предоставили.
-- А-а-а-а-а! Мальчики и девочки! -- прохрипел Хагрид, на короткий срок отлипая от горла бутылки, в которой, судя по этикетке, когда-то был "Настой для полоскания зубов, на дубовой коре", но сейчас там явно содержался совсем иной эликсир. -- Какой же кромешный ужас тут происходит! А-а-а-а!
-- Совершенно согласен, совершенно, -- сказал я, тоскливо наблюдая за процессом убывания вкусной жидкости. -- А что именно такое пугающее вы видели, разрешите поинтересоваться? Чтобы, так сказать, сравнить ощущения.
Трудовик отвалился от пустого сосуда, поковырял в зубах пальцем с черным расколотым ногтем, громко испортил воздух и решительно сказал:
-- Драпать отсюда надо, вот что. Обратно в старую добрую Англию, то есть. Здесь какая-то неведомая дрянь происходит... Стою это я, значит, мирно отливаю из штанов за забором, как вдруг -- раз! Ну, поняли?
-- А как же, понятно, -- подтвердил Рон, потому что белобрысый наш викинг как раз зажимал рот Гермионе, собиравшейся сказать, что вовсе даже наоборот, ни хрена не понятно, и хватит уже бухать на людях, достали. А я просто убрал оба мешка с подарками подальше -- никогда не знаешь, когда тебе понадобится качественное сорокапроцентное лекарство!
-- И что дальше-то, -- поинтересовался я чуть дальше. -- Раз! Хрень какая-то мелькнула, верно?
-- А то как же! -- Хагрид вздохнул, и в воздухе стало еще на пару градусов выше. -- Тень эдакая, вроде призрака! И народ как от нее ломанулся, словно обезумел! Я насчет всех этих духов нормально вообще-то, в таком месте работаем, что без них никуда, но это... А у вас больше попить ничего нет, да?
Зрелище нетрезвого Хагрида особой радости не вызывало -- отсутствовал эффект новизны. Но вот перепуганного Хагрида мы видели впервые. И это было настолько дьявольски смешно, что удержаться не получилось.
-- Боги и герои! -- неискренне заскрежетал своими кривыми еврейскими зубами Рон. -- Что же это был за чудовищный призрак, как вы думаете?
-- Я буквально в ужасе и безвозбранно трепещу! -- подхватил Драко, изо всех сил стараясь не заржать, что получалось, правда, из рук вон плохо. -- Это злой дух, который, по всей вероятности, насылает половую слабость!
-- Это призрак старости! -- уверенно определил я и сделал командирскую отмашку. Правому борту огонь, левому борту приготовиться! Следуем своим курсом, спасенных нет. -- Таблеточки пей, перепелиные яйца глотай десятками... Нет, Хагрид, вынужден тебя огорчить: мы никакого призрака не видели. И пойдем сейчас как раз в Хогвартс. А ты...
Отличная идея!
-- А ты приведи помощь сейчас! Звони в Министерство Магии, пускай привезут два вагона авроров с пулеметами. Или нет! Знаешь, пускай пришлют целый крейсер!
Хагрид поглядел страдающим взором на мешки за моей спиной. Собрался что-то сказать. Передумал. Кивнул. И ушел.
-- Он шел, припадая на правую ногу, и во всей его мужественной спине чувствовалась решимость совершить невозможное, пусть даже и ценой собственной жизни, -- сказал я. -- То был последний раз, когда мы видели этого отважного великана. Но память о том, что он сделал, продолжает...
-- Ты же никогда не узнаешь, что с ним случится, если вдруг, -- скептически сказал Драко. -- То есть если он не вернется, чтобы рассказать.
-- Ничего, -- сказал я. -- Меня вполне устроят изданные через пятьдесят лет мемуары одноглазого, одноногого, однорукого и одноухого отставника из оперативного реагирования министерства. Также неплохо было бы, чтобы он был седой и ссался в постель. И чтобы там говорилось: "И тогда, отшвырнув безжизненное тело Рубеуса Хагрида (фото Прил.5), зловещая тень сдернула капюшон и расхохоталась. "Глупцы! -- вскричала она. -- Вы опоздали! Теперь нас не остановить!" И тут я почувствовал это. Мы все почувствовали. Слабое колебание земли. Какая-то вибрация. Она нарастала и силилась. Она пришла с юга. Мы поглядели друг на друга. Мы поняли. Было уже поздно".
-- Не надо вот этих дурацких предсказаний в духе мисс Трелони, -- сказала Гермиона жалостливым тоном. -- Хагрид хороший, он мне всегда нравился, он животных любит... А не любит только свои легкие и печень.
-- Золотые слова, моя дорогая, -- подтвердил я голосом пожилого пейсатого ювелира. -- И как любое золото, блистают красотой и изяществом, но практической пользы от них -- ноль. Или, может быть, даже немножко меньше. Давай уже перейдем к делам более скорбным. Мы продолжаем движение?
