- Пока не вижу проблемы. - Ульгрим хмурился не понимая к чему клонит его друг.

- Я не имею представления как задать в этом параметре Каирн. Мы возродимся в ином мире.

И без того хмурый мечник посмурнел еще больше. Он уже успел представить как вырастает, восстанавливает все свои навыки, а потом находит некоторых своих "друзей" и задает им пару вопросов на тему стабильности порталов.

- И еще, - некромант решил что если уж рассказывать, то все, - машина гарантирует возрождение, но только в пределах заданного мира. Если ты хочешь чтобы нас не раскидало по разным континентам мне придется вмешаться в процесс уже когда он будет запущен... Что естественно рискованно. Для нас обоих.

Варкастер с неожиданным для себя волнением ждал ответа. Ульгриму порой казалось что Варкастер вычитал в одной из своих магических книг что ему нужен друг и, оглянувшись по сторонам, назначил на эту должность мечника, закрыв для себя вопрос. На самом деле это было не так. В упорядоченном и рациональном мире Варкастера, Ульгрим занимал очень важное место. И некромант дружил с ним искренне, насколько умел.

А Ульгрим размышлял о своей жизни. Сейчас, оглядываясь назад, он внезапно понял что единственное что ему было дорого, это идущий рядом некромант. Он не создал школы боя, оставив учеников. Не обзавелся семьей. Его род погиб в катаклизме. Вся его жизнь прошла под знаменем войны, в бесконечном совершенствовании своего боевого искусства. А раз так...

Волевым усилием успокоив мечущиеся мысли, еще раз все взвесив, воин принял решение:

- Перерождение, так перерождение. И... то что ты хочешь, тоже делай.

Какие риски имел в виду некромант, Ульгрим знать уже не хотел. Его разум успокаивался, впадая в некое состояние умиротворенности. Так или иначе его жизнь закончится здесь и сейчас.

Варкастер про себя вздохнул с облегчением. Он не был уверен какой вариант выберет Ульгрим. Хотя тот, казалось бы, доверял мнению и мастерству некроманта, все же он не был магом и осознавать в полной мере возможности Варкастера не мог.

Дальнейший путь прошел в молчании. Ульгрим с головой погрузился в умиротворенное созерцание, приняв последнее в своей нынешней жизни решение. Варкастер же в очередной раз перебирал свои действия, готовя разум к работе в экстремальном, даже по своим меркам режиме. Умерев, удержать рядом с сбой другую душу, затянув ее в иной мир, но при этом и не дав ей смешаться с собственной - это был вызов его искусству.

Войдя в пещеру, Ульгрим с интересом осмотрелся. Помещение было небольшим, по меркам демонов, круглое, диаметром метров десять. С куполом возвышающимся примерно на половину этого расстояния. Стены из вездесущего обсидиана, с наплывами светящегося камня. Пол исчерчен совершенно непонятными мечнику фигурами. Плита с инструкциями, прочитанная Варкастером, осталась в коротком тоннеле ведущем с поверхности. Мечник заподозрил что находится в верхней половине сферы, погруженной в землю. Маг на заданный им вопрос лишь утвердительно качнул головой. Действительно, десятиметровая сфера и являлась машиной перерождения. Рабочая часть скрывалась внизу, верхняя же и являлась контуром, о котором вел речь некромант.

- Что от меня требуется? - друзья расположились по центру помещения.

- Снимай доспех. И не сопротивляйся.

Ульгрим подчинился. Избавившись от доспеха, он передернулся. Ощущение, от пребывания на хтонийском плане без какой-либо защиты, было не из приятных.

- Готов?

- Ну насколько можно быть готовым к своей смерти. - Усмехнулся мечник. - На всякий случай. Прощай. Я рад что нам довелось сражаться вместе и горд тем что был твоим другом.

Варкастер помедлил, пытаясь подобрать соответствующий тону друга ответ, но ничего не придумав, просто пожал плечами:

- До встречи.

Последним, что увидел Ульгрим, была расползающаяся под его ногами Печать поглощения.

***

Тишина бывает разной. Бывает умиротворяющая, настраивающая на философский лад. Бывает гнетущая, которую никто не решается нарушить. Бывает тишина мертвая. А бывает та тишина, что устанавливается за секунду до бури, когда понятно что вот еще немного и мир взорвется шумом и грохотом разъяренной стихии. Тишина стоявшая в небольшой комнатке, вырубленной в глубине горы близ Конохагакуре но Сато, Деревни-Скрытой-В-Листве, относилась как раз к последней.

Помещение щедро освещалось свечами, закрепленными на десятке высоких, по пояс подсвечников. Их мерцающий свет позволял оценить скудную обстановку подземного убежища: небольшой столик у стены, сейчас накрытый простыней - проступающие под той силуэты намекают на какие-то склянки и инструменты; больничная койка в центре; голые каменные стены и пол.

В комнате находилось шесть человек. Хотя двоих из них к таковым уже наверно нельзя было отнести - две мертвых женщины, одна помоложе, другая уже в летах, распростерлись у самого выхода. Еще один человек замер у изголовья койки. Мужчина, высокий, крепкий, яркий блондин. В одной руке кунай, пальцы второй собраны в печать концентрации. Сейчас его голубые глаза напряженно отслеживали движения второго мужчины. Тот стоял у выхода, над трупами женщин. Фигура скрыта темным балахоном, на лице оранжевая маска, оставляющая открытым только единственный глаз, в свою очередь пристально следящий за первым воином. Лежащий на сгибе локтя человека в маске младенец был новорожденным сыном блондина, и сейчас занесенная над его крошечным тельцем рука с кунаем была единственным что удерживало того от атаки. Последней в комнате была женщина, что распростерлась на койке. Ее красные волосы, краса и гордость, сейчас спутались и промокли от пота. Юное и прекрасное лицо было искажено болью. В другое время она нашла бы что добавить в противостояние мужчин. Однако сейчас, ослабленная тяжелыми родами, вынужденная тратить силы на сдерживание демона, что был заточен в ее теле и чувствуя слабину рвался на волю, она могла лишь надеяться на своего мужа.

И стоящая предгрозовая тишина пугала молодых родителей. Нет, они не боялись боя - не первый и, глядишь, не последний. Тишина пугала их совсем по другой причине. Новорожденным видите ли положено орать вступив в этот мир. Но за минуты, истекшие с момента родов, младенец не проронил ни звука. И это пугало едва ли не больше занесенного над их чадом оружия. Все что успели сказать перед смертью повитухи, это что ребенок дышит и сердце его бьется.

Буря, которой должна была неизбежно взорваться тишина, началась с легкого, едва заметного возмущения чакры в теле младенца. Человек в маске позволил себе бросить краткий взгляд на младенца... И именно этот момент тот выбрал чтобы открыть глаза.

"Глаза это зеркало души". Большинство скажет что это лишь красивая, хотя и заезженная, метафора. Но спросите мнение некроманта, и он вам заявит что это факт - глядя в глаза человека в момент смерти, или сразу после рождения, можно прикоснуться к той стороне.

Будь носитель маски простым смертным, ничего бы не случилось. В конце концов он же не был некромантом. Но в прорези маски горел огнем нечеловеческий глаз. Красная радужка, сжатый в точку зрачок и три запятые, томое, вокруг него. Прославленный шаринган - сосредоточие мощи клана Учиха. Его владельцы в своей гордыне называли это додзюцу глазами Бога, заявляя что тот видит все. Так ли это, остается только гадать, но вот заглянуть в душу, запоздало вселяющуюся в ждущее ее тело, он смог.

Магический симбионт, что по недоразумению звался глазом, послушно считал информацию и передал ее своему владельцу. Всю информацию. И разум Учихи застыл в параличе, тщетно пытаясь осознать обрушившиеся на него мысленные конструкции. Шести-, семи- и даже восьми- мерные. Заклятия магии иного мира, для которых нет и не могло быть названий, созданные великим некромантом на ходу, в попытках удержать рядом душу друга. Они сделали свое дело, но теперь разрывали на части неподготовленный разум воина этого мира.