Я даю чаевые водителю, хватаю сумку из багажника и стою в конце тротуара, глядя на огромные цветы на дереве Магнолии на переднем дворе. Я ненавижу этот дом сейчас. Я ненавижу все в нем, всё в моей жизни. Не хочу заходить внутрь, поэтому я этого не делаю. Бросаю свою сумку в конце тротуара и сажусь на нее, открываю свою книгу и теряю себя в мире, в котором бы хотела жить.

Мне требуется всего полчаса, чтобы прочитать последние 50 страниц. Сердце стучит и прыгает, мои легкие борются, чтобы втянуть воздух со следующим вздохом, когда я переворачиваю страницу, а затем… Я задыхаюсь, злобно качая головой.

— Нет. Нет! Нет, — бормочу я, мое горло напрягается, когда я смотрю на размытые слова. Слёзы падают, оставляя пятна на странице. Слова «Тhe end».

Мередит стреляет в себя, потому что не хочет жить без Лукаса. Ну вот. Приставила пистолет к голове и выстрелила. И Лукас остался убитым горем и одиноким, и никогда больше не полюбил ни одну женщину. Где же долго и счастливо? Мое лицо охватывает жар. Ноздри раздуваются.

— Нет! — я поворачиваюсь и бросаю книгу в покосившийся знак «Продаётся», цепь, тянущаяся к «Проданному», скрипит, когда знак качается на ветру. Я смотрю на книгу, лежащую на зеленой лужайке, страницы смялись, переплет развалился, и меня поглощает чувство вины. Я быстро встаю и бегу по двору, чтобы поднять её и отряхнуть. Это не то, что я хотела, но, в конце концов, это не моя история.

Это не моя история. Это Джастина.

Это Джастина…

Глава 2

Мариса

«Книга месяца» ― Ловаж

Год спустя…

Сейчас полночь, белый свет от городских огней проникает через окно гостиной и льется по светлым деревянным полам. Вздохнув, я встаю и потягиваюсь. Мои мышцы ноют, шея болит от долгого хоровода вокруг коробок и ящиков. Я провела весь день, распаковывая вещи, расставляя всё по местам в моем новом доме на Уотер-стрит. Страховые деньги пришли месяц назад, спустя двенадцать месяцев с того дня, когда Джон покончил с собой. Очевидно, он продлил срок действия страховки на два года до даты, когда умер, начиная с суммы в один миллион долларов и до двух. Страховая компания оспаривала эти месяцы, хотя в договоре указано, что он заключен за два года до самоубийства, и деньги переходят супругу. Я думаю, они хотят, чтобы это было два года и один день. Идиоты. И он не мог прийти на день раньше. Мой счёт в банке был невелик, и он изжил себя за прошлый год ― сбережения мои и Джона. Я никогда не работала, пока жила с Джоном. Он не хотел этого, я, будучи одним из лучших адвокатов защиты на восточном побережье, мне не было необходимости работать, нам не нужны были дополнительные деньги. Мне просто нужно было вырваться из этого дома в город. Всё напоминало мне о нём. Куда бы не направилась, я представляла его и его шлюху. Мне нужно было начать сначала. И вот оно. Манхэттен. ДАМБО (прим. DUMBO — аббревиатура названия района Бруклина на Манхэттене). Доверительный счет в банке и возможность начать писать книги с финалами, которых они заслуживают.

Я свернулась калачиком на диване с наполовину пустой бутылкой вина, одеялом и моим многократно прочитанным экземпляром «Реальности», открытым у меня на коленях. Я поклялась, что больше никогда не буду читать эти книги, потому что они буквально потрошили меня, но, спустя несколько недель, когда я не могла перестать думать о Лукасе... Я обнаружила, что читаю их снова и снова. И каждый раз финал был болезненным так же, как и в первый раз. Я пробегаю пальцем по напечатанным словам, читая их вслух: «И, в конце концов, это всё, что есть. Восприятие. Будь оно глубоко или поверхностно, любовь есть не что иное, как плод нашего воображения. И, о, какой позор был, когда я обнаружил, что всё это, каждый маленький фрагмент этого был бессмысленным. Всё, кроме Мередит, потому что на мгновение она была моей. Она была моей историей, и я был её...»

Я втягиваю воздух. Глубоко дышу. Эти слова. Его слова не смогли превзойти другие авторы. Я закрываю книгу в твёрдом переплете, переворачиваю её, чтобы посмотреть на его фотографию, и нахожусь практически в обмороке. Лицо Джастина Вайлда так же прекрасно, как его слова. Я просматриваю биографию автора, которую я знаю наизусть: «Джастин Вайлд — многократно публиковавшийся автор всемирно известных бестселлеров «Заблуждение», «Иллюзия» и «Реальность». Он начал писать, будучи аспирантом, изучающим судебную психологию в Университете Эмори, опубликовал свою трилогию через неделю после того, как закончил Университет с отличием. Он живёт на Манхэттене, Нью-Йорк, со своим любимым догом Кобейном (прим. собака названа в честь величайшего в мире музыканта ― Курта Кобейна).

Закрывая книгу в твердой обложке, я погружаюсь в мягкие диванные подушки. Я думаю, что уже в 77-й раз прочитала эту книгу. Я запомнила основные сюжетные линии. Человек, способный написать такую эпическую историю, должен неизмеримо глубоко понимать то, о чем пишет. Так и есть... Я прочитала каждое интервью, в которых он принимал участие, в блогах и газетах. Я следую за ним во всех социальных сетях, и благодаря своим постам я чувствую, что знаю Джастина. Я знаю, где он бывает, какие его любимые продукты. Я знаю, какие телепередачи он смотрит, о каких актрисах он фантазирует. Он любит брюнеток, и я не могу винить его. Блондинки ― это дрянные неряхи. Иногда он пишет о своих снах... своих повседневных мыслях. Самосознание. Развитие. Я знаю, что если я когда-нибудь столкнусь с ним, он поймёт, что мы похожи.

Судьба. Иногда я уверена, что судьба заставила Джона покончить с собой. Если бы он не убил себя, я бы никогда не попала в эту палату, и я бы никогда не нашла прекрасные книги Джастина. Никогда не узнала, что такая совершенная душа была там, блуждала, ждала, искала…

Я положила книгу на журнальный столик и поплелась в спальню, обойдя коробки. Я лежала, закрыв глаза, а сон всё не приходил. Шум уличного движения Нью-Йорка был громким. Не похожим на тишину провинции. Окна в моей квартире старые и тонкие, и каждый звук, кажется, усиливался, когда проходил через стекло, но я любила свою квартиру. ДАМБО ― замечательный маленький район, дорогой, но он того стоит. Я понимаю, почему Джастин решил жить здесь. На Уотер-стрит.

Не волнуйтесь, это не имело никакого отношения к тому, почему я переехала на Уотер-стрит, это просто такая комфортная зона с потрясающим видом на город. И я уверена, однажды судьба заставит меня столкнуться с ним.

Глава 3

Джастин

«Резинки» — Боб, 2 цепи

Стук.

— Я ненавижу тебя, ты засранец, — Шэнна рычит через почтовый ящик. Она продолжает стучать кулаками в дверь моей квартиры.

БАМ. БАМ. БАМ.

Для протокола: я обвиняю мою бывшую, Мередит, за то, что превратила меня в урода. Я дал этой девушке чертов мир, а она устроила огромную дымящую свалку прямо на моей груди. Убегая с моим лучшим другом, Мэтью Мэнвором, который, по ее словам, был «лучшим человеком», чем я. После этого я поклялся просто быть уродом. У урода не может быть обид и сердца. Чем бы киски его не завлекали.

— Открой, дверь тебе в зад!

БАМ.

— Я ненавижу тебя, дерьмо.

БАМ.

Она была у моей двери в течение пятнадцати минут, крича и ругаясь. Дело в том, что я, возможно, ее надул, но все же она теплила надежду, потому что я лучший трахарь, который у нее когда-либо будет. Я знаю это. Она это знает. Я трахал на своем пути множество женщин, обращая внимание на то, как они поджимают пальцы на ногах в миг блаженства, реагируя на мои действия, заставляя их задерживать дыхание в предвкушении освобождения. Моя цель с любой девушкой, с которой я ложился в постель, одна: оставить им лужу блаженства на матраце. Чертовски похоже на искусство, и очень стыдно, что мужчины больше не относятся к нему как к таковому. Это навык, который нужно оттачивать и отрабатывать, потому что, когда вы можете заставить женщину чувствовать, что она создана специально для вас. Когда каждый ее выдох подчинен ударам вашего члена, вы просто делаете это и оставляете позади себя толпы женщин, которые вас хотят.