На некоторое время эбиссинец отвлекся, разглядывая свое отражение в серебряном зеркале, а когда снова окинул жадным взором площадь, не смог скрыть удивления. Темно-карие глаза царевича вспыхнули от неподдельного интереса, крашенные охрой ногти хищно сдавили край занавески.

Горожане расступались, пропуская идущего с запада черноволосого юношу. Он простирал вперед руки, точно вознося молитву Веду, и милостиво кивал восхищенным квиритам. Когда нищие бросались к его ногам, раб-геллиец, сопровождавший брюнета, швырял на землю мелкие монетки. Сиреневая туника выдавала в незнакомце человека знатного и лучших кровей, но ни ликторов, ни телохранителей при нем не наблюдалось.

Сокол Инты был в восторге от щегольской поступи нобиля, его смелости и непринужденности, изящных жестов и уверенных манер.

– Кто это? – громко спросил Сефу, высовываясь из паланкина.

Слуга-номенклатор[7] втянул голову в плечи и боязливо ответил:

– О, Солнцеликий Владыка Земли и Неба, Простирающий Длани Над Тростником, Повелевающий Водами Инты, Парящий Над Пустынями, Немеркнущий, перед тобою смертный, родом из Поморья, облаченный в цвет Правящего Дома, единственный сын почтенного отца…

– Имя? – требовательно перебил царевич.

– Полагаю, что это Мэйо, наследник сара Таркса, Макрина из Дома Морган, – подсказал Юба, внук чати[8] Таира и давний друг Сефу. – Он был в списках хоревтов от будущих Всадников первой рон-руанской медной турмы.

– Я вспомнил! – улыбнулся Сокол. – Нам предстоит служить вместе. Киниф нелицеприятно отзывался о нем.

– Да, – подтвердил Юба. – У этого поморца дурная репутация. Вам рекомендовано избегать бесед с подобными людьми.

– Как ты находишь его поступок? Идти пешком сквозь толпу немытой черни, которая может принять радушно и тотчас бросить в спину камни!

– Весьма странный, но вызывающий долю уважения способ громко заявить о себе в столице.

– О чем он думал в тот момент? – Сефу решительно взял кинжал и закрепил оружие на поясе. – Хочу это узнать.

– Привести сюда поморца? – застыв в поклоне, уточнил Юба.

– Нет. Нужно следовать местным обычаям. Я сам поднимусь к хоревтам и пропою вместе с ними Гимны, таким образом выказав большое уважение к покойному. Нас ждут тяжелые переговоры, и хорошо, если люди, вспомнив мой жест доброй воли, примут в них сторону Именанда.

– Я не могу отпустить вас одного, без охраны…

– Перед тобой бессмертный воин, червь! – Сокол гордо задрал подбородок. – Повелеваю ждать меня здесь.

Выбравшись из паланкина, царевич двинулся через площадь крепкой, размеренной походкой. Сохраняя величавую осанку, он взошел на помост и встал во втором ряду, у левого края, близ весело повествующего о своих приключениях Мэйо.

Поморец был на ладонь ниже рослого эбиссинца, строен и гибок, как лоза. Лицо черноглазого юноши сияло от довольства.

– Соратники! – вдохновенно говорил сын Макрина. – Клянусь вам честью, эта напудренная гетера хоть и берет втридорога, но суха, как барханная гряда! Возжелавшего испить ее сок, подобно мне, ожидает горчайшее разочарование. Ее ныне увядшие бутоны, вероятно, начали цвести еще задолго до рождения того, кого сегодня мы пришли похоронить! Промыкавшись с ней два часа, я уже направился к выходу, но по пути случайно заглянул в малый зал, где прибирались после оргии. Вед Всемогущий, милостивый Бог, там была девушка, прелестнее чем все нимфы разом. Такая нежная и хрупкая, с невинными очами и кротостью, поникшего цветка. Я протянул к ней руки, заключил в объятья и целовал, дойдя до исступления. Она дрожала, как овечка во время первой стрижки, краснела, задыхалась и вся обмякла, но не противилась ни пальцам, ни губам. Я подхватил ее донес, до ложа и… Сперва она смущалась, а затем ответила на ласки. То был фонтан, хлестало, словно у кувшина с теплым молоком пробило дно. Наимощнейшие потоки: ее и мой, вода и лава соприкоснулись, мы закричали, мир заволокло туманом. Пусть провалюсь на месте в царство Мерта, если сейчас сказал хоть слово лжи! В ее подол я высыпал все деньги, что прихватил с собой, но ни на миг о том не пожалел. Когда друзья придут спеть надо мной эпиталаму[9], молю всех Небожителей, чтоб рядом оказалась такая же пьянящая струя и жгуче омывала бедра до самого восхода.

Два близнеца-итхальца в белых тогах, стройные юноши, с каштановыми волосами, рыхлые и изнеженные, стоявшие на ступеньку ниже, как раз перед Мэйо, дружно прыснули со смеху. Замерший слева от них круглолицый молодой человек с мягкими чертами и пухлыми губами развернул лицо к отпрыску Макрина и смущенно вопросил:

– В-вы п-потратили в-все д-деньги н-на б-блудниц и п-поэтому ш-шли п-пешком?

– Нет, любезный! У моего раба оставались монеты для найма лектики, но, оказывается, все повозки и носилки расхватали еще вчера! – с улыбкой ответил поморец. – Согласитесь, одолеть два квартала – это вполне посильная задача для будущего легионера. В Тарксе я проходил расстояния во много раз больше и прекрасно себя чувствовал.

– И вам не было страшно там, среди людей низкого сорта? – полюбопытствовал старший из близнецов.

– Ничуть! Меня подобающе встречали и даже говорили комплименты. Я восторгаюсь жителями этого прекрасного города! Вы ведь отсюда, верно?

– Да-да, – в один голос подтвердили итхальцы. – Мы проживаем на востоке центрального квартала.

– Тогда прошу о дружеском совете: где здесь гетеры посвежее, без пудры и накладных локонов?

– Сегодня в нашем летнем доме состоится ужин, посвященный принесению присяги. Отметим это славное событие, чтобы дальнейшая учеба прошла легко и весело. Планируются жертвоприношенья и развлечения для мужчин, – вкрадчиво сказал младший близнец. – Мы приглашаем всех из медной турмы. Вы ведь придете, Мэйо?

– С огромным удовольствием! – заверил поморец. – А когда присяга?

– Вам не сказали? – удивился его молчаливый сосед справа, паренек из Срединных земель, со слегка растрепанными рыжеватыми волосами и остроскулым лицом. – После полудня нас собирают в тронном зале, а завтра предписано явиться в учебный лагерь верхом, с оружием и крепким рабом.

– Мне не понятна их поспешность, – тревожно заметил старший итхалец. – Мало того, что нам предстоит читать клятву пустому креслу, так еще и в день похорон зесара! Ужасно!

– Кощунственно! – кивнул второй близнец.

– Соратники! – зычно произнес поморец. – Судьба свела нас не случайно! Давайте же сплотимся и образуем боевое братство! Не дрогнем перед бедами и храбро устремимся к подвигам! Империи нужны герои! А тут их разом пять!

– Шесть, – мягко поправил эбиссинец. – Я тоже в медной турме.

– Простите! – сын Макрина взглянул на него, слегка смутившись. – Не хотел обидеть. Я – Мэйо из Дома Морган.

– Не стану называть свой полный титул, его сложно запомнить с первого раза.

– У меня прекрасная память! – бодро сказал поморец. – Я даже знаю пару фраз на вашем древнем языке.

– Царевич Сефу, Сокол Инты. Воздержимся от неуместных церемоний.

– Рад знакомству с таким достойным мужем! – Мэйо прижал ладонь к груди, выказывая уважение.

– Огромнейшая честь! – последовал его примеру рыжеголовый юноша. – Плато из Дома Силва, сын Плэкидуса, анфипата Алпирры.

Широколицый молодой человек склонил голову:

– С-светлейший п-посол, я – Д-дий из Д-дома Г-гаста, с-сын архигоса Д-дариуса.

– Рикс и Ринат из Дома Арум, – представились итхальцы. – Наследники квестора священного дворца[10] Рэмируса.

– Владыка Тростников, – добавил старший из братьев. – Мы будем счастливы, если вы найдете время посетить нас…

Эбиссинец пристально посмотрел на Мэйо:

– Ты не изменишь решения и приедешь к ним?

– Да, хочу взглянуть на знаменитые столичные гулянья.

– Я тоже, – прищурился Сефу.

– Н-несут К-клавдия! – Дий поднялся на цыпочки, чтобы лучше видеть.

Толпа зашевелилась. Невольники, стоявшие на коленях возле помоста хоревтов, упали ниц. Рабам, среди которых оказался и Нереус, предстояло провести в этой неудобной позе несколько часов.