В школе Искра училась, как все, была твердой хорошисткой, осмотрительно держала нейтралитет в отношениях с ботаниками, хулиганами или местными шалавами. Общественная деятельность, которую она вела в детском саду, участвуя на первых ролях во всех новогодних спектаклях и представлениях, постепенно сошла на нет. Искра все еще лучше всех читала героические опусы советских поэтов на слетах юных пионеров и бесконечных торжественных линейках, посвященных Дню Победы. Однако к старшим классам это была уже не та задорная Искра, какой знала ее любимая бабушка. От прежней Искры осталась лишь оболочка, Искра потухла, сморщилась и старалась жить как можно незаметнее. Она не помнила, как и почему это произошло, возможно, во всем был виноват пресловутый переходный возраст, когда у открытых и впечатлительных детей вдруг появляются комплексы неполноценности. А ведь Искра всегда считала себя слишком полной и ужасно некрасивой. Мама говорила ей, что она совершенно обычная и никогда ни за что не хвалила, понижая тем самым самооценку девочки. Хотя, скорее всего, у Искры просто исчезло по-детски восторженное восприятие мира, хотя до конца своей жизни в глубине души она оставалась открытой и наивной девочкой в розовых очках.

Поступив после школы в МГУ, Искра до третьего курса оставалась крайне скованной и зажатой. Она не могла смотреть на свое безобразное отражение в витринах магазинов, с завистью любовалась раскрепощенными и умеющими себя подать однокурсницами. Лишь после того, как на нее стали обращать внимание молодые люди, Искра почувствовала себя уверенней, в ней появился какой-то шарм. Она больше не стеснялась своего отражения в окнах метро, однако за ней все еще никто не ухаживал. Мама никогда не учила Искру, как нужно держать себя с мужчинами. Такой темы, как секс и взаимоотношения полов, дома вообще не поднималось, ведь это была интеллигентная семья. Даже о том, как именно появляются дети, Искра узнала только в пятнадцать лет своих одноклассниц, причем в довольно пошлой форме. Впервые поцеловавшись в двадцать один год, в двадцать три она твердо решила, что нужно взрослеть и стала женщиной, закрутив роман с сотрудником компании, в которой работала. Как и все тонкие натуры с крайне заниженной самооценкой, Искра, не получившая в детстве достаточного количества тепла и ласки, стала крайне податлива на любые проявления интереса к ее скромной персоне. Поэтому она немедленно приняла первые в ее жизни серьезные ухаживания абсолютно несимпатичного и довольно оригинального молодого человека, с которым познакомилась совершено случайно. И который на поверку оказался банальным фанатиком-ортодоксом, пытавшимся запретить Искре надевать платья желтого, оранжевого и иных неправославных и подозрительных расцветок.

Расставшись с ним, Искра вдруг получила неожиданный подарок судьбы: ее пригласили в крупную компанию на прекрасную должность с хорошей зарплатой. Университет к тому времени был оконцен, и Искра с головой ушла в работу, тем более, что деловую карьеру она предпочитала семейной. Через год ей доверили вести дела небольшого дочернего предприятия, а еще спустя полтора года она погибла в автомобильной катастрофе, возвращаясь с работы домой. Искра не оставила после себя ничего, кроме хороших отзывов, теплых воспоминаний и груды искореженного металла на обочине подмосковного шоссе.

После школы Сашенька Лазарева не поступила в Историко-архивный институт. Конечно же, она чувствовала, что совершенно не подготовлена к экзаменам, хотя и посещала подготовительные курсы, будучи крайне целеустремленной барышней. Провалив вступительные экзамены и на следующий год, Сашенька заметно приуныла. Тут ее и подловила мама, женщина умная и интеллигентная, прошедшая в долгих духовных исканиях типичный для советского инженера путь от йоги к православию. Внушив наивной Сашеньке, что та никуда не поступит без обращения к Богу, мама стала брать Сашеньку с собой на воскресные литургии. Поскольку к Богу обычно обращаются люди слабые духом, немощные или сломленные несчастьем, Сашенька, с ее позитивным взглядом на мир и неуемной энергией, долгое время чувствовала себя крайне неуютно в этом экзотическом коллективе. Постепенно к ней пришло осознание того, что отрешение от мира и благ цивилизации очень даже удобная штука, особенно для стеснительных, неуверенных в себе и ленивых. Не нужно за собой ухаживать, посещать салоны красоты и следить за питанием, дабы не растолстеть. Ведь здесь, под сводами церкви, приветствовалась только естественная красота. Не нужно модно одеваться, ведь это огромный грех. И, сама не заметив как, Сашенька втянулась в этот расслабленный ритм жизни, предполагавший лишь смирение и послушание во всем. Сашенька привыкла к церковной жизни, она медленно поплыла по ее течению, не забывая, однако, готовиться к вступительным экзаменам.

Экзамены были сданы, и на протяжении всех лет обучения Сашенька исправно посещала церковь, поскольку это помогало отстраниться от суеты и тревог перед экзаменами; отрешенность от мира способствовала сохранению душевного равновесия. Однако в один прекрасный момент Сашенька вдруг осознала, что воспринимает всех нецерковных, а тем более не православных людей как своих злейших врагов, врагов истиной церкви и России в целом. Ведь об этом были все церковные проповеди, об этом говорилось в Евангелии, об этом шептались между собой прихожане. Но Сашеньке вовсе не хотелось ненавидеть людей только потому, что они не ходят в церковь и не соблюдают ее законов. Она просто не имела на это права. Разочаровала Сашеньку и довольно неприглядная изнанка церковной жизни, склоки и дрязги церковнослужителей, радостно давящих друг дружку на пути к обретению сана или выгодного в материальном плане прихода. Это окончательно разрушило тот идиллический мир, который Сашенька поначалу боготворила. Постепенно охладев к церкви, она занялась серьезной работой, получив хорошую должность в крупной московской фирме. Выйдя замуж и с огромными сложностями родив первого ребенка, Сашенька вдруг столкнулась с неимоверной злобой и агрессией, исходящими от ее церковной матери. Обозленная охлаждением дочери к религии и церкви, та всеми силами принялась оказывать на Сашеньку моральное давление, утверждая, что все Сашенькины беды от того, что она уже очень и очень давно не причащалась. И поэтому ей, Сашеньке, так и надо. Нужно соблюдать все церковные традиции, иначе никак. Сашенькина мать, у которой находилось много ласковых слов для невинно убиенной царской семьи и прочих несчастных, жестоко погубленных большевиками, ни разу не выразила дочери своего сожаления, не обняла ее и не попыталась хоть как-нибудь успокоить. Нет, наоборот, она доводила и без того расстроенную Сашеньку до истерик, старательно убеждая ее в том, что все может стать еще хуже. Нанеся дочери очередной удар, Сашенькина мать удалялась с чувством полнейшего удовлетворения.

Спустя два года, решив родить второго ребенка, Сашенька твердо решила, что у нее все будет хорошо и без причастий, и абсолютно спокойно родила вторую дочку, здоровую, красивую и крепкую. Это лишний раз убедило ее в том, что нельзя быть такой наивной и внушаемой, нужно правильно настраивать себя, и тогда все обязательно получится. Ведь то же самое происходит и в церкви, где человек настраивает себя на получение эфемерной помощи свыше, эта мысль укрепляет волю человека, и все складывается совершенно гладко.

Сашенькино мировоззрение кардинально изменилось. Раньше она не задумывалась над тем, почему у других религий тоже мироточат иконы, почему тибетских монахов находят нетленными и благоухающими, как и православных святых, и почему вообще каждая конфессия думает, что в конце всех времен спасутся лишь ее адепты. От ее нелюбви к евреям, так старательно взращиваемой в православии, не осталось и следа. Сашенька разумно решила, что народ, не имеющий своей земли, но сумевший на протяжении веков таким образом выстроить политику других стран, что получил, наконец, свое собственное государство, заслуживает, по крайней мере, уважения.