– Ну вот, – начал Огнеяр с любимой присказки, – теперь, перед ликом русичей… Поведай нам, что ты за человек и что забыл в наших краях.

– Имя мое вы уже знаете, – чужак пожал плечами. – Путешественник я. Походник. Хожу по лесам в одиночку.

– Да ну? – Седые брови Огнеяра поднялись, волхв-лекарь дернул себя за бороду. – Зачем же?

– Для удовольствия.

Судя по лицам, волхвы дядьке Ринату не верили, да шепотки гуляли по рядам недовольные, раздраженные. «Лжец», – бурчали женщины. «Шпион», – бормотали мужчины, и последнего слова Мирко не слышал никогда, зато хорошо знал, кто такие крестоносцы и атеисты, которых вспоминали тоже.

Как и то, что, если один из них попадет к русичам, его надо принести в жертву богам…

Но ведь у дядьки Рината нет рогов и волчьих зубов, и даже креста!

– А по крови кто будешь? – спросил Огнеяр, и собравшиеся на вече люди дружно замолчали, даже дышать вроде бы перестали.

– Татарин.

Верховный волхв не изменился в лице, зато физиономии волхва-наставника и кузнеца перекосило от отвращения, а женщины забормотали, поминая Великого Рода и Перуна, от врагов обороняющего.

– Не нашей крови, – проскрипел Здравобор. – Хотя это и по роже видно.

– Что же не вашей? – сказал чужак очень спокойно. – Ведь ты мне рану зашивал. Неужели твоя кровь не так красна, как та, что осталась на бинтах и на твоих руках?

– Мне их пришлось вымыть! – Ноздри волхва-лекаря раздулись, глаза выпучились, лицо побагровело; Мирко никогда его таким не видел. – И я искуплю грех пред богами! Ты же…

– Тихо! – прогремел Огнеяр, и Здравобор смолк, даже младенец на руках у одной из женщин перестал пищать.

Только дядька Ринат не послушался.

– Что за комедию вы тут устроили?! – спросил он раздраженно, глядя прямо в лицо верховного волхва. – Забились в глухой лес, играете в древних язычников, головы детям дурите всякими богами и арийскими ведами? А сами-то с остальным миром не порвали! Вы же…

– Тихо, – повторил верховный волхв, на этот раз негромко, только это прозвучало намного страшнее, так что Мирко задрожал, ему захотелось убежать, закрыть глаза и уши, не видеть, не слышать.

– Ты чужак, и ты не будешь посягать на то, как мы живем, хотя бы из чувства благодарности, – продолжил Огнеяр, и слова эти породили в капище многоголосое эхо, словно Макошь, Даждьбог, Ярило и остальные повторяли его речь деревянными ртами. – Или ты забыл, что, если бы не мы, ты бы уже умер, и никто бы не узнал, где твоя могила?

Дядька Ринат опустил голову, уставился в землю, точно провинившийся мальчишка.

– Гордые, свободные русичи живут здесь, под ласковой дланью истинной веры! Отринули мы соблазны атеизма и рабское поклонение чужим, ложным, мертвым богам! – Верховный волхв увлекся, и голос его вновь стал громче. – Прошлому нет дороги сюда! Понимаешь ты это? И любую опасность для нашей общины мы… – он помолчал, – …ликвидируем. Без сомнений и жалости. Здесь все будет по Покону, и никак иначе! Уяснил ли ты?

– Да, – прозвучало это глухо, слабо и неуверенно.

– Вещи твои мы тебе сейчас отдадим, – сообщил Огнеяр уже более спокойно, зато Мирко от стыда чуть сквозь землю не провалился: про тяжелый мешок дядьки Рината совсем забыл, как и про корзину, ну да, видимо, кто-то из мужчин-охотников по следу прошел, все отыскал. – То, что можно другим показывать, мы тебе оставили, не бойся.

Чужак засопел, сжал кулаки.

– Кровь, конечно, штука важная, – тут верховный волхв метнул сердитый взгляд на лекаря. – Но вера, я считаю, важнее. Так что, если хочешь, можешь тут остаться. Навсегда. Мужчина ты крепкий, девки у нас на выданье имеются, один не заскучаешь, без дела тоже… Но сам понимаешь…

Мирко от радости чуть не подпрыгнул: ух ты, вот это было бы здорово!

Только вот дядька Ринат почему-то счастливым не выглядел.

– Истинную веру принять? – спросил он. – Хорошо, я подумаю.

– Думай, только не очень долго, – сказал Огнеяр. На этом вече, собственно, и закончилось.

Совместная молитва всем богам и малая жертва согласия, когда Триглаву режут курицу, не в счет.

Следующим утром Мирко поручили точить затупившиеся косы, а дядька Ринат стал ему помогать.

Удивительно, но оказалось, что косы он, такой взрослый, ни разу в жизни в руках не держал. Мирко почувствовал себя взрослым и умным, когда показывал, как ее брать и как править острие точильным камнем.

Сидели они в тенечке, под боком родового дома Медведя, и работали поначалу в тишине. В деревне царила пустота, солнце жарило, и все работали в поле, только Буран валялся под кустом, вывалив язык и тяжело дыша – как взялся с первого дня присматривать за чужаком, так и не отстал.

Потом Мирко не выдержал.

– Расскажи что-нибудь, дядька Ринат, – попросил он. – Интересное только.

Чужак привычно хмыкнул и улыбнулся.

– Так мне ваши старшие рот открывать запретили, – сказал он. – Помнишь, вчера?

Мирко помрачнел – да, на вече Огнеяр, да и прочие волхвы гневались так, что упаси Перун и Сварожичи.

– Но ведь сказки можно… – протянул он.

– Сказки? – Дядька Ринат вздохнул. – Ты сам не понимаешь, что вы тут как в сказке. Только в страшной.

– Почему? – удивился Мирко. – У нас все хорошо!

– Ты уверен? Вон, вчера главный ваш вещал, что, мол, прошлому нет дороги сюда… По Покону живем и все такое… А у него «Ролекс» на руке, и не самый дешевый, – заметив, что его не поняли, чужак пояснил: – Штука вроде браслета из стекла и металла.

Мальчишка засопел – никогда не задумывался, что таскает верховный волхв на левом запястье, всегда считал, что это нечто священное и волшебное для общения с богами.

– Стоят эти часы больше, чем ваша деревня целиком, – пояснил дядька Ринат. – Снова не понимаешь? Смотри, вас тут за дурачков держат, лапшу на уши вешают. Рассказывают про гордых русичей, а вас в рабов превратили…

– Мы не рабы! Рабы не мы! – воскликнул Мирко, озвучив строчку из тетради для прописей.

– Ну да, ну да… А сами рубахи вышиваете, браслетики делаете и прочую этнику… Ее потом ваш верховный волхв продает… Спрос на такие вещи есть, и еще какой! Особенно если наврать, что они по настоящим древним шаблонам слеплены!

– То есть как «продает»? – не уяснил Мирко.

– Меняет на деньги, такие штуки, которые можно поменять на другие штуки. Например, твой нож… лекарства, инструменты… это для всех. Ну а для себя тоже… Квартиру в Москве, например, золотые часы за десятки тысяч баксов…

– Но где он может что-то менять? – Голос мальчишки дрожал, горло сжималось: это не могло быть правдой, не могло. Зачем дядька Ринат такое говорит?

Неужели он в самом деле оборотень, атеист в человеческом облике?

Буран, похоже, ощутил злость и обиду Мирко, поднял черную голову, зашевелил ушами.

– В Запретном Капище нет идолов с ликами богов, вообще ничего священного. Прячется там автомобиль… самодвижущаяся телега, и начало дороги, что идет через Запретный Лес. Три-четыре дня как раз хватит, чтобы до ближайшего городка доехать, там сдать все перекупщику и прочие дела обделать. Так что главный у вас вовсе не дурак. Для глупостей у него помощники есть…

Мирко едва не лопнул от возмущения и рот открыл, чтобы сказать все, что думает.

– Не сердись, подожди, – остановил его дядька Ринат. – Выслушай меня для начала. Смотри, я видел вашу деревню, как вы тут живете. Так?

Мальчишка кивнул.

– Но я видел и другие места, знаю, как там дело устроено. Так?

Мирко вновь пришлось согласиться, хотя он очень хотел заявить, что все выдумки, что ничего нет, кроме леса с их деревней, а за его пределами только злобные нелюди, слуги Чернобога. Но что-то его остановило, может быть, мысль о том, что деревня их не может быть очень древней, ведь могил на кладбище чуть больше десятка.

Раньше об этом не задумывался…

– Значит, я могу сравнивать, – продолжил дядька Ринат. – Смотри, вот есть грибы. Если ты никогда не видел ничего, кроме лисичек, то можешь поверить, что других грибов вообще не бывает.