Глава 5
Итак, Шарлотта осталась вместе с Клотильдой. Изначальная взаимная симпатия только способствовала тому, что две старые девы очень быстро подружились. Шарлотта была с Клотильдой очень откровенной, и почти сразу же посетовала мадемуазель де Лиерак как же она жалеет о том, что не застала в живых мадам Анриетту, мать Клотильды. Последняя была несколько удивлена услышать, что Шарлотта была знакома с её матерью, но следующее признание мисс де Джонс стало для Клотильды полным откровением, ибо Шарлотта вспоминала мадам де Лиерак как невероятно добрую, сердечную, заботливую женщину. Её, дескать, приезд к ним в замок был для них всех просто подарком судьбы.
После смерти отца и мачехи она, Шарлотта, чувствовала себя просто потерянной, потому как Джеффри уехал в Лондон с целью попытаться сделать придворную карьеру и достать этим денег на восстановление давно запущенного замка. Приехавшая же жить вместе с ней тётя оказалась совсем глухой, а братья-близнецы были ещё совсем малы, чтобы составить девушке какую-либо приятную компанию. Но когда появилась мадам де Лиерак всё изменилось к лучшему, причём в разы! Она просто-таки стала центром всей их семьи, она умела и поиграть с младшими братьями, и разговорить старую тётю, и всячески старалась помочь ей самой – и включить её в беседу, и дать ей советы по поводу гардероба и причёсок. Как сейчас она, Шарлотта, жалеет, что тогда была такой робкой и так мало в конечном итоге провела времени в обществе новой родственницы – ибо ещё тогда Шарлотта не сомневалась, что мадам де Лиерак им на самом деле действительно родня, и верила что они с Джеффри вот-вот найдут документы это подтверждающие, и что эта прекрасная женщина вошла в их жизнь раз и навсегда, и даже если ей придётся вернуться в Лондон или вообще во Францию, то все равно их ещё ждут немало приятных моментов впереди.
К сожалению, тогда себе никто и не представить не мог, насколько короткими будут их совместные дни, что в один ужасный день явится королевский посланец с приказанием от короля для мадам де Лиерак немедленно покинуть страну и больше никогда в Англию не возвращаться.
Глава 6
Поначалу Клотильде было несколько странно слышать такие слова Шарлотты об Анриетте – мадемуазель де Лиерак всегда считала свою мать строгой и суровой женщиной, не способной на какие-либо веселье, забавы, смех. Но постепенно Клотильда начала осознавать, как мало в сущности она знала свою собственную мать. В ранней ведь молодости Анриетта наверняка была весёлой и раскованной – иначе чем было объяснить тот факт, что её, Клотильды, собственный отец влюбился в дочь Генриха Четвёртого до такой степени, что сделал ей предложение всего через пару недель знакомства? (Об этом Клотильде рассказала Клод, которая знала эту историю, конечно же, от своей матери.) Наверное, думалось Клотильде, это жизнь при дворе сделала Анриетту такой суровой и строгой. Ведь при малейшей погрешности, при малейшем нарушении этикета внебрачной королевской дочери могли поставить на вид то, что она унаследовала от своего царственного отца не только внешность, но и нехорошие наклонности. А в Англии, в компании людей, которые видели в ней в первую очередь возможную родственницу, и только потом уже внебрачную дочь короля, мадам де Лиерак наконец смогла расслабиться.
И Клотильда впервые в жизни почувствовала по отношению к покойной матери не только дочерний долг, но и определённую симпатию. Узнав от Шарлотты все обстоятельства последних суток мадам де Лиерак в замке де Джонсов, как они с Джеффри наконец нашли недостающие документы, как отложили оглашение этой новости на утро, и как ещё той же ночью королевский посланец, разбудив своим появлением весь замок, можно сказать, что вытащил мадам де Лиерак из её собственной постели и, не дав ни с кем попрощаться, заставил уехать вместе с ним в Лондон, Клотильда аж расплакалась от жалости по отношению к матери. Теперь ей стало понятно, почему та на самом деле не стала никому ничего рассказывать о найденных родственниках – чтобы не ранить собственную гордость, чтобы никому не стало известно о пережитом её в замке де Джонсов унижении. «Бедная мама», думала Клотильда, «неужели она считала, что мы её за это осудим? В том, что случилось, ведь не было никакой её вины.»
Мадемуазель де Лиерак даже начала корить себя за то, что ей ни разу в голову не пришло, что страдания её матери были скорее моральными, чем физическими. Пока была живать Анриетта она, глупая, все таскала в дом различных лекарей, надеясь, что они смогут поставить мать на ноги, тогда как на самом деле той просто требовался задушевный разговор. Бабушке ведь она обо всём случившемся сумела рассказать, и если бы дочь сумела бы проявить нужную чуткость по отношению к матери, наверняка та бы и ей открыла душу. И кто знает, может быть, и здоровье Анриетты после этого пошло бы на поправку, и с английскими родственниками они смогли бы пересечься гораздо раньше.
Глава 7
Однако это были ещё далеко не все открытия, которые ждали Клотильду. Было ещё кое-что, касающееся, правда, не столько Анриетты, сколько Джеффри, о чем в один прекрасный день поведала мадемуазель де Лиерак прямодушная мисс де Джонс в ответ на вопрос первой о том, не осталось ли у де Джонсов в Англии ещё каких-либо родственников, кроме перешедших на сторону круглоголовых младших братьев. Оказывается, когда Анриетта жила у них в замке, Джеффри умудрился в неё влюбиться! Правда, сестре он об этом рассказал лишь некоторое время спустя неожиданного отъезда гостьи, когда Шарлотта забеспокоилась фактом того, что Джеффри неожиданно впал в депрессию. И судя по всему, продолжала Шарлотта, Джеффри всю свою жизнь продолжал и продолжает любить мать Клотильды, продолжает даже после её смерти. Они с братом больше никогда не поднимали эту тему, но факт того, что Джеффри до сих пор не женат (поэтому никаких больше родственников у них и нет), что после отъезда мадам де Лиерак он поехал в Лондон и там стал придворным нет, не короля, именно королевы, урождённой французской принцессы и сестры своей возлюбленной, а также факт того, что он, до этого абсолютно равнодушный к вопросам религии, принял католичество – всё это было для Шарлотты свидетельством его неразделенной любви к покойной мадам де Лиерак. (Понятное дело, Шарлотта в своей наивности и предположить себе не могла, что эта любовь на самом деле было разделённой, и что, более того, что её брат и Анриетта были любовниками. Нет, романтически настроенная старая дева считала чувства своего брата исключительно платоническими, и разговоры с нею оставили точно такие же впечатление о случившемся и у дочери Анриетты.)
Подобная информация ещё больше расположила Клотильду по отношению к Джеффри. Она уже давно перестала считать мастера де Джонса мошенником; после всего пережитого вместе в Англии, после многочисленных положительных отзывов о нём королевы, Клотильда его резко зауважала. Рассказ же Шарлотты пробудил в ней симпатию и сочувствие по отношению к мужчине. Надо же, как же ему не повезло влюбиться в замужнюю даму, которая к тому же была много его старше; в женщину, с которой у него не было и не могло быть никакого будущего! И как же трогательно все эти годы он хранил ей верность!
И для того, чтобы вся эта смесь положительных чувств Клотильды по отношению Джеффри из уважения, признательности и сочувствия переросла бы в любовь не хватало лишь одной маленькой искры – ревности. Но и эта искра не замедлила появиться.
Глава 8
В один прекрасный день от слуг на кухне Клотильда узнала странную новость – дескать, Сен-Рене набирают слуг для предстоящего большого мероприятия, у них якобы намечается помолвка. Такая новость поначалу показалась мадемуазель де Лиерак невероятной – все, кроме Клод, её кузены и кузины уже давно состояли в браке, а Клод, насколько знала Клотильда, после смерти своего мужа совершенно не горела желанием снова выходить замуж. Да и кто бы мог к ней посвататься? В последнее время (да и вообще по жизни) Клод не была осаждаема поклонниками. Неужели это мог быть «он»? Сердце Клотильды отказывалось в это верить. У Шарлотты что-либо спрашивать было бесполезно, ибо Джеффри, как поняла Клотильда, был не особо откровенен с сестрой в вопросах своей личной жизни. Поэтому наилучшим способом для мадемуазель де Лиерак узнать истинное положение вещей было просто заглянуть в гости к тёте и кузине.
