Однако в один прекрасный день случилось нечто, что напугало Клотильду до смерти и заставило пожалеть о предпринятых ею действиях. В тот день круглоголовые как обычно вывели её на балкон мэрии городка, чтобы показать всем желающим прохожим. Но вдруг из толпы раздался женский крик: «Да никакая она не королева, она мошенница! Это обычная нищенка-побирушка, на прошлой неделе она у меня молоко выпрашивала!»

Клотильда, заслышав такое, обомлела, ибо посмотрев в сторону кричащей она узнала эту женщину. Да, это была та самая фермерша, у которой она недавно выпрашивала молоко, и которая тогда смотрела на неё с очень большим подозрением. А фермерша тем временем продолжала:

«Она мошенница, она воровка! Пока я ей молоко наливала, она у меня украла все мои сбережения! Поройтесь у неё в карманах, и вы найдёте там мои несчастные гроши! Да и платье она тоже украла, посмотрите, оно явно с чужого плеча!»

Тут Клотильда похолодела от ужаса. Во-первых потому, что платье на ней было действительно чужим – ради большей достоверности королева специально отдала мадемуазель де Лиерак один из своих нарядов. А во-вторых, что было куда серьёзнее, потому что в кошельке, висящем у неё на поясе, были только мелкие серебряные монетки. Ибо после того, как из-за отсутствия мелких денег они вынуждены были побираться, Клотильда специально попросила у людей королевы дать ей немного местной мелочи, чтобы больше никогда не оказаться в подобной ситуации. Конечно, когда она со спутниками въехала в город, у неё было при себе и золото, но это золото, как было положено даме, путешествующей со слугами, имел при себе лично Джеффри. Поэтому если сейчас круглоголовые начнут её обыскивать, то то, что они найдут, скорее подтвердит обвинения фермерши.

Глава 2

Клотильду не стали обыскивать, потому что фермерше, которую, как оказалось, в городе многие знали, поверили на слово. Более того, до некоторой степени Клотильда и сама себе навредила – когда она стала бурно оправдываться от обвинений в воровстве, она говорила со своим обычным акцентом, забыв, как сильно усиливала его до этого. Это ещё больше убедило местных, что перед ними их соотечественница. И они решили, что за свои преступления, за воровство и особенно за то, что она выдавала себя за королеву, Клотильда заслуживает смерти. (О том, что это они приняли её за Генриетту Марию, а сама мадемуазель де Лиерак никогда себя королевой не называла, они уже забыли.) И нашу героиню решено было повесить. Правда, казнь пришлось отложить на время, необходимое для возведения виселицы.

В ночь перед ожидаемой казнью Клотильда старалась изо всех сил быть спокойной. Если уж ей не суждено изменить своей участи, то всё, что ей остается, это умереть с достоинством, до последнего момента играя свою роль. Однако казни не было суждено состояться. Глубокой ночью, перед рассветом, Клотильду вдруг отвлёк от её молитв какой-то шум в коридоре. Шаги, глухой удар, падение тела, скрежет ключа в замке – и в её камеру вошёл не кто иной, как сам Джеффри де Джонс. Никогда ещё Клотильда не была так рада его видеть, она практически бросилась ему на шею с объятиями.

«Джеффри? Вы здесь? Но какими судьбами? И что стало с Её Величеством?»

«Я здесь именно по просьбе королевы! Её Величество, взойдя на корабль, категорически отказалась отправляться во Францию без Вас, как бы мы её не уверяли в том, что Ваше нахождение в тюрьме является залогом её успешного отплытия. И нам ничего не оставалось, как приехать и попытаться забрать Вас отсюда. Правда, это оказалось гораздо легче, чем мы предполагали. Вместо той толпы охранников, которых, как я помню, поставили возле ваших дверей в роли почётного караула, здесь оказался всего один стражник, и тот не совсем трезвый.» (Местные, поняв, что Клотильда не является королевой, решили, что усиленная охрана в этом случае перестала быть необходимой.)

«Джеффри», ответила ему Клотильда, «Вы не представляете, что здесь случилось! Вы не представляете, насколько Вы вовремя!»

И она начала рассказывать ему историю своего разоблачения, заканчивать которую, однако, пришлось уже по дороге в порт – беглецы не стали терять ни минуты.

Глава 3

Как же рада была мадемуазель де Лиерак наконец оказаться на борту корабля, плывущего на родину. (Она даже забыла о том, что когда-то собиралась вместе с Джеффри ехать спасать его сестру Шарлотту, поэтому, благополучно сдав Клотильду на руки людям королевы, мастер де Джонс отправился к себе в замок один.) А уж как она была рада сойти на французский берег! И тем более вернуться в Париж. Правда, домой Клотильда попала не сразу – первые несколько дней она помогала королеве Генриетте Марии и её дочери устроиться в доме, который заранее снял для них Джеффри.

Когда же мадемуазель де Лиерак наконец оказалась дома, её там ждали занятные новости. Оказывается, тётя Огюстина так распереживалась, получив письмо своей племянницы, что приехала в Париж и по нескольку раз за каждый день присылала справиться не вернулась ли Клотильда. Последнюю такая забота очень тронула, но когда она пришла наконец навестить тётю то оказалось, что мадам де Сен-Рене волновал вовсе не отъезд племянницы. На самом деле тётю Огюстину оскорбил тот факт, что у Сен-Рене нашелся новый родственник и этот родственник уехал из Парижа даже не повидавшись с ней!

Узнав, что тётю волновало только знакомство с Джеффри де Джонсом, но нисколько не её собственная судьба Клотильда, возмутилась до глубины своей души. (Во время случайно подслушанных разговоров матери с бабушкой Клотильда поняла, что её мать не жалует свою золовку, но всё же полагала, что Анриетта напрасно приуменьшала душевные качества мадам Огюстины. Сейчас же она убедилась, что мать была совершенно права, называя тётю «этой противной немкой».) Однако она не подала вида, и покидая дом Сен-Рене пообещала тёте, что даст ей знать о появлении Джеффри, как только это будет возможно.

Глава 4

Джеффри, однако, не заставил долго себя ждать. Уже через пару недель они с Шарлоттой переступили порог дома Клотильды. Причиной их столь быстрого возвращения оказался тот факт, что Шарлотта не стала дожидаться брата в замке, а рискнула поехать через всю страну ему навстречу, поэтому он забрал её из Лондона. Сестра Джеффри оказалось тоже старой девой, только она была ещё на несколько лет старше своего брата, и возможно именно благодаря этим двум обстоятельствам Клотильда сразу почувствовала к ней симпатию. Сама Шарлотта тоже была очень дружески настроена по отношению к мадемуазель де Лиерак, потому как была наслышана об высоких душевных качествах Клотильды от своего брата. Однако представив Шарлотту Клотильде Джеффри заторопился покинуть дом мадемуазель де Лиерак. Её Величество, оказывается, дала мастеру де Джонсу очередное поручение – собирать деньги на продолжение военной компании короля Карла, и он не хотел с этим мешкать.

Когда Клотильда услышала о деньгах у неё в голове появилась гениальная, как ей тогда показалось, идея. А ведь тётушка Огюстина очень богата, и учитывая её интерес к новонайденным английским родственникам, можно было бы рассчитывать на то, что она раскошелится на помощь если не английской королеве, то хотя бы де Джонсам лично. И Клотильда поведала Джеффри и Шарлотте о своей тётушке и о том, как та жаждет с ними познакомиться. Что если брат сестрой для начала поживут некоторое время у мадам де Сен-Рене? (В том, что тётушка будет только рада подобным гостям, Клотильда нисколько не сомневалась.) А чтобы Джеффри понял её намёк правильно, она ещё аккуратно шепнула ему пару слов на тему что тётя, дескать, очень щедрая и очень обижается, когда от её подарков отказываются.

Джеффри, как показалось Клотильде, вполне понял её намёки и был не прочь провести некоторое время в доме у мадам де Сен-Рене, но застенчивая Шарлотта наотрез отказалась это делать. Одно дело Клотильда, которую она хоть и ни разу не видела до этого, но которую так хорошо знала по рассказам брата, а совсем другое – незнакомая тётушка о существовании которой она до этого момента вообще не подозревала. Поэтому на следующий день Джеффри отправился в дом Сен-Рене один.