«Твою же мать!.. Совсем забыл…» - с досадой отметил про себя человек, которого все с гордостью называли героем войны.

Войны, которой он совсем не хотел.

Почти сразу схватив ладонь Хоукай, которую та уже начала убирать от чашки, Рой сжал её сильнее, чем следовало. Ему было страшно, что сейчас и она может исчезнуть из его жизни, как это делали все его боевые товарищи в Ишваре.

- Хватит, - по привычке коротко приказал Мустанг.

Лиза неестественно медлила. Она не могла, как раньше вырвать свою руку из стальной хватки алхимика, сославшись на то, что у неё слишком много дел. Снайпер слишком вяло дёрнула рукой, подавлено смотря на неё, не в силах делать хоть что-то полноценно и с привычным задором.

И это пугало.

- Рой… - Хоукай так и не посмотрела на лицо своего собеседника.

Огненному было не по себе от того, что он забыл о той, кто помогала ему ни один год и во время учёбы у Бертольда, и в Ишваре. Она же, чёрт возьми, заслуживает к себе совсем другого отношения. А алхимик вместо того, чтобы помочь ей, сконцентрировался только на своей боли.

- Я сказал: хватит, - повторил Мустанг, стараясь заставить свой голос не дрожать на последних словах. – Слышала?!

Он и так потерял всё, что мог. А если из его жизни исчезнет ещё и Лиза… То никто не сможет предположить, что может произойти потом. Сейчас у подполковника осталось только два человека, ради которых ему хочется жить: Хьюз и Хоукай, с которыми он совсем недавно выбрался из Ишвара.

Неужели они ради этого выжили в том Аду, чтобы умереть сейчас, когда они могут хоть немного восстановиться?!

- Хорошо, - слабо кивнула снайпер.

И только после этих слов Рой смог с облегчением вздохнуть. Он совсем не хотел, чтобы снайпер изводила себя чрезмерной работой, чтобы чувствовать себя хоть кому-то нужной после убийств и чтобы больше не вспоминать о той войне, которая всего за несколько лет сломала столько человеческих судеб.

- Может, отпустишь? – Лиза неуверенно подняла свою руку, которую до сих пор сжимал в своей алхимик.

- Ах, да! – сразу же отреагировал Мустанг, упрекая себя за такую оплошность.

В последнее время он стал слишком невнимательным. Вот теперь он даже забыл о том, что сделал всего полминуты назад. Может, ему действительно стоит взять отпуск хотя бы на недельку? А то иначе он совсем загнётся.

- Ты не меняешься, - с грустью замечает Хоукай. – Думаешь о других, совсем забывая о себе.

- И я это слышу от тебя? – алхимик был бы не против криво улыбнуться, но у него не получалось даже это.

Снайпер только пожала плечами и села рядом с подполковником. А Рой, не желая сейчас думать хоть о чём-то, слегка обнял Лизу, желая ощущать её рядом с собой и вовремя отреагировать, если она вдруг начнёт исчезать.

Без неё после Ишвара было бы действительно сложно жить.

Сейчас Мустангу было плевать абсолютно на всё: и на гомункулов в Центральном штабе, и на то, что сейчас творится с Кимбли, о котором он не спрашивал где-то с месяц, и о жизни мальчика с золотыми глазами в не таком отдалённом Ризенбурге. Главное, что у него есть человек, ради которого хочется жить, а всё остальное не важно.

У них есть эта ночь, изменившая столько жизней: и женщины, которая встретила огромный философский камень, и не состоявшейся матери, которая прошла сквозь Врата, и их собственную, позволив в очередной раз понять, что кроме друг друга у них никого нет.

А большего им пока и не нужно.

========== Глава 19. Люди ==========

Пока тёплый летний ветер своими цепкими, незаметными для людского глаза руками подхватывал горький серый дым и уносил его далеко-далеко, Эдвард старался без надобности не высовываться на улицу, чтобы не пересекаться с очень часто курившим Гридом, который иногда любил подшутить над хозяевами дома, выдохнув им в лицо всё, что находилось в его достаточно быстро регенерирующих лёгких.

Мальчик предпочитал находиться рядом с матерью, которая только пару дней назад излечилась от своей ужасной болезни. Он был свято уверен в том, что женщине сейчас очень нужно его присутствие рядом с ней, ведь не каждый день человеку удаётся пройти через Врата, чтобы избавиться от своих проблем.

А после произошедшего в буквальном смысле этого слова чуда каждому нужно хоть с кем-то поделиться своим счастьем. Да и сам мальчик хотел радоваться со своей матерью, что её жизни больше ничего не угрожает и что теперь женщина проживёт намного дольше, чем это было в том ужасном кошмаре.

И поэтому юный алхимик старался не отходить от Патрисии и помогать ей во всём, ровно как и Альфонс. Он никак не мог нарадоваться тому, что с его матерью всё хорошо. Эдвард уже успел нарисовать в своём детском воображении ужасные картины возможного не самого приятного и счастливого будущего. А сейчас, когда женщине ничего не угрожало, он мог с чистой совестью начать жить спокойно и не забивать свою голову всякими никому не нужными вещами.

Жадность же с его двумя спутниками можно немного потерпеть. Вряд ли эти трое станут надолго задерживаться в Ризенбурге. Они должны совсем скоро вернуться в свой родной Дублис, ведь они уже сделали в доме Элриков всё, что должны были, и теперь эти очень странные люди полностью свободны и могут делать всё, что им захочется. В том числе и вернуться домой.

В город, в котором жила Изуми.

Когда деревянные половицы слегка неприятно, но в то же время достаточно тихо заскрипели, Эдвард резко дёрнулся, при этом неприятно поморщившись, и посмотрел в сторону двери, ведущей на кухню.

Он сразу понял, кто это был. Альфонс или Винри никогда не ходили так медленно и вальяжно, а Патрисия уже находилась рядом со своим старшим сыном в одном помещении и занималась своими делами.

Оставались только их гости.

Грид, окинув всех присутствующих надменным и слегка оценивающим взглядом, привычно ухмыльнулся и сложил руки на груди. Юный алхимик инстинктивно посмотрел на мать, которая совсем не обратила внимания на пришедшего гомункула, чтобы понять по её выражению лица, как ему стоит поступать, а то мальчик до сих пор немного побаивался искусственного человека.

По-хозяйски сев на один из стульев, Жадность посмотрев на Мартель и Дольчетто, которые сразу зашли за ним, будто зачем-то ожидая, когда его спутники окажутся рядом с ним, чтобы сказать нечто важное. И это начинало пугать Эдварда. Он уже успел хорошо понять, что от таких людей, как его гость, никогда нельзя ожидать ничего хорошего. Они готовы пожертвовать чем угодно, чтобы достичь своих «высших» целей.

В том числе и другими людьми.

- Хватит держать дурацкую паузу, - Патрисия посмотрела на гомункула через плечо. – Говори по делу.

Эта непривычная серьёзность матери казалась очень странной и немного пугала Эдварда. Он раньше видел женщину только глупой и немного наивной, но сейчас она была неестественно серьёзной и поступала так же, как и Хоэнхайм, который всегда думал на несколько шагов вперёд.

И от этого юному алхимику становилось не по себе. В свете последних событий мальчику было просто жизненно необходимо быть готовым ко всему, иначе его планы будут разрушены в один миг.

Даже к тому, что его мать может открыться ему с новой стороны.

- Мы собираемся сегодня идти, - довольно сообщил Грид.

- Правда? – с трудом скрываемым счастьем поинтересовалась Патрисия, немного заинтересованно посмотрев на гостя, полностью забыв о своих делах.

Сейчас Эдаврд и не собирался осуждать свою мать за её поведение, которое совсем не вязалось с привычным образом женщины-домохозяйки. Мальчик сам был обрадован той новостью, что Жадность решил, наконец, покинуть Ризенбург. Вспоминая свой кошмар, в том числе и нескольких невероятно жестоких гомункулов, доверять Гриду как-то не очень хотелось.

Кто знает, что у него на уме.

- Да, - мужчина утвердительно кивнул. – Мне больше нет смысла у вас тут задерживаться. Да и встретиться кое с кем мне не очень хочется, поэтому будет лучше на одном месте не задерживаться.