И пока у Эдварда есть время, он должен им правильно распорядиться. Если его мать останется жива, то у него и Альфонса не будет шанса даже подумать о том, чтобы совершить человеческую трансмутацию, которая во сне принесла им и другим ни в чём неповинным людям столько страданий и бед.

Мальчик должен это предотвратить любой ценой. Если он уже решил спасать мир, то нужно начинать с таких, казалось бы, мелочей. Ведь из подобных маленьких деталей и состоят великие дела.

А в голову невольно лезли мысли о философском камне.

Эдвард прекрасно помнил из толстых книг отца и своего сна, что этот практически магический предмет даёт невероятную силу и что с ним можно сделать практически всё, что угодно.

И небольшой подарок, который оставил ему Хоэнхайм перед своим уходим, вселял в тело мальчика надежду на то, что у него есть шанс спасти свою мать, пускай для этого и придётся загубить пару душ. Сейчас Элрик был согласен на всё (даже на это), чтобы Патрисия осталась жива.

Только теперь возникает другой вопрос: как именно использовать этот чёртовый философский камень? Ведь во сне юный алхимик ни разу его не использовал, хоть и пытался найти всю свою придуманную жизнь. Его силу пару раз активировали гомункулы, когда они сотрудничали, но не Эдвард.

А в книгах Хоэнхайма не было сказано об этом ни слова, что тоже усложняло ситуацию. Пожалуй, единственный выход из этой ситуации, который существует, — это найти того, кто умеет использовать философский камень и попросить его о помощи. Но вот только где его искать? Да и кто решит это делать? Ведь далеко не все в этом мире альтруисты, желающие спасти Аместрис от уничтожения.

И тяжело вздохнув, Эдвард нехотя поднялся на ноги. Отряхнув свои шорты, он медленно поплёлся прочь от дерева, под которым он в последнее время любил подумать о важном или порисовать один-другой алхимический круг и проверить свои навыки, которые он получил из книг отца.

Хоть он и собирался в скором времени направиться в Дублис, чтобы попросить Изуми взять его и брата в ученики, мальчик не был уверен, что к тому времени его мать не умрёт. Хоть Кёртис и могла знать, как использовать философский камень после того, как она прошла через Врата, но время Триши очень ограниченно. Каждый день мог стать для неё последним.

И Эдвард не знал, что ему сейчас стоит делать. С одной стороны, он хотел оградить свою мать от опасности и лишних волнений, а с другой, она уже согласилась ему помогать, следовательно, она была готова ко всем вытекающим из этого последствиям. И от этого мальчику становилось ещё хуже.

Он сейчас хотел, чтобы решение всех его проблем в один прекрасный момент само собой появилось, принося с собой облегчение и невероятную лёгкость. Жаль только юный алхимик прекрасно понимал, что это невозможно.

Но когда Эдварда кто-то резко поднял за его хрупкие плечи и резко развернул на сто восемьдесят градусов в воздухе, он только смог воскликнуть от неожиданности и непонимающе посмотреть на того, кто решил так сделать.

Увидев перед собой совершенно незнакомого мужчину, который совсем не вызывал у него спокойствия и доверия, а совсем наоборот страх и желание поскорее убежать от него, мальчик не смог произнести и слова. Этот человек появился слишком неожиданно, чтобы юный алхимик мог хотя бы как-то подготовиться к этому и немного совладать со своими эмоциями.

— Кажется, это он, — сделала вывод девушка, стоящая рядом с ним.

— Если верить его описанию, то мы нашли его, — хмыкнул мужчина.

Эдвард никак не мог понять, о чём говорят эти люди и что им необходимо от него. Они появились так неожиданно и внезапно, что у мальчика пропали все слова, которые он бы хотел сказать этим троим. Раньше он не видел их в Ризенбурге, и из этого мальчик сделал вывод, что они не местные.

Но тогда откуда эти незнакомцы могут знать о нём? Да и про чьё описание они говорят? Неужели кто-то дал им наводку, чтобы они нашли его или Альфонса? Тогда кто это мог быть? Ведь ни юный алхимик, ни его брат, ни мать не могли нигде засветиться, чтобы вызвать к себе такой интерес. Единственный, кто мог хоть как-то быть известным в широких кругах, так это Хоэнхайм…

— Он что, немой? — недовольно воскликнул второй мужчина, стоявший от своего спутника по правую руку и внимательно рассматривающий мальчика.

— Да не должен быть, — хмыкнул незнакомец. — Он говорил, что с его сыном всё в порядке. Хотя за эти три года что-нибудь могло измениться…

От этого заявления у Эдварда от удивления расширились глаза. Мальчик сразу понял, о ком говорили эти странные люди. По крайней мере, ему показалось, что он понял. Ведь только об одном человеке они могли говорить, как о его отце. И если это так, то, возможно, этих людей не стоит бояться.

Хотя кто знает, что может взбрести им в головы. Их внешний вид не вызывал у Элрика невероятно сильного доверия, да и хотя бы малейшего желания им верить. Ему казалось, что эти трое способны на самые неожиданные и необъяснимые поступки.

— Вы от Хоэнхайма?! — воскликнул мальчик.

Пускай верить им сейчас было бы невероятно глупо, да и просто опасно для его жизни, он всё равно должен был узнать это. Ведь если они действительно от отца, то юный алхимик может пересмотреть своё отношение к ним. Ведь кто-кто, а Мудрец с Запада не станет рисковать жизнями дорогих ему людей.

Видимо, устав держать Эдварда на руках, мужчина опустил его на ноги, после чего немного тряхнул руками, тем самым снимая напряжение. И только сейчас мальчик заметил странную татуировку у него на тыльной стороне левой ладони. Раньше он ничего подобного не видел.

— Ага, — немного устало ответил мужчина. — От него. А ты? .. — он наклонил голову, внимательно рассматривая юного алхимика.

— Эдвард Элрик, — насупившись, достаточно громко представился мальчик.

Если эти трое действительно знакомы с его отцом, то от них можно не скрывать своего имени. Хотя… Они же вполне могут быть и врагами Мудреца с Запада, а из-за их вражды знать имя мужчины. В таком случае юный алхимик зря сделал, что представился им. Ведь они смогут взять его в заложники…

— Старшенький, — изрекла девушка.

«Значит, они и это знают?»

Внимательно рассматривая незнакомцев, Эдвард не мог проронить ни слова, ожидая от них ответных действий. Они, как минимум, должны сами представиться, если они действительно союзники отца.

Элрик сейчас отчаянно пытался вспомнить этих людей. Он прекрасно помнил многих людей из своего сна, но эти трое были ему незнакомы. Либо их там не было, либо юный алхимик их просто забыл. Ведь всё-таки эта альтернативная жизнь приснилась ему в том возрасте, когда дети многое забывают из своего прошлого.

— Эд! — голос матери, доносившийся сзади, заставил мальчика отвлечься от своих собеседников и обернуться. – Эд!

Патрисия быстрым шагом направлялась к нему, не отводя от сына взволнованного взгляда. Будто она боялась, что эти трое незнакомых людей смогут причинить блондину какой-то вред.

— Добрый день, — мужчина с татуировкой ухмыльнулся, обнажая свои острые зубы.

Остановившись рядом с Эдвардом, Триша взяла его за руку и притянула к себе, желая отгородить его от возможной опасности.

— Здравствуйте, — женщина недоверчиво смотрела на незнакомцев. — Вам что-то нужно?

— Патрисия Элрик, я так понимаю? — мужчина с татуировкой осмотрел свою собеседницу, а получив в ответ утвердительный кивок, продолжил: — Вы слышали от своего мужа о том, что он когда-то помог одному гомункулу сбежать от его старого знакомого?

— Да, и что с того?

А пока взрослые разговаривали и немного выясняли отношения, Эдвард непонимающе смотрел то на незнакомца, то на мать. В существование гомункулов он не мог поверить, ведь в книге было написано, что их не бывает. Книги отца не могут врать.

— Приятно познакомиться, — мужчина протянул руку. — Грид, гомункул и сообщник вашего мужа.

Недоверчиво осмотрев своего собеседника, Патрисия промедлила несколько секунд, после чего всё же ответила на жест Жадности, по-женски протянув ему свою руку и ответив: