Эти слова немного напрягли Эдварда. Он никак не мог понять, почему Альфонс так говорит. Ведь ничего же не произошло, и повода так относиться к младшему брату у будущего нет. Да и Эд даже не думал злиться на Ала. Уж на кого-кого, а на этого человека не-Стальной злиться не может.

Сев на кровати, не-Стальной принял как можно более удобное положение. Смотря на брата, при этом не отводя взгляда, Эдвард лучезарно улыбнулся. Сейчас у мальчика было слишком хорошее настроение, чтобы грустить. А пока он не вспомнил о своём сне, ему можно немного побыть счастливым и самым обычным ребёнком.

- Конечно, нет, - ответил мальчик. - Что случилось?

На мгновение опустив взгляд, малыш Альфонс, немного неуверенно потоптавшись на месте, опять поднял взгляд на будущего алхимика.

- Братик, я рассказал маме про твой сон, - наконец, ответил Ал.

И тут у Эдварда внутри всё похолодело. Воспоминания о сне накрыли его голову с новой силой, заставляя мальчика понять, что совсем скоро нечто подобное может случиться со столькими людьми. И Триша всего через пять лет должна умереть…

Смотря на брата, будущий алхимик не мог пошевелить и пальцем. Ступор полностью овладел его телом, не давая возможности сказать даже одно жалкое слово. За последние две недели мальчик научился слишком хорошо себя накручивать, и сейчас это умение буквально убивало его.

А Альфонс тем временем не сводил непонимающего взгляда с Эдварда, который этого не замечал. Для Элрика-младшего такое поведение будущего алхимика казалось очень странным.

Мальчик, быстро поддавшись вперёд, схватил не-Стального за руки и потряс того. Это вывело Эдварда из его транса.

- Братик, что с тобой? - взволнованно протараторил Ал. - Ты сердишься на меня, да?

Будущий алхимик, быстро заморгав, попытался прийти в себя и окончательно избавиться от остатков своих плохих мыслей, но не смог. Некоторые из них крепко засели в его голове и никак не хотели покидать своего пристанища.

Например те, которые всё время твердили: Триша совсем скоро умрёт.

- А? - Эд сконцентрировал взгляд на брате. - Нет, что ты! Всё в порядке!

Да, Элрик-старший пытался скрыть свои чувства от младшего брата, ведь Альфонс не заслуживает всего того, во что втянет себя Эдвард. Себя мальчику было совсем не жаль, а вот своего младшего брата… Будущий алхимик не мог его потерять.

- Точно? - с надеждой в голосе спросил Ал.

- Конечно! - кивнул не-Стальной. - Всё просто прекрасно!

- Но я ведь… - немного сомневаясь, произнёс Элрик-младший.

- Да ладно тебе, - отмахнулся Эдвард. - Я всё равно планировал всё рассказать маме. Не сейчас, конечно.

Да, сейчас мальчик впервые в жизни врал. Раньше он молчал, не договаривал, приукрашивал, но не врал. А вот сейчас… Чтобы не расстраивать младшего брата, Эдвард нагло врёт, смотря Альфонсу прямо в глаза.

- Значит, ты на меня не сердишься?

- Нет! - воскликнул будущий алхимик.

Да, Эдварду было жутко неприятно врать Альфонсу, но он прекрасно понимал - так необходимо. Если он втянет брата во всё это, то он вполне может… Умереть.

И от осознания этого мальчику становилось страшно. Он же в своём сне был готов умереть за своего младшего брата, и это желание защищать Ала, не смотря ни на что, осталось в душе не-Стального даже в реальности.

Хотя скорее всего, это желание было у Эдварда всегда. Он просто раньше не задумывался о нём. Просто раньше повода не было.

- Братик, с тобой мама поговорить хочет, - Ал сильнее сжимает руки брата.

Встав на ноги, Эдвард опять лучезарно улыбнулся.

- Тогда идём, - Элрик-старший не отпускал ладонь брата. - Узнаем, что она хочет.

После этого Ал и Эд ровным шагом направились вниз, к матери. Ал потому, что не видел смысла торопиться, а будущий алхимик - потому, что не хотел сорваться и нарубить дров. Всё-таки у него и так много проблем, а эти ему не нужны и подавно.

Найдя Тришу в гостиной, Эдвард был готов ко всему, но никак не к тому, что мать попросит Альфонса ненадолго удалиться, потому что ей нужно поговорить со старшим сыном наедине.

Когда Элрик-младший, ничего не понимая, удалился из комнаты, и будущий алхимик с Патрисией остался наедине, первый не знал, что ему следует сейчас делать, вот он и переминался с ноги на ногу, так и не решаясь посмотреть матери в глаза.

Женщина, быстро присев рядом с сыном, положила ему свои ладони на плечи и заглянула в глаза. От этого мальчик вздрогнул.

Он вспомнил о том, что в его сне, когда Хоэнхайм уходил, Триша была с ним. А значит, Мудрец с Запада мог ей что-нибудь рассказать…

- Эд, - начала Патрисия, - я всё знаю.

- Мама! - прервал её мальчик.

Эдвард хотел ей всё рассказать, всё объяснить. Чтобы мама не волновалась и знала, что всё хорошо. Что он, Эдвард, ни за что не умрёт и не даст в обиду Альфонса. И что не-Стальной обязательно спасёт её от болезни.

- Эд, послушай, - Триша не дала ему договорить. - Папа мне всё рассказал. И я знаю о твоём сне. Но не волнуйся. Я помогу тебе.

- Но, мама, - голос мальчика дрожал.

Он совершенно не хотел втягивать во всё это свою мать. Ведь он только ради того, чтобы она жила, решил пойти на всё это.

- Не волнуйся, с нами всеми всё будет хорошо, - заверила его женщина. - Только не неси всю эту боль в себе. Знай, что мы в любой момент можем тебе помочь.

- А ты не против, что я…

Договорить Элрик не смог. Он не находил нужных слов, но Триша и так поняла, что хотел сказать её старший сын.

- Конечно, нет, - женщина улыбнулась. - Ты, как и твой отец, хочешь помочь дорогим тебе людям. И это нормально. Я тоже хочу вам всем помочь. Так что давай будем помогать всем вместе?

- Хорошо, - вытирая проступившие слёзы, кивнул ребёнок.

Сейчас он был искренне рад, что мать его поняла и не стала останавливать его. Сейчас Эдвард чувствовал в себе невероятную силу и ещё большее желание идти дальше. Ведь теперь у него ещё больше людей, которые смогут его поддержать в любой момент.

Да и в конце концов - мать поняла его и не стала осуждать. Это самое главное. Теперь в случае чего Патрисия сможет своеобразно (то есть в тылу, а не на линии фронта) прикрыть спину своему сыну, который не за что не свернёт с выбранного пути.

Теперь у Эдварда есть новая фигура.

***

Идя по невероятно длинным коридорам резиденции фюрера, Кимбли никак не мог понять, почему Кинг Брэдли его вызвал. Зольф, конечно же, прекрасно понимал, что алхимики, как он, лично подчиняются руководителю Аместриса, но это казалось Багровому чем-то странным.

Ведь если армейский пёс служит своему хозяину, то его никто на ковёр вызывать не должен, а Багровый ведь ещё не успел совершить хоть какой-нибудь проступок. Пока его служба была идеальной, не считая того, что он не поладил с некоторыми людьми.

Но с кем не бывает? Для людей это нормально.

Остановившись перед большой массивной дверью, Кимбли набрал в грудь воздух, подбирая необходимые слова, чтобы можно было сразу ответить фюреру, если тот задаст ему вопрос.

Постучав, Зольф почти сразу же услышал ответ:

- Входите.

Услышав это, алхимик на пару мгновений замер перед дверью, обдумывая слова Брэдли. Будто Кинг с самого начал, кто решил его посетить.

И это очень странно.

Но совладав со своими чувствами, Багровый медленно открыл дверь и не спеша прошёл в кабинет фюрера, который мирно сидел за своим столом.

Бэдли молча провёл Зольф пристальным и задумчивым взглядом. А когда алхимик остановился перед его столом и отдал честь, то Кинг начал:

- Вот скажите мне, Кимбли, чего вы хотите добиться с помощью алхимии?

Вопрос фюрера очень удивил Багрового. Он ожидал чего угодно, но никак не этого. Чтобы правитель страны интересовался целями какой-то армейской шавки… Что-то здесь не чисто.

Но взяв себя в руки, Зольф всё же ответил:

- Хочу подобраться к Истине настолько, насколько это возможно.

При этом Кимбли не удержался от того, чтобы не пожать плечами. Мужчина привык так поступать, вот и сейчас следовал своим привычкам.