– Я в магазин ходил – недовольно отозвался он, не отрываясь от своего телефона – пусть подметает полы тот, кто сегодня ничего не делал.

– А я крошки со стола сметал – молвил улыбаясь Виталий – так что Юрий и Серёга вам жребий тянуть и решать кому полы в комнате подметать. Васильич не в счёт, он у нас бригадир.

– Пускай Степаныч тоже участвует – ехидно произнёс Юрка – кто предложил, тот тоже должен участвовать в жребии кому наводить порядок в комнате.

Степаныч ничего не ответил, а молча взял веник совок и за минуту подмёл полы в небольшой комнатке.

– Послужить бы вам во флоте надо ребятки – через некоторое время произнёс он – там бы деды живо из вас эту лень да дурь вышибли.

– А тебе Степаныч эту дурь, деды на флоте давно уже видно повышибали – с ехидством произнёс Сергей.

Степаныч ничего ему не ответил, а молча пошёл на кухню доваривать борщ для бригады.

На следующий день, задолго до обеденного перерыва, мрачный Степаныч вошёл в комнату общежития и молча стал собирать свои вещи в большую дорожную сумку. Вдруг дверь в комнату распахнулась, вошёл бригадир Васильич и недовольно произнёс:

– А что ты хотел Степаныч – бригада отказывается с тобой работать. Достал ты их уже своими нравоучениями. Специалист ты хороший, слов нет. Но сними хотя бы раз свои розовые очки, посмотри внимательней вокруг себя, и ты увидишь, что весь мир такой паршивый заполонённый ворами извращенцами и людьми наговаривающими напраслину друг на друга и так далее по всем заповедям Божьим. И один ты их никогда не перевоспитаешь, только хуже себе сделаешь. Сегодня, можно так сказать, ты уволил себя из нашей бригады. А дальше куда пойдёшь? Люди везде одинаковы и почти все, такие же как и в нашей бригаде. Возьмём, к примеру, тех же гастарбайтеров мусульман из нашего ближнего зарубежья – сам же мне рассказывал, что когда с ними на стройке работал видел, что они и развратничают и водку пьют и матерятся не хуже наших работяг, даже в свои священные праздники, и ты им как-то сделал на это замечание. И что они тебе ответили – мы в доме под надёжной крышей и Аллах нас с неба не видит – и посоветовали тебе не совать свой длинный нос в их мусульманские дела. Они забывают, что светлая частичка Аллаха есть в каждом из людей и Всевышний всё видит, всё слышит и прекрасно знает о всех грехах их и проступках под какими бы железобетонными крышами они не прятались пытаясь скрыть свои многочисленные пороки от Аллаха. Пойми Степаныч, все люди одинаковы, а ты изгой в этом мире и тебе, как питекантропу, надо жить где-нибудь далеко в тайге подальше от людей, чтоб не смущать их затемнённый разум своими светлыми праведными бреднями и заповедями Аллаха. Пойми ты, они не нужны людям, они мешают им воровать богатеть развратничать, они мешают людям жить во грехе – так, как они хотят. А посмотри, что творится в западных странах, почти все их города превратились в Содом и Гоморру, кругом духовная грязь разврат погоня за деньгами и в людях не осталось уже ничего светлого и святого. В их церквях на паперти священнослужители танцуют рок-н-ролл, несут оттуда всякую ересь и ахинею, венчают однополые пары!

– Эк, тебя разнесло сегодня – хмурясь, ответил бригадиру Степаныч – что раньше то молчал?

– Да уж очень мне не хочется превращаться в такого же изгоя как и ты, Степаныч. А сегодня, когда рядом нет рабочих из нашей бригады и в день твоего увольнения, я решил тебе всё высказать, что накипело у меня на душе за то время пока ты с нами работал. Выплеснуть, как говорится всё наружу, а потом забыть обо всём и жить своей прежней жизнью. Уходи Степаныч из бригады, хорошую денежную работу ты вряд ли себе теперь уж найдёшь. Советую тебе пасеку купить, завести себе пчёл и уехать с ними в какую-нибудь непролазную таёжную глушь, что б о тебе никто не слышал, и не видел тебя больше. Пойми Степаныч, таёжные дикие звери и твои пчёлы быстрей вникнут и примут заповеди Божьи, нежили человек. Слышал бы ты, что про тебя говорят рабочие из нашей бригады, какую гадкую напраслину на тебя наговаривают, какие помои на тебя льют, когда тебя нет рядом с ними – то ты бы уже давно потерял веру в человечество.

– А я может давно уже её и потерял – недовольно ответил Степаныч – но всё же мне кажется, иногда, что всё же ещё что-то осталось во мне от веры в человечество, когда смотрю я в сторону мусульманского мира. Там есть много праведников истинно верующих во Всевышнего. Нашей бы стране побольше этой веры, а то что творится – как только в США и в Западных странах извращенцы снимают штаны и садятся в метро с голыми задницами, то сразу же и в московском метро безбожники норовят пролезть без штанов. Хорошо хоть наш президент пресекает этот бесовской беспредел и полицейские вовремя образумливают извращенцев. Ну почему люди так падки на всё плохое гадкое и развратное? Почему они не вникают в заповеди Божьи? А ведь в каждой Его маленькой заповеди скрыт гигантский смысл. Надо только заполнить душу людскую Его заповедями святыми и человек отвернётся от всего чёрного бесовского и пойдёт светлой дорогой к Богу к счастью и процветанию своему. Ну пока, бригадир. А то, как бы мне на поезд не опоздать – сказал Степаныч, забрасывая свою тяжёлую сумку с вещами на плечо и протягивая руку бригадиру в прощании – и всё же Васильич прятаться я от людей не буду. Пусть я буду в их понимании самым последним человеком, изгоем на Земле, но мы ещё повоюем Васильич. Мы ещё повоюем с людскими низменными пороками. И пусть нас будет во всём людском мире хотя бы тысяч сто, из нескольких миллиардов грешников, но мы всё равно выведем людей на светлую дорогу к Аллаху, как бы грешные люди не упирались и не желали того.

С этими прощальными своими словами Степаныч вышел из комнаты, затем хлопнула за ним входная дверь впустив в общежитие морозные клубы пара. А бригадир долго ещё стоял у окна, задумчиво смотря на удаляющуюся по заснеженной дороге, сгорбленную тяжёлой ношей, фигуру праведника.

А через полтора часа Степаныч уже лежал на верхней полке плацкартного выгона и под стук колёс недовольно слушал разговор двух подвыпивших парней, каждое слово которых переплеталось витиеватым матом.

– Ребята, разрешите мне присоединится к вашей беседе – предложил он им.

– Давай дядька – согласился один из них наливая в стакан спиртное – слазь со своей полки и присоединяйся к нам. Я тебе уже полный стакан водяры налил.

– Конечно слазь – ответил второй парень заплетающимся языком – что там тебе лежать и спать. Ночью-то что делать будешь?

Степаныч слез с полки и уселся с одним из парней, который тут же протянул ему стакан с расплёскивающей веселящейся жидкостью.

– Нет, спасибо ребята. Я не пью – сказал он, ставя стакан на стол.

– А что так? Болеешь может чем?

– Нет, не чем я не болею – ответил Степаныч – просто не пью я эти горячительные напитки. Потому что водка вино курево маты – весь этот чёрный дар преподнесли людям демоны и бесы.

– Ну, насчёт матов ты перегнул немножко – сказал недовольно первый парень – маты, это неотъемлемая часть русской души. Без хорошего крепкого ядрёного мата русский мужик, не мужик, а пацан сопливый да неотёсанный.

– Да что там говорить об этом – поддержал своего дружка второй парень – я ещё ходить толком не мог, а уже матерился как судовой боцман. Да ещё такими ядрёными словечками пересыпал эти маты, что даже дед мной восхищался и всем в пример меня ставил.

Парень на минуту замолчал, разливая по стаканам водку.

– Давай Юрок ещё по одной рюмашке тяпнем.

– Да подожди ты Егор, дай с человеком поговорить. Не каждый день с хорошими людьми встречаемся – сказал второй парень, отодвигая стакан – а то мозги захмелеют и забуду всё, о чём хотел спросить святого грамотного человека. Да, кстати, как вас звать величать?

– Степан – сказал Степаныч, пожимая руки захмелевшим парням.

– Так вот Степаныч – молвил Юрок – скажи ты мне пожалуйста, откуда на святую Русь пришёл этот самый мат? Говорят некоторые, что его придумали американские ковбои когда не могли заарканить резвого мустанга? Тогда они злобно таращили на строптивую конягу свои глаза и яростно матерились.