– Я прошу вас, Геннадий Иванович… – пылко воскликнул Бошняк.

Все поднялись…

«А я, в то время как другие делают великие открытия, – думал Бошняк, – воюю в казарме с крысами и считаю пайки и порции водки…»

– Цель еще далека, – говорил Геннадий Иванович. – Условия, в которых мы находимся, тяжелы, но остановиться нельзя. Наперекор мнениям ученых и ложным взглядам высшего правительства, которое ставит нам препятствия и глава которого – наш канцлер – готов и желал бы уничтожить нас, – он заволновался, чувствуя, что не должен был так говорить, – и, не считаясь ни с какими ложными предубеждениями, мы будем бесстрашно идти вперед, доказывая истину… Я говорю вам это потому, что дух ваш неизбежно будет падать и мы должны воодушевлять друг друга и наших людей. Я, не задумываясь, отдал бы жизнь, но дело требует, как я вам тысячу раз говорил, не глупой смерти…

Екатерина Ивановна поражалась, как он умел передать окружающим свое воодушевление. Она гордилась, что это ее муж.

– Господа…

На улице раздался выстрел. Все встрепенулись.

Воронин быстро вышел.

Послышались голоса, дверь отворилась, и с Ворониным вместе появились гиляк и казак Парфентьев, ездивший только что в Николаевск.

Невельской узнал Чумбоку, старого знакомца, своего проводника.

– Письмо от унтер-офицера Салова, – сказал штурман, подавая пакет капитану. – Под Николаевском восстание гиляков, хотят уничтожить наш пост…

Все вскочили.

– Спокойствие, господа! – по-юношески вспыхнув, сказал капитан.

Чумбока рассказал, что из стойбища Новое Мео он собрался в Петровское на праздник. С ним хотел ехать гиляк Ганкин из деревни Вайда, но почему-то не заехал, как обещал. Чумбоку это беспокоило, тем более что Ганкин сам все задумал. Чумбока решил, что с ним что-то случилось, и поехал в Вайду.

Явившись туда, он увидел, что у Ганкина гости и сам он жив и здоров, но пьян. На вопрос Чумбоки, почему он не едет на праздник к русским и почему все вайдовские гиляки перепились, Ганкин отвечал, что приехали маньчжуры во главе с богатым Мунькой и всех угощают.

Чумбока спросил Ганкина, почему он не едет на Иски к старшему русскому джанги в гости на угощение. Тот ответил, что на Иски больше не поедет и что нечего знаться с русскими, маньчжуры сказали, что скоро отрубят им головы и, пока не поздно, надо дружбу с ними кончать. Чумбока ответил, что не так просто русским отрубить головы и что дурак тот, кто верит в такие выдумки.

Другие гиляки говорили, что у них сговор идти на Николаевский пост, там много товаров и можно будет все взять, а русских вырезать, и звали с собой Чумбоку, обещая с ним поделиться, если он поможет.

– Но как же мы возьмем пост, – ответил тот, – когда там засека и пушки, день и ночь ходят часовые, а в казарме живут сорок человек с ружьями и еще идут туда сто.

Пьяные гиляки ответили, что толком ничего не знают и что если на посту так много силы, то, может быть, русских лучше не трогать. Но, говорят, будет беда, весной придут по реке войска маньчжуров, а до сих пор этого не бывало.

– Поедем к маньчжуру, – звали гиляки, – он тебе сам все расскажет. И ты скажи ему, в чем опасность и как у русских устроена крепость. Хотя и у нас есть люди, которые часто бывают на посту, но мы так хорошо, как ты, всего не знаем.

– Там несколько пушек! – сказал Чумбока.

Гиляки остыли при упоминании о пушках, но тут же добавили, что сверху войско придет тоже с пушками. Сами гиляки признавались, что боятся пушек и не хотели бы идти на пост, к русским вражды не питают, но до весны их надо вырезать, а то будет поздно.

– Пойдем, я сам с ним поговорю! – сказал Чумбока.

Пришли к маньчжуру. Тот подтвердил, что летом приплывет из Сансина многочисленное войско.

– А почему же войско сейчас не пришло? – спросил Чумбока.

– Потому что очень холодно.

– А летом очень жарко, – ответил Чумбока, – и много комаров. На собаках могли бы приехать!

Маньчжур нахмурился и сказал, что за такие разговоры может приказать вытянуть Чумбоке язык и проколоть булавками. Чумбока заявил, что совсем он не друг русских и никто не смеет ему портить язык. Тогда маньчжур похвалил его и сказал, что в таком случае ему бояться нечего.

– Ну, а что ты хочешь сделать и как? – спросил Чумбока.

– Это я хочу от тебя услышать, чем ты можешь помочь, если явился.

– По-моему, прежде чем нападать, надо подождать пушек из страны маньчжуров.

– А тем временем русские будут продолжать нас всех обманывать? – показывая и на толпу и на себя, сказал маньчжур. – Да ты знаешь, чего они хотят?

Гиляки слушали молча, со вниманием и страхом.

– Русские хотят продавать только свои товары, у них один ум и общий сговор. А когда они вытеснят торговлю маньчжуров, то вы окажетесь в полной их власти, и тогда они вас уничтожат, вы им не нужны.

– А вот это неверно! – заговорил вдруг старик Чедано, который ехал из Петровского и по дороге задержался в Вайде. – Русским тоже нужны соболя и разные меха, и они скупают их охотно. Если они нас убьют или напугают, кто им добудет меха? И они честно торгуют.

– Это пока мы здесь, дедушка, они меха скупают честно! – возразил маньчжур. – Они так торгуют, только чтобы нас уморить с голоду. Да иди сюда, садись со мной, я тебя давно хочу видеть. Где ты был все время?

Так, разговаривая ласково, маньчжур усадил Чедано за маленький черный растрескавшийся лакированный столик и угостил его водкой.

– Я тебе привез подарок! – сказал маньчжур. – Все время помнил тебя и хотел отблагодарить за прошлое гостеприимство. – Мунька достал серебряное сияющее кольцо, потер его о шерстяную туфлю и подарил старику.

– Хороший человек! – сказал Чедано и поцеловал маньчжура. Но, видно, помнил, как прежде Мунька был жесток и груб. Маньчжур своим подарком заронил в душу Чедано сильное подозрение. Старик покрутил кольцо в пальцах, не надевая. Он понял, что ценой подарков маньчжур хочет получить от Чедано одобрение делу, которое затевалось.

– Да, гиляки больше всего боятся, когда купцы сделают между собой сговор и будут торговать по одной цене! – сказал Чедано. – Как это и делается у вас, маньчжуров, но у русских этого нет, и там каждый торгует по-своему. На, возьми свой подарок, – вдруг сказал он. – Я сам видел, как капитан защитил людей на Тыре.

– Значит, ты врешь! – крикнул Чумбока в самое лицо маньчжуру.

– Они, купцы, друг другу чужие, и каждый торгует своим товаром, – продолжал Чедано, – они защищают вас, Николай спас твоего товарища, когда его хотели убить.

– А мы знаем от их же людей, которые живут на посту и недовольны своими хозяевами, что у них компания одна! И что они вырежут нас. И знаем, что у них нет товара, – закричал Мунька. – Нам таких купцов тут не надо! – Да еще с пушками!

– Верно! – дико подхватил Ганкин, желавший еще выпить.

– И зачем они пришли, не можем понять?! – стали кричать вайдовские гиляки.

– Среди них воры, которые все крадут! И один из них хотел у меня девку насильничать! – сказал старик, сосед Ганкина.

– Воришки! Совсем не должны были маньчжура спасать, когда его давно убить надо!

– Возьмем их пост и заберем все товары до ледохода! Ты говорил, что ждать весны? – обратился маньчжур к Чумбоке. – Не знаю, верно ли ты так думаешь, как говоришь. Ведь ты служил у них… Как же ждать весны, когда придут их корабли и подмога? Нет, схватить сейчас. Все их товары я разделю между вами. У них есть люди, которые помогут нам. А если ждать весны и нашего войска, то и все товары достанутся войску, а не нам. Будет поздно. А наши солдаты грабители. Их сюда лучше не пускать… Но если мы уничтожим русских, то все обойдется благополучно, и, может быть, тогда солдатам сюда не надо приходить! Я попрошу амбаня, и он не отправит сюда свои войска.

– У капитана много товарищей, – доказывал Чедано, – и они все честно торгуют и заботятся о гиляках так же, как о маньчжурах.