— И-идёт, — с трудом выговорил парень из-за неудобного положения. — Сделаю всё, что скажешь. Только не трогай… Ала…

— Умный мальчик, — Кимбли отпустил голову парня и погладил его по волосам, словно собаку. — Хороший мальчик.

И после этого он направился спокойным и размеренным шагом прочь, позволяя живым теням тащиться за ним. Но перед тем, как полностью скрыться, снял сперва свои алхимические печати с Альфонса, после чего тот сразу же рванул к брату. А когда Багровый на повороте столкнулся с девушкой, то с наигранной добротой поздоровался с ней:

— Здравствуй, М.М., — и, погладив её по плечу, практически сразу скрылся из виду.

А Эдвард, не сводя взгляда с кларнетистки, тихо зарычал, при этом плотно сомкнув зубы. По тому, как вёл себя этот мужчина, было похоже, что он весьма неплохо знает девушку. А если так, то они могут быть сообщниками… И тогда становится понятно, почему он взял в заложники Альфонса. Ведь М.М. рассказала ему, что Элрики дорожат друг другом.

Только вот зачем это нужно?

========== Глава XVIII. Долг ==========

Я не люблю то, что я что-то люблю

Мне не нравится, когда мне что-то нравится

Меня не радует, когда я радуюсь

Знаю только, что буду жалеть об этом

Того, что меня радует, не должно быть

Кто меня любит, при этом погибает

То, что я люблю, должно умереть

То, что я люблю, испортится

За счастьем и радостью следуют страдания

За всё прекрасное нужно платить

То, что я люблю, должно умереть

Я могу отказаться от счастья,

Раз оно несёт в себе горе

Я должен это уничтожить

(Я должен это уничтожить?)

Так я ограждаю себя от вреда

То, что меня любит, умирает

Мне не нужны страдания

Тот, кто меня любит, портится

Rammstein - Was ich liebe

Длинные узкие коридоры неприятно пахли сыростью, а от низкого потолка становилось не по себе. От эха капающей сверху воды, которое проникало, казалось, во все щели, хотелось инстинктивно вздрагивать каждый раз, но разум слишком хорошо контролировал тело, и от этого ни единый мускул не дрогнул, ни одна эмоция не отразилась на лице.

Достаточно часто к ушам доносился звук хлюпающей воды, когда ноги оказывались в очередной луже. Психика не могла к этому привыкнуть, да и не нужно было. Всё равно путешествие не продлиться слишком долго. Поэтому можно положиться только на сознание, чтобы не свихнуться, и со спокойной душой вернуться домой, к своей семье.

Один поворот, второй, третий, четвёртый, шестой, седьмой, десятый… И все были правильными. Да и вряд ли этот лабиринт, с которым столько связано, можно хоть когда-то забыть. Не для того он давным-давно приходил сюда, чтобы сразу всё исчезло из головы. Не для того он рисовал на гранитном полу алхимические символы под руководством своих старших товарищей.

И эти знания сейчас пригодились.

В руке небольшой карманный фонарик кидал слабый свет на стены, а от небольших камушков на полу тянулись длинные чёрны тени. С каждым новым шагом становилось всё больше не по себе. Каждая упавшая с потолка капля, каждый поворот, каждый тоннель уменьшал расстояние между ним и монстром.

Его монстром.

Про это невозможно забыть. Про это нельзя забывать. Это до конца жизни, до тех пор, пока Пламя, из которого состоит его старая душа, окончательно не погаснет, нужно хранить в своей памяти. Иначе… Рухнет не только это убежище, но и нависнет угроза над несколькими людьми.

И поэтому Хоэнхайм всё помнил.

Остановившись перед обычной железной дверью — единственной здесь, — мужчина сперва посмотрел на табличку с алхимическим кругом над ней, а потом, не задумываясь ни на секунду, открыл её и уверенно вошёл в большую комнату, с облегчением вздыхая от того, что низкий потолок и близко расположенные друг к другу стены больше не давят на него.

Хоть что-то хорошее.

— Какая встреча, — недовольно фыркнул Отец.

С каждым шагом мужчина всё больше сокращал расстояние между ним и духом, всё так же без нажима держа в руке фонарик, который был единственным источником света здесь. Факелы на стенах быстро догорят, проводить электричество в эту глушь не имеет смысла, а использовать алхимию или шаманство в этом месте, про которое все не хотели вспоминать, было по меньшей мере глупо.

Остановившись в полуметре от Отца, который находился в темнице, созданной из круга, внимательно его осмотрел. Тот за эти годы ни капельки не изменился, хотя некоторые говорили, что после того ритуала время уже должно начать разрушать душу этого существа.

— Я тоже рад тебя видеть, — после длительной паузы отозвался Хоэнхайм.

— Соскучился? — не скрывая своей ненависти, недовольно спросил дух, чуть склонив голову влево.

Мужчина вновь не стал торопиться с ответом. Он внимательно рассматривал своего собеседника, вновь и вновь вспоминая то, что произошло давным-давно. И если бы не крайняя необходимость, то ноги бы его здесь не было. А так он сможет спасти пускай и не всех шаманов на Турнире, но зато хоть некоторых.

— Если бы, — алхимик тяжело вздохнул.

Этот разговор был ожидаем.

— Тогда чего ты хочешь? — чуть отстранёно поинтересовался дух.

Хоэнхайм сделал пару шагов вперёд, продолжая светить фонариком в лицо своему собеседнику, на что тот никак не отреагировал. Кажется, он напротив — жадно впитывал всем своим бесплотным телом каждый лучик света, который на него попадал, пытаясь восполнить его нехватку в этом месте.

— Узнать про организатора Турнира, — прямо и коротко ответил алхимик.

Про Турнир, семь дней которого прошло и начался восьмой. Про Турнир, от которого зависят жизни его жены и сыновей. Петлять и увиливать сейчас не было смысла. Хоть Отца назвать хорошим язык не поворачивался, но идиотом он точно не был.

И мужчина это прекрасно знал. С этим духом проще договориться, нежели с помощью угроз заставить его что-то делать. Если во втором варианте тот просто убьёт своего собеседника, то вот в первом был хоть какой-то шанс на удачу.

— А не много ли? — Отец нахмурился, с долей интереса и ненависти рассматривая знакомого, стоявшего совсем рядом.

— У меня к тебе деловое предложение.

— Какое? — аккуратно поинтересовался дух.

Хоэнхайм прекрасно понимал, на какой риск он идёт. Знал, что может умереть здесь, и его Пламя станет прекрасной пищей для этого существа. Знал, что монстр не остановится на этом и непременно начнёт мстить. Но если поставить на то, что тот знак над входной дверью перезапустит всю систему и будет шанс сбежать… То тогда будут и волки сыты, и овцы целы.

И своё обещание не придётся предавать.

— Я тебя выпущу, а ты мне расскажешь, — сухо пояснил алхимик, пытаясь показать хотя бы пару ноток отчаяния. — Идёт?

Иначе ему не поверят.

— Идёт, —- после минутного молчания согласился дух, слегка ухмыльнувшись. Как это было много лет назад.

Вселенная, храни его душу.

***

Приятная прохлада ночи достаточно быстро сменялась теплотой утра, которая совсем скоро перейдёт в невыносимую жару дня, при которой даже дышать будет практически невозможно из-за горячего воздуха, обжигающего лёгкие. Но покинуть это место было непозволительно.

В противном случае…

Эдвард, нервно ходивший на трибунах взад-вперёд, чуть прихрамывая, никак не мог успокоиться и справиться с неприятной усталостью, сковывающей тело. Ушибы, неприятно саднившие до сих пор, не давали даже на секунду забыть о том, что произошло вчера, заставляя снова и снова в голове возвращаться к тому событию.

Парень до сих пор не мог понять, кем являлся этот человек в белом костюме. Одним из судей? Сообщником Шахматноголового? Сторонником одной из команд? Или одиночкой, преследующей свои цели? Да и откуда он знает М.М.? Какие отношения между ними, и что они оба имеют общего с организаторами Турнира? Повезло ли всем участникам «Песни», что никто из них не был убит ночью во время крепкого сна?

Недовольно покосившись на девушку, сидящую на пластиковом кресле, при этом привычно закинув ногу на ногу, молодой человек зло зашипел и продолжил ходить туда-сюда. Кларнетистка ничего не сказала, когда её просто допрашивали. Она продолжила молчать, когда к ней начали применять силу. Будто она либо ничего не знала, либо всеми силами пыталась это скрыть.