Он бы с радостью сел где-нибудь в сторонке с чашкой своего любимого кофе, чтобы понаблюдать за тем, как трудятся другие, а не тратить собственные силы на то, что ему особо не было нужно.

Если бы не договор с Кавахирой, то мужчина бы ни за что не отправился непонятно куда с этими практически полностью разложившимися трупами, которые иногда пугали даже его самого.

Хотя за свою жизнь он поведал достаточно много. Иногда Багровому даже начинало казаться, что эти подозрительные люди были некогда созданы на одном из Пяти Путей Ада, о которых он достаточно часто слышал от своего духа. А когда алхимик вернул себе своё орудие после долгого заключения, то тот снова завёл свою шарманку.

Они точно не от мира сего…

Кимбли даже не пытался гнать от себя прочь эти мысли. Его и так всё устраивало. Если дух так хочет говорить, то пусть делает! У недо-шамана есть более важные дела, чтобы обращать внимание на подобное.

Он ещё в детстве, когда была жива мать, хотел принять участие в Турнире. Почувствовать, как кровь, наполненная адреналином и норадреналином, бьёт в голову и заставляет сознание немного мутнеть. Как мышцы рефлекторно сокращаются, натягивая тонкую кожу, которая, казалось, вот-вот должна разорваться.

Ощутить столь желанный азарт битвы с таким же человеком, как и он сам. Посмотреть, на что способны другие проводники в иной мир и сколько алхимиков вообще могут принять участие в этом мероприятии. Хоть они и считали себя выше всего этого и пытались докопаться до Истины, некоторые всё-таки находили себе духа.

Как Огненный или Багровый, например. Пройдя Ишвар, о котором сейчас весь мир пытался отчаянно забыть, Зольф отчётливо понял, что далеко не все учёные отказываются от потустороннего, а даже начинает слишком близко с ним взаимодействовать.

И это не вызывало ничего, кроме довольной усмешки.

Единственное, что ему нравилось в сотрудничестве с Шахматноголовым, так это то, что для него открывалась прекрасная возможность посмеяться над неудачниками шаманами, которые наверняка будут умолять своих противников хотя бы оставить им жизнь. Такие, как та дура Мэй.

Такие, как она долго не живут. Они быстро прогибаются под других и становятся очередными жертвами в играх более сильных людей. И поэтому Зольфу казалось, что Чан не возьмут в команду, когда она вместе с другими шаманами прибудет на Сицилию, землю которой совсем скоро оросит человеческая кровь.

Такая яркая, блестящая на солнце и радующая глаз… Наверное, это было ещё одной причиной, почему Багровый согласился работать на Кавахиру. Через несколько дней мужчина снова станет наслаждаться прекрасными картинами того, как люди, возомнив свои цели лучше других, начнут убивать.

Точно так же, как это было когда-то в Ишваре. И сейчас, стоя под большим и раскидистым деревом оливы, мужчина пытался понять, стоит ему сейчас немного отдохнуть или он всё же сможет ещё немного поработать, вырисовывая на грунте замысловатые узоры, которые никто до поры до времени не увидит.

Алхимик-то постарается.

- Ты уже решил, на кого будешь ставить? – Бермуда ненадолго остановился с единственным по-настоящему живым существом в их компании, и пристально посмотрел на него из-под своей большой тёмной шляпы.

Кимбли, устало вздохнув, смахнул со вспотевшего лба две длинные пряди и загладил их назад. После он не спеша сел на землю, совсем не думая о том, что он может найти более подходящее место для передышки, и достал из кармана своих джинс пачку и зажигалку.

Достав одну сигарету, алхимик сразу зажал губами фильтр и, прикрывая другой конец правой ладонью, большими пальцем левой нажал на металлическое колёсико. Бумага и табак снова стали медленно тлеть, оставляя после себя только серый пепел. Точно так же, как и некоторые живые люди.

- Неа, - коротко ответил мужчина, выпустив изо рта серый дым. – Я пока не увидел никого достойного, - лениво посмотрел на своего собеседника. – А ты?

В ответ Бермуда только промолчал и, развернувшись, пошёл прочь. Туда, где до сих пор продолжали работать его бессмертные подчинённые. Зольф же в очередной раз затянулся, позволяя никотину отравить своё тело снова, откинул голову назад, прислонив её к шершавому стволу дерева.

Он с какой-то детской увлечённостью разглядывая ярко-голубое небо Сицилии сквозь пышную зелёную крону дерева, пропускающую только редкие лучики солнца, которые так неприятно слепили глаза. От этого алхимик морщился. А когда Багровый был маленьким, он хотел принять участие в Турнире.

Только совсем не так, ка это было сейчас.

***

Сидя в до боли знакомом кабинете онколога, Патрисия с трудом сдерживала подступающие к глазам слёзы. Показывать свою слабость перед человеком, который приложил столько усилий, чтобы хоть как-то облегчить её состояние, совершенно не хотелось. Ведь он тогда может подумать, что она ему совсем не благодарна…

Хотя женщина была готова сейчас отдать всё на свете, чтобы рассказать этому мужчине в белом халате, как она счастлива, что он помог ей хоть как-то облегчить состояние. Пускай врач и не говорил, что рак на третьей стадии, которая совсем скоро перейдёт в четвёртую, излечим, но прописывал препараты, которые неплохо облегчали боль.

И плевать, что это были наркотические анальгетики. Главное, что Элрик жила сейчас практически так же, как и другие люди, хоть в её медицинской карте и был написан столь неутешительный диагноз, и иногда ей было ужасно трудно дышать.

- Что с болями? – достаточно сухо поинтересовался онколог, снова и снова перечитывая историю болезни, которую, казалось, он уже знал наизусть.

Ничего нового, собственно.

Женщина бы с радостью так и ответила, только вот не могла. Она прекрасно знала, с каким рвением и самоотдачей человек, сидящий перед ней, старался хоть как-то ей помочь, пускай это уже и было невозможно.

Драгоценное время, которое могло подарить столь желанное выздоровление, было упущено. И именно поэтому многие врачи раз за разом говорили, что ненавидят рак лёгких за то, что он не болит. Человек замечает, что что-то не так, только в тот момент, когда опухоль даёт метастазы, и клетки попадают с током крови в тот орган, который сразу может дать знать о нарушениях в своей работе.

Так и случилось с Элрик.

- Голова в последнее время достаточно часто гудит, гер Мюллер, - коротко сообщила Патрисия. – А ещё правое подреберье беспокоит.

Вспоминая всё, что происходило с ней в последнее время, женщина не могла назвать ничего другого. С сердцем, почками или желудком всё было в порядке. Да и если бы проблемы были с последним, то, как говорили медики, её начали мучить невероятные боли. Даже сильнее тех, которые сейчас разрывали голову на части.

Наверное, это бы она не пережила.

- И всё? – он пристально посмотрел на пациентку из-подо лба, будто сканируя абсолютно каждую клеточку её организма.

От этого Элрик стало немного не по себе. Этот взгляд был слишком пронзительным. Не таким, какой она встречала у некоторых шаманов или военных, которые прошли через настоящий Ад на земле. Он был даже хуже.

- Да.

- Вам повезло, - врач принялся делать в карте новые записи, которые обычному человеку было достаточно трудно разобрать.

Женщина только коротко кивнула, с отчаяньем смотря на Мюллера. Она до сих пор надеялась на то, что он в один момент возьмёт и скажет: «У нас тут появилось новое лекарство от рака», хотя разум и твердил, что такое невозможно. Ведь онкологию даже сейчас невозможно победить на последних стадиях…

Умирать в тридцать семь не то, чего она хотела.

***

Стоя в толпе, которая с прошлого раза стала примерно в два раза меньше, Рой снова и снова недовольно кривился, продолжая в мыслях проклинать Шахматноголового, который решил устроить второе за последнюю неделю собрание шаманов в полдвенадцатого ночи, когда все нормальные люди спокойно спали.

Организация боёв отборочного тура полковнику в отставке совершенно не нравилась. Кто-то успел отстреляться в первые несколько дней, а вот другие завершили свои сражения всего несколько часов назад. Последним даже не удалось полностью восстановиться после битв.