Дальше — долгий рабочий день, куча деловых встреч. После всей той истории с отцом и моей, как ты говоришь, «депрессией», ещё долго придётся вкалывать без продыху. Сам виноват, знаю. Просто не мог тогда иначе. Ступор. Мир как будто рухнул, размазав меня по полу, словно жалкую букашку. Для тебя он просто Арт, бывший начальник, бывший деловой партнёр, и «старый гомофобный мудак». И глупо отрицать это. Вот только он по-прежнему мой отец. Хотя я больше ему не сын. Вот уж охренительно весёлый каламбур.
Мы не виделись и не разговаривали с тех пор. Слышал, что он устроил в офисе – слухи всегда расходятся быстро. Я знаю, что многие сотрудники уже судачат о твоей ориентации. Про меня почему-то молчат – или же я просто не знаю. Волнуюсь за тебя, немного. Но тебе начхать на всё. Ты по-прежнему безупречно выполняешь свою работу и приносишь фирме новые контракты на блюдечке с голубой каёмочкой. Как у тебя это получается, Кайт? С такой лёгкостью. А я вкалываю как проклятый. И уже не потому, что хочу порадовать отца, как раньше. А потому что мне важна судьба «InversE» и потому что мне действительно это нужно. Или я снова обманываю себя? Может, теперь я хочу выглядеть лучшим в чьих-то других глазах? В твоих? А Арт… Глупо было думать, что я смогу скрываться вечно. Сейчас я даже рад, что всё уже позади. Я так устал рваться из-за всех сил, быть идеальным сыном. Я устал от вранья.
Наверное, я знал, что я гей всегда. Когда все ровесники начинали засматриваться на девочек, я совершенно спокойно понял, что мне приятнее любоваться на мальчиков. И не видел в этом ничего ужасного, хоть и приходилось скрывать. А скрывать было не так уж сложно. Я не был манерным и женственным. Даже светлые волосы и чуть длинная стрижка, которую я не меняю уже много лет, не придавали моему облику избыточной мягкости. Напротив, я рос настоящим мальчишкой. Непоседливым, несдержанным, упрямым – вечно сбитые колени, драки. Занятия футболом помогали мне поддерживать себя в спортивной форме. И я неплохо играл. Это было не только для радости Арта — я до сих пор люблю погонять мяч со старыми приятелями из колледжа. Кстати о колледже. А вот экономику я выбрал лишь из желания пойти по стопам отца, как и положено настоящему сыну. Повезло, что были задатки. Самому вскоре понравилось. А Арт был просто в восторге.
После учёбы меня, естественно, ждала солидная должность в «InversE» — кажется, отец начал готовить для меня кабинет, едва я объявил о желании поступать на эконом. И мне снова понравилось. Реклама хоть и представлялась мне чем-то слишком абстрактным, но всё же неразрывно связывалась с финансами и я попал в свою стихию. Отец радовался моим успехом, из-за чего видимо и решил отойти от дел раньше, чем планировал.
А потом всё так внезапно открылось. И любимый сын, отцовская гордость, единственный наследник, резко стал «пидором, хуесосом и предателем». Больно. До сих пор чертовски больно. И наверное всегда будет. Да только на что я мог рассчитывать? Я всегда знал, как отец относится к голубым. К пидорам, блять. Никогда не забуду, как один из игроков его любимой баскетбольной команды совершил публичный камминг-аут в прямом эфире. Это был конец. Конец моих надежд на то, что однажды отец сможет принять меня таким, какой я есть. Арт долго матерился, выслушав репортаж, говорил, что это «нелюди», «уроды», «извращенцы», «убивать таких надо», «изолировать от общества». А я сидел рядом, едва сдерживая слёзы, и не понимал, НЕ ПОНИМАЛ! Почему? За что? Того игрока не выгнали из команды. Он сам ушёл, не выдержав отношения бывших товарищей. Не выдержав угроз и давления СМИ. Он ушёл, а я ясно понял, что ждёт меня впереди – бесконечное враньё, жизнь, разделённая пополам. Понял, но видимо так и не смирился. Хоть и жил с этим. До того самого дня.
Мы больше не разговаривали. И я не уверен, что кто-либо из нас будет готов к разговору.
Позавчера решился позвонить маме. Просто очень хотелось узнать, как она… Знает ли.
Услышал её голос в телефонной трубке и едва удержал слёзы. Прекрасно понимаю, что ещё не всё выплакал той ночью. Фак. Мужчины же не плачут. Меня всегда так учили. И я всегда придерживался этого правила. А тут…
«Это я, мама» — и слышу, как её голос дрогнул – «Крис…». А дальше несколько секунд молчания и не бьющееся сердце. Я чуть не умер, боясь, что она не захочет разговаривать. Ведь она всё знала. По голосу понял. Арт всё ей рассказал. И представляю, в каком свете.
А потом она прошептала: «Ты как?» — так ласково, так тепло и нежно, что я наконец-то начал дышать. Всё в порядке. Она не отказалась, она не отреклась.
Мы проговорили лишь несколько минут. Ни о чём. О здоровье, о погоде. А потом я услышал, как хлопнула дверь на фоне и её голос снова задрожал. Арт вернулся домой, и мама понимала, что ему лучше не знать, с кем она разговаривает. Просто извинилась. Сказала, что нужно идти разогревать ужин. И я кивнул, ответив, что понимаю. Мы попрощались. Но прежде чем повесить трубку, тихо, шёпотом: «Всё будет в порядке. Я люблю тебя, Крис». И сердце снова ожило, а слёзы, наплевав на все дурацкие правила, хлынули по щекам. Спасибо, мама. Спасибо.
Стоял там как дурак и плакал. И больше всего боялся, что это увидишь ты. Просто знал, что сойдёшь с ума, если снова увидишь мои слёзы. Что можешь наделать глупостей и в сотый раз поклянёшься избить Арта. Но он мой отец, милый. Как бы больно ни было. Он мой отец. А ты, Кайт, ты — то единственное, что помогает моему сердцу биться дальше. Что помогает дышать. Только ты способен заставить меня улыбнуться, даже когда внутри рвутся нервы, как натянутые струны. Только ты. ТОЛЬКО.ТЫ.
Только благодаря тебе я пережил ту страшную неделю.
И вот теперь я снова такой, как прежде. Какой? Влюблённый до одури. В тебя влюблённый.
Стоял там напротив зеркала, опираясь о раковину, стараясь справиться с неконтролируемым возбуждением. И в голове не было ни единой грустной мысли. ДА ВООБЩЕ НИ ЕДИНОЙ МЫСЛИ. Только безграничное желание услышать твой голос. И я сдался. Позвонил.
И вот я здесь. Жду, пока ты выйдешь из душа, оденешься и поднимешься сюда.
Почему я жду? Да потому что ты снова забыл заправить свой чёртов Порш и понял, лишь припарковавшись на стоянке возле спортивного центра! Ты уже собирался заказать такси, когда я позвонил. Но я пообещал, что сам приеду за тобой. И отключился, пока ты не придумал очередную колкость. А потом извинился перед Эндрю, прикрывшись неотложным делом, и быстро попрощался. Хорошо, что он не принял мой скоропалительный уход за оскорбление. Впрочем, мне было пофиг. Мне отчаянно хотелось к тебе. Хотя и знал, что ты проведёшь в бассейне ещё не меньше часа. Сама мысль о том, чтобы увидеть тебя, мощными рывками рук разрезающего толщу воды, крошила мозг и взвинчивала нервы, накаливая желание под молнией брюк. Я едва добежал до своего чёрного BMW, припаркованного возле ресторана, а потом рванул с места так быстро, как ещё никогда не позволял себе. Я несся по окружной трассе на другой конец города, и мне было пофиг на всю нелепость этой ситуации. Я ехал к тебе. Я думал о тебе. Я хотел тебя.
- Моё личное такси прибыло? – слышу голос, от которого неизменно начинают танцевать мурашки где-то на спине. – Давно директора фирм стали подрабатывать извозом?
- Мне было по пути, — вру в ответ, сгребая в кучу остатки собственного достоинства. Поднимаю взгляд и убеждаюсь в своих опасениях. Ты слишком сексуален, чтобы смотреть на тебя без дрожи в коленях. Низко сидящие джинсы, серая спортивная толстовка, в которой твои плечи кажутся ещё шире. А волосы всё такие же влажные и спадают на лицо, чуть прикрывая тёмный прищуренный взгляд. Отвожу глаза, боясь, что подавлюсь словами, если сейчас же не разорву этот зрительный контакт. Фак, Кайт. Какой же ты нереальный.
- Надо будет попросить кого-нибудь приехать завтра за тачкой, — спокойно говоришь ты, будто не замечая моего взвинченного состояния. И слава богу. Не хочу выглядеть влюблённым мальчишкой на первом свидании… Ха, у нас даже ни разу не было настоящего свидания. Да и как ты себе это представляешь, Крис? Совместный ужин в ресторане? Или прогулка по парку? Что за херня в голову лезет! Ты бы пристрелил меня, едва заикнись я о подобной чепухе. Да и к чему всё это, если мы итак живём вместе? Наверное, ни к чему. Наверное…
