Я знаю, что ты им нравишься. Мужчинам, женщинам – без разницы. Ты не выглядишь на свои годы. Да и какие годы, Кайт? 30? Ты что, смеёшься? Моя мама всегда говорила, что к 30 годам мужчина только приближается к пику своей сексуальности. То есть это ещё не предел? Может быть горячее? Неееет, я этого просто не выдержу, милый! Я на это не подписывался. Ты и так слишком горяч, слишком обаятелен. Я завожусь от одного взгляда на тебя в этих узких плавках и, слава богу, большая часть твоего тела скрыта под водой, иначе я бы просто сошёл с ума!

С тобой всегда так. Или сдаваться на милость безумия под тобой, или шизеть от ревности, видя, какими взглядами тебя одаривают окружающие. На меня тоже смотрят, но это совсем другое. Ведь мне никто не нужен кроме тебя, милый. А ты… А ты всегда загадка. Что творится в твоих мыслях? Какой очередной план по доведению меня до исступления созрел в твоей гениальной головке? Нет смысла заглядывать в эти бездонные чёрные глаза – ничего не увидишь. Вот и остаётся лишь нервно скрежетать зубами, пока ты одариваешь своей обольстительной улыбкой очередную клиентку или разносчика пиццы. Фак, Кайт! Я ведь убью тебя, знаешь?

Да, я ревную тебя. И к девушкам тоже. Не так сильно, как к парням, но всё же. Для себя я всё решил давно – женский пол никогда меня не привлекал в сексуальном плане, и ты знаешь это. Я ни разу не был с женщиной. Не хотелось. И не хочется. С тех пор, как я встретил тебя, мне вообще больше никто не нужен. И это ты тоже знаешь. Чёрт! Я для тебя как открытая книга, да Кайт? А ты? Говоришь, что глупо ревновать тебя… хотя бы к женщинам. Может и так. Только я знаю, что в колледже ты не раз трахался с девчонками. Конечно, лишь в перерывах между совращением футболистов-натуралов, минетами в тёмных комнатах гей-клубов и одноразовыми «знакомствами» с парнями через интернет. Свалив, наконец, из ненавистного отцовского дома, ты старался брать от жизни всё по максимуму. И я даже боюсь представить, сколько мужчин ласкали твоё охренительное тело, сколько женщин выкрикивали твоё имя сквозь стоны. Я невольно сминаю плотную ткань короткого серого пальто, едва начиная думать об этом.

«Сейчас есть только ты…». Так ты говоришь, когда я закатываю очередную сцену ревности. «Сейчас..»… А что будет завтра? А через месяц, через год? Видишь ли ты меня рядом в своём будущем? «Сейчас есть только ты…» А что будет, когда я уеду в долгую командировку? Ты снова будешь драть смазливых мальчиков в чилл-ауте? Или сосаться с девчонками в барах? А может, и того хуже – решишь притащить какую-нибудь пидовку прямо к НАМ домой, в НАШУ постель?

Блять. Зажмуриваю глаза и мысленно выдаю протяжный стон. Мысленно. А так в действительности хочется взвыть от этих бесконечных страхов. Я боюсь тебе верить, Кайт. Но так хочу. И верю. «Сейчас есть только ты…». Я это чувствую. Порой мне кажется, что в твоих глазах не только страсть, не только желание. Порой мне кажется, что в них уже давно гораздо большее. Привязанность? Потребность? Даже не так. Любовь? Чёрт возьми, как мне бы ХОТЕЛОСЬ В ЭТО ВЕРИТЬ!

Сначала был тот ключ и хриплый голос, который раздробил мне мозг: «Будешь жить со мной?» А я боялся понять, что сплю. Я нужен тебе? НУЖЕН? А после. Столько всяких мелочей, которые влюблённое сознание распознавало как заботу и ласку. А может, это просто галлюцинации? Может, я всё сам себе придумываю? А эти цветы! О боже, Кайт, эти белые орхидеи! Я даже сразу и не понял, заметив этот великолепный букет в руках у Сибил. Просто чуть отошёл и вдруг замер, как будто наступил на мину. Цветы? Для Сибил? Для твоей сумасбродной ненавистной сестрицы? Не в этой жизни. А значит. Значит… И вот тогда подорвалась эта мина, разнося мой мозг вдребезги, разрывая душу на ошмётки, оставляя лишь сердце, захлёбывающееся адреналином. Они для меня. Ты купил их ДЛЯ МЕНЯ, Кайт!

Что это? Что всё это значит? Забываясь, я часто говорю «Люблю тебя». Но клянусь, иногда твои глаза робко шепчут в ответ «Я тоже». А может это бред? Мечты, пытающиеся обмануть измученный разум и слиться с реальностью? Я просто не понимаю.

И всё же не могу оторвать от тебя взгляд.

А когда ты осторожно выходишь из воды, стаскивая очки и отряхивая волосы, сердце вообще несётся вскачь, забывая, куда нужно гнать кровь. И приливает она совсем не к мозгу. Фак. Сильнее сжимаю в ладони ключи, стараясь утихомирить растущее желание. И ты скрываешься в коридоре, ведущим в сторону душевых.

Я наконец-то могу расслабиться. Распахнуть пальто, ощущая, как взмокла спина. Присесть на мягкий диванчик напротив зеркала и обессилено откинуть голову, ощущая слабость в коленях и тяжесть во всём теле.

Нет, это не мысли о тебе так вымотали меня. Это обыкновенная физическая усталость. Тяжёлый рабочий день, который теперь неизменно заканчивается поздним вечером, а то и глубокой ночью. А ведь сегодня был ещё не самый плохой расклад – деловой ужин закончился засветло, и я до безумия хотел поскорее вернуться домой. Почему? Глупый вопрос.

Потому что сегодня утром ты самолично отвёз вещи Сибил в её свежеотремонтированную квартирку в Верхнем Ист-Сайде. А значит, мы наконец-то свободны! Свободны от непрекращающихся тупых нравоучений твоей долбанутой сестры! Фак! Эта ядовитая Горгона отказалась пожить в моей квартире, той, что этажом ниже, и которая кстати уже неделю как выставлена на продажу. Склеила очередной отмаз, но я-то знаю – ей просто хотелось подгадить мне жизнь. Выбесить до предела, сделать моё существование просто невыносимым. Заставить меня уйти. Нет уж, дорогая моя. Никто и ничто не заставит меня отказаться от него. НИ ЗА ЧТО! Я люблю его, слышишь? И запиши это перманентным маркером на своём деревянном лбу, потому что я никуда не уйду! Он мой, МОЙ!

Хотя я и думал, что ещё немного, и я просто придушу эту гадюку своими собственными руками. Сколько раз мы с ней ссорились? Каждый вечер? А сколько раз по утрам? Ты старался улизнуть из дома пораньше, чтобы не слышать этих мозгодробительных баталий. Только не всегда получалось, и тогда ты оказывался в самом эпицентре маленького ядерного взрыва. Невозмутимо терпел, молчал, пил кофе без единой эмоции на своём прекрасном лице. И лишь однажды коротко ухмыльнулся, когда я назвал Сибил «любимой золовкой» и попросил «свалить на хуй из нашей спальни».

Но вот эти две недели подошли к концу, и я был готов расцеловать Митчелл, подтвердившую, что все деловые встречи на сегодня окончены, а документы подписаны. Почему? Что за глупый вопрос! Ведь Сибил уехала, а значит, наша квартира снова принадлежит только нам. И я, сметая всё на своём пути, готов был лететь домой, зная, что этой ночью мне точно не удастся выспаться. И пофиг!

Мы снова одни, и больше не нужно сдерживать стоны, закрывать двери и ограничиваться одной постелью. Мы снова одни, и будем трахаться всю ночь напролёт, как вздумается и где придётся. На кухонном столе, в душевой кабине, да хоть на коврике в прихожей! И будут крики, мат и стоны, будет полнейший бедлам и битая посуда. Будут обнажённые завтраки и битвы за то, кто первым пойдёт в душ. Будет громкая музыка ночью и снова дикий опьяняющий секс на утро. Будут сумасшедшие оргазмы. Будем только мы, только вдвоём.

С этими мыслями я провёл целый день. С ними я дрожащими руками перебирал накопленную в моё отсутствие гору бумаг. С ними я нервно поглощал суши, сидя в японском ресторане на деловой встрече. Из-за этих мыслей я как конченый идиот каждые полчаса извинялся и убегал в туалет, чтобы хоть немного освежить горящие пунцом щёки и прояснить голову. Боюсь даже представить, что подумал Эндрю, видя меня в таком состоянии. Радует только тот факт, что контракт уже подписан, а это обсуждение мелких деталей было просто формальностью и уже никак не влияло на договор между нашими фирмами.

И вот, стоя напротив зеркала в туалете, в очередной раз представляя в голове наш невероятный секс, я решился тебе позвонить. Потому что до одури хотелось услышать твой голос, узнать, где ты. Триша сказала, что ты уехал чуть раньше обычного, а в офисе я сегодня почти не был. Последний раз я видел тебя с утра. Спящим. Не стал будить. Просто осторожно поцеловал твоё обнажённое плечо, выглядывающее из-под одеяла. Не удержался. И очень радовался, что ты не проснулся. А потом убежал на работу, стараясь не разбудить твою крезанутую сестричку и мысленно ликуя, что сегодня она уезжает. Обмениваться с ней любезностями на прощание не хотелось.