Два война, схватив его под руки, потащили к каменной плахе.

- Стойте-стойте. Почему? Что не так я сказал?

- Если все твои цели будут сбываться, то когда-нибудь ты пожелаешь стать величественнее всех Богов на свете.

- Но у меня нет желания стать Богом!

- Вначале, ни у кого нет, но ваш великий поэт, э... как его?

Один из приближённых напомнил:

- Пушкин.

- Ах, да... Пушкин, он даже сказку "Золотая рыбка" написал, вот он и мне сказал, что не хочет быть Богом, а я ему показал, как бедняк молился и желал крова над головой. Потом жену красивую, корову, поле, рабов. Потом подумал, как хорошо бы стать жрецом, потом царём, а потом представь себе... Богом! Мы его не отправили к разбитому корыту. Нет, мы кинули его в лаву раскалённого вулкана, сделав его пусть не богом, а полубогом - он обрёл бессмертие, только бессмертная жизнь его была в огне, который не мог уничтожить его, он обречён был гореть вечно, но через некоторое время мы всё же его вернули обратно, ибо поняли, что все люди такие же, как он.

Узри, Рома... успех - это счастье, а не твои желания, так же как счастье возникает под шагами идущего, счастье не в конце пути, а в нем самом. Мы помолимся за тебя, и, может быть, великий дух снизойдёт до тебя. Таргай аману!

Произнесся последнюю фразу, сильный удар отсёк Роме голову от тела, и она поскакала в низ пирамиды, девяносто девять ступенек было отсчитано им при восхождении, теперь эти девяносто девять ступеней он отсчитывал болью ударов головы летящей в низ. Голова упала в груду черепов, сохраняя мутное сознание, он вгляделся рядом лежащую голову, это была свеже-отрубленная голова до боли знакомого человека. Бакенбарды, кудряшки - Пушкин. Голова Пушкина тоже пристально смотрела на него, а после губы Пушкина приняли форму улыбки. Пушкин стал мутнеть в сознании Ромы, и в какой-то момент муть превратилась во тьму.

Рома очнулся в своей комнате на заблёванном полу, догорали свечи, Инессы рядом не было, Рома попытался встать, но поскользнулся в луже слизи и снова провалился в бессознание.

Второе его пробуждение было уже в более разумном и приличном состоянии.

- ... концепция возрождения неохристианского искусства... - Сознание Ромы включилось, словно включили свет в тёмной комнате, по всей видимости, он уже долго беседовал с Инессой на высокие темы, сам этого не осознавая.

Рома резко замолчал, не окончив начатого предложения, оглянулся по сторонам. Они сидели в машине Инессы, красный Range Rover Evoque https://yandex.ru/images/search?text=Range%20Rover%20Evoque

с панорамной крышей мчал по улицам ночного города, за окнами моросил осенний дождь, издинамиков играл жёсткий рэп, Инесса, одетая в кожаную куртку, курила сигарету, ритмично покачивая головой, в такт рэперскому биту.

- Какое нахуй неохристианское искусство!!! Это, что за хуйня? Ты совсем охуела? Чем накурила, это явно не расслабляющая травка была. - Обрушился потоком негодования Рома.

- О... Наконец-то отпустило, хотя мне было забавно кататься, слушая реп, вперемешку с твоим монологом об искусстве, надо было на телефон записать, ха-ха-ха, ты два часа болтал без остановки, такой смешной, ха-ха-ха.

- Я чуть не сдох, блять..., вернее сдох, мне отрубили голову и мне было страшно, пиздец как, я тебе скажу.

- Видимо, дозировка большая была, ха-ха-ха, ты курил когда-нибудь опиум?

- Нет.

- Теперь курил, ха-ха-ха, сильный наркотик, я пару раз пробовала в студенческие годы на стажировке в UK. Познакомилась там с афроамериканцем ...

- Инесса! Стоп-стоп, давай без подробностей, твоя негроностальгия мне неприятна, отвези домой, пожалуйста.

Женщинам не присуще мужское поведение, которое выражается в непредсказуемости, смелости и креативности, но в жизни всё же встречаются подобные экземпляры и им совершенно не обязательно иметь идеальные формы или выдающийся ум, именно такой была Инесса, которая выбрала своим объектом издевательств - Рому Огурцова, за что Рома её любил и ненавидел. У них возникла та задорно увлекательная связь, в которой каждый играл по своим правилам и каждый получал свою долю положительных эмоций. Эта связь существовала довольно длительное время, но прошёл год и Рома стал замечать, что Инесса охладела к нему, встречи становились всё реже, а страсть их тускнела день за днём.

ХХХ

Горько и паршиво. Ах, как мне сегодня горько и паршиво. Что это? Любовь? Ну, да, она самая - любовь. Давно я не испытывал этого чувства, а тем более, чувства любви подогретого ревностью. Горько... Она, наверняка, нашла себе другого, кто я для неё - игрушка состоятельной женщины, которой она наигралась. Я уверен, что она никогда не воспринимала меня всерьёз. К тому же эта разница в возрасте. Конечно, ей нужен настоящий, серьёзный мужчина - муж. Горько и паршиво... Ах, Инесса-Инесса... А что делать, нужно смириться. Потеря, потеря - это всегда печаль. Печаль-печаль, грусть печаль тоска... - Такие мысли были в голове Ромы.

В один прекрасный тихий вечер, он в одиночестве сидел в кресле своей квартиры, взор его был печален. На подлокотнике стоял стакан с коньяком, алый свет заката приятно озарил стены комнаты, заполнив пространство теплотой, алого цвета. В тишине комнаты тихо играла музыка из его смартфона, Пётр Налич, в такт его настроения, пел песню "Никогда".

В парадной раздался звук каблуков, лёгкий стук в дверь, и в комнату вошла она. Сердце Ромы забилось в сильном ритме, он закрыл глаза, чтобы ничего не видеть, он был полностью уверен в том, кто вошёл в комнату, как и то, что эта встреча будет последней. Она села на колени, перед ним прижавшись головой к его ногам. Возможно, она хотела что-то сказать, но не решалась, может, ждала слов от него, но слов не было. Глаза его были закрыты, из них текли горькие слёзы утраты, она поцеловала его в эти закрытые глаза, оставив на устах вкус его слёз, встала и ушла. Так, без лишних слов закончились эта мимолётная любовь. Но любой конец - это начало, чего-то нового))).

В два часа ночи на телефон Инессы пришло смс: "Я скоро умру, не вини себя ни в чём.".

Инесса: полная волнения и страха помчалась к нему, при этом набирая номер, его телефона, но телефон не отвечал.

Она вбежала в квартиру, в которой уже была сегодня вечером, ожидая увидеть страшное. В его комнате горел тусклый свет настольной лампы, Рома сидел в том же самом кресле, и, что удивительно, абсолютно трезвый и невозмутимый. Вся обстановка была именно такой, какой она была когда уходила. Но вот Рома был другим: его осанка была выпрямлена, а плечи расправлены, подбородок приподнят, а взгляд источал властность и надменность, всё его естество было похоже на благородство патриция, а когда она уходила, то видела пред собой жалкого плебея, это изменение удивило её и одновременно насторожило.

- Рома, ты в порядке?

- Да. Рома в порядке. - Инесса замерла на месте, голос, которым говорил Рома был не Ромин, но её больше удивил не тот факт, что Рома говорит не своим голосом, а то, что это был за голос. А голос звучал очень плавно, словно время замедлялось в эти секунды, тембр резонировал такой вибрацией, что волны звука ощущались в её груди.

- Извини, что я обманом вызвал тебя обратно. Вы тут с Ромой решили без меня, что между вами всё кончено, мне это не нравится, я решил - вмешаться.

- Ромочка, ты говоришь загадками, мне это не нравится. Вы, мы, кого ты имеешь ввиду, я ничего не понимаю.

- Я не Рома, Рома спит, а пока он спит, мы поговорим.

- Не знаю, что ты задумал, но я не хочу играть в эти игры, я понимаю, что тебе больно, мне тоже не просто, пойми... Всё кончено, и давай не будем всё усложнять.

- Будем. Тебе сложно в это поверить, но тебе придётся. Послушай, Инесса, я ещё раз повторяю, что с тобой говорит другой, не Рома. Сядь и говори со мной, не заставляй меня прибегать к неприятным мерам.

- Неприятным мерам? И что же ты сделаешь?

- Прибегну к физическому воздействию.