литературно-критической мыслью и, насколько можно судить

даже по самым новейшим публикациям, пока не оказывают

существенного воздействия на теорию и практику литературо

ведческого постструктурализма и постмодернизма.

В принципе, в 80-е гг. Фуко был занят поисками выхода

из постструктуралистской парадигмы представлений; его поздние

тексты в каком-то смысле знаменуют собой отказ, лишь только

намечаемый, но все же очевидный, от постструктуралистской

доктрины, или, скажем более осторожно, от тех ее аспектов,

тупиковость которых стала обнаруживаться со все большей

наглядностью. Можно сказать, что в этом же направлении

движется мысль Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Бодрийара, В. Вельша

(прежде всего это касается их критики философских обоснова

ний постструктурализма), аналогичные тенденции можно обна

ружить и в работах Дерриды второй половины 80-х гг.

В задачи нашего обзора концепций Фуко и их анализа не

входит, естественно, подробный разбор всего творческого пути

французского ученого и, выражаясь современным политическим

жаргоном, детальное "отслеживание" различных этапов его

эволюции. Главным для нас было выявить те аспекты его уче

ния, которые послужили мощным импульсом формирования

именно литературоведческого постструктурализма. Поэтому и в

том периоде творчества Фуко, который традиционно характери

зуется как "структуралистский", нас прежде всего интересовали

те стороны его мышления и аргументации, которые вступали в

противоречие с постулатами структуралистской доктрины и впо

следствии проявили себя (или были им переосмыслены, что не

одно и то же) как явно пост

структуралистские.

"Дискретность истории"

В связи с этим возника

ет необходимость анализа по

нятийного аппарата Фуко,

сложившегося еще в первой

половине его творческого пу

ти и в значительной степени предопределившего столь бросаю

щееся в глаза своеобразие его "критического метода исследова

ния". В первую очередь Фуко выступает как историк, поста

вивший перед собой задачу кардинального пересмотра традици

онного представления об истории и прежде всего отказа от

взглядов на нее как на эволюционный процесс, обусловленный

ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМ 59

социально-экономическими трансформациями общественного

организма. В статье "Ницше, генеалогия, история" Фуко писал:

"Традиционные средства конструирования всеобъемлющего

взгляда на историю и воссоздания прошлого как спокойного и

непрерывного развития должны быть подвергнуты систематиче

скому демонтажу... История становится "эффективной" лишь в

той степени, в какой она внедряет идею разрыва в само наше

существование..." (194, с. 153 -154).

Таким образом, одно из ключевых понятий Фуко в его ин

терпретации истории -- это восприятие ее как "дискон

тинуитета", восприятие постоянно в ней совершаемого и наблю

даемого разрыва непрерывности, который осознается и конста

тируется наблюдателем как отсутствие закономерности. В ре

зультате история выступает у Фуко как сфера действия бессоз

нательного, или, учитывая ее дискурсивный характер, как

"бессознательный интертекст".

Можно согласиться с Лейчем, когда он приходит к выводу,

что Фуко "акцентирует случайности, а не универсальные прави

ла; поверхности, а не глубины; множественности, а не единства;

изъяны, а не обоснования; различия, а не тождественности. Тем

не менее, понимание этого факта крайне затруднительно из-за

сложности аргументации текстов Фуко. Поэтому создается

впечатление, что он занят поисками глубин, правил и обоснова

ний. В конечном счете Фуко создает формы порядка как беспо

рядка, а не отдельные случаи беспорядка в общем порядке"

(294, с. 143-144).

И действительно, это, пожалуй, один из самых поразитель

ных парадоксов мышления Фуко; он предлагает массу всяких

классификаций, схем, обосновывает их с помощью самой безу

пречной логики, создавая у читателя образ певца порядка и

неутомимого искателя закономерностей, но результатом всего

этого оказывается неоспоримое доказательство всеобщего хаоса

и "беспредел" бессознательного. Отказ от "традиционных форм

истории, или, вернее историографии, приводит к утверждению

нового "порядка" -- "порядка хаоса" и в этом понимании усло

вий существования мира и человека в нем с Фуко поразитель

ным образом перекликаются поиски современных ученых, таких,

как, например, бельгийского физиохимика Ильи Пригожина,

одна из последних книг которого была недавно переведена на

русский язык под характерным названием "Порядок из хаоса"

(1986) (336) (кстати, позаимствованным из английского пере

вода францзского оригинала).

60 ГЛАВА I "Эпистема" 

"Эпистема"

Исследователи и по

клонники Фуко не всегда

дают себе отчет в том, что

одним из главных средств

интерпретации истории как

ряда "прерывностей" и было выдвинутое им в середине 60-х гг.

понятие эпистемы. Оно явилось результатом еще структурали

стских представлений ученого, когда он, как н многие француз

ские структуралисты 60-х гг., считал, что существует некий

глобальный принцип организации всех проявлений человеческой

жизни, некая "структура прежде всех других структур", по за

конам которой образуются, "конституируются" и функционируют

все остальные структуры. В духе научных представлений той

эпохи этой "доминантной структуре" приписывался языковой

характер, и понималась она по аналогии с языком.

Характеризуя цели своей работы того времени (т. е. преж

де всего подводя итоги сделанного им в "Словах и вещах"),

Фуко говорил в том же 1966 г. после выхода этой книги, одной

из самых популярных его книг: "Мы мыслили внутри анонимной

и ограничивающей системы мышления, системы присущего ей

языка и эпохи. Эта система и этот язык имеют свои собствен

ные законы трансформации. Выявление этого мышления, пред

шествующего всякому мышлению, этой системы прежде всех

систем, и является задачей сегодняшней философии" (Цит. по

119, с. 19).

Исходя из концепции языкового характера мышления и

сводя деятельность людей к "дискурсивным практикам", Фуко

постулирует для каждой конкретной исторической эпохи сущест

вование специфической "эпистемы" -- "проблемного поля" дос

тигнутого к данному времени уровня "культурного знания",

образующегося из "дискурсов" различных научных дисциплин.

При всей разнородности этих дискурсов", обусловленной спе

цифическими задачами каждой научной дисциплины как особой

формы познания, в своей совокупности они образуют более или

менее единую систему знаний -- "эпистему", реализующуюся в

речевой практике современников как строго определенный язы

ковой код -- свод предписаний и запретов: "В каждом общест

ве порождение дискурса одновременно контролируется, подвер

гается отбору, организуется и ограничивается определенным

набором процедур" (196, с. 216). Эта языковая норма якобы

бессознательно предопределяет языковое поведение, а, следова

тельно, и мышление отдельных индивидуумов.

Таким образом, характерной особенностью понимания

"эпистемы" у Фуко является то, что она у него выступает как

ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМ 61

исторически конкретное "познавательное поле" научного свойст

ва, как уровень научных представлений своего времени. На

сколько можно судить по всему контексту работ французского

ученого, он выделял не менее пяти подобного рода

"познавательных полей" античное, средневековое, возрожденче