исследованиям еще 50-х гг., то уже в них можно сразу обнару

жить не только всю ту тематику, которую он потом будет раз

рабатывать на протяжении всей своей жизни, но и несомненное

единство общего подхода к предмету исследования, ту методику

анализа, которая впоследствии была признана как постструкту

ралистская по самой своей сути. Специфика позиции раннего

Фуко заключается в том, что исследуя в основном проблему

безумия, или, вернее социальные, экономические, политические

и философские условия современных определений разумности и

безумия в так называемой западной цивилизации (Кавальяри

Э.М.,119, с. 315), он делал это на основе анализа языкового

сознания, т. е. сводил все практически к сфере дискурса.

Как пишет Эктор Мария Кавальяри, "начав свои исследо

вания с изучения условий и терминов порождения дискурса,

Фуко перешел к тому, что в его философии превратилось в

сложный и изменчивый, но в то же время внутренне связанный

ряд проникнутых критическим пафосом историко-структурных

анализов различных систем порождения смысла, обнаруживае

мых в тщательно разработанной конкретной текстуальности

организованного знания" (там же, с. 344).

Фактически перед нами все та же программа "текстуа

лизации мира", и хотя Фуко, как уже отмечалось, в отличие от

структуралистов никогда не считал, что мир устроен по законам

языка (вспомним знаменитое утверждение Тодорова, что зако

ны мира аналогичны законам грамматики), и всегда был про

тивником исключительно лингвистической ориентации в том

буквалистском духе, который пропагандировали и демонстриро

вали в своих работах структуралисты, он, тем не менее, никогда

не выходил за пределы панъязыкового мышления. В этом за

ключается определенная двойственность позиции Фуко, отме

чаемая многими исследователями его творчества. Возвращаясь к

56 ГЛАВА I

проблеме периодизации, следует сказать, что она является одной

из наиболее спорных проблем в современной литературе о Фу

ко; оценивая ее в целом, можно сделать вывод о наметившейся

тенденции выделять в общей эволюции ученого своего рода

"структуралистскую интерлюдию" 60-х гг. (это прежде всего

касается его работ "Слова и вещи" (1966) (192) и "Археология

знания" (1969) (180)), поставившие его в один ряд, как тогда

казалось, с главными авторитетами структуралистской доктрины:

Леви-Строссом, Пиаже, Бартом, Греймасом.

Как отмечает М. Саруп, Фуко в "Словах и вещах" и

"Археологии знания" в отличие от остальных своих работ, "не

затрагивает вопрос о возникновении современных форм админи

страции. Одной из причин этого может быть то, что структура

листы в течение 60-х гг. отказывались от любой формы полити

ческого анализа, и он испытал их влияние, с. 70).

Можно соглашаться или нет с этим предположением, но

очевидно, что проблема власти всегда волновала Фуко: это

заметно и в его ранних работах, и в этих двух книгах, поскольку

именно в них он детально разрабатывал концепцию структуры

научных дискурсов, без которых немыслима его теория власти в

том виде, как она предстала в его позднейших исследованиях.

Автономова выделяет три периода в творчестве Фуко:

"период изучения "археологии знания ( 60-е гг.), период иссле

дования "генеалогии власти"(70-е гг.), период преимуществен

ного внимания к "эстетикам существования" (80-е гг.)" (4, с.

361). Как следует из ее классификации, Автономова считает

для себя возможным не учитывать, условно говоря, "дострукту

ралистский" период творчества Фуко, куда некоторые его ис

следователи относят его книги " Психическая болезнь и лич

ность" (1954), переработанную в 1962 г. в "Психическую бо

лезнь и психологию" (190), и "Безумие и неразумие: История

безумия в классический век" ( 1961) (183), вышедшую затем в

сильно сокращенной форме в 1964 г. под названием "История

безумия" и в своем наиболее полном виде в 1972 г. (184).

Очевидно, сам факт столь решительных переделок ранних

работ свидетельствует о несомненном пересмотре Фуко своих

взглядов на протяжении творческого пути. Хотя, разумеется,

говорить о какой-либо кардинальной переоценке ценностей вряд

ли было бы уместным, речь скорее может идти лишь о смене

акцентов, перефокусировке научных интересов, о сдвиге иссле

довательских приоритетов, поскольку в общем все творчество

Фуко производит довольно целостное впечатление. Тем не ме

нее, есть все основания говорить о наличии нескольких этапов в

эволюции его идей, первый из которых охватывает середину

ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМ 57

50-х -- начало 60-х гг. С другой стороны, некоторые исследо

ватели его творчества, единодушно отмечая переход Фуко от

явной структуралистской ориентации к постструктуралистской,

не всегда склонны разделять "генеалогический" и "эстетический"

периоды, рассматривая их как единое целое -- как естественное

развитие его концепций (Лейч, Кавальяри, Истхоуп).

Косвенно Автономова, один из наиболее чутких и внима

тельных исследователей Фуко, подтверждает существование

первого, в известной степени "доструктуралистского" периода:

"В концепции Фуко поиск единой концептуальной основы для

историко-научного и историко-культурного исследования осуще

ствляется в различные периоды по-разному. В "Истории безу

мия" он происходит еще во многом на феноменологическом

уровне "опыта переживания"; в "Словах и вещах" его место

занимают уже не зависящие от сознания устойчивые структуры

"эпистемы"; и, пожалуй, лишь в "Археологии знания" в

полной мере выкристаллизовывается окончательный ответ Фуко

на поставленный вопрос: областью соизмерения различных куль

турных продуктов является сфера "дискурсии", "речи" (3, с.57).

Во всяком случае, структуралистская ориентированность

"поискового метода" Фуко, при всей известной относительности

однозначного определения его как структуралистского, наиболее

последовательно проявилась в его "археологической трилогии"

"Рожденне клиники: Археология взгляда медика (1963),

"Слова и вещи: Археология гуманитарных наук" (1966),

"Археология знания" (1969), а также в "Порядке дискур

са"(1971) (196). Причем последняя работа, обычно печатаю

щаяся в качестве приложения к "Археологии энания" и пред

ставляющая собой его вступительную ("инаугуративную") лек

цию в Коллеж де Франс в 1970 г., хотя и исходит из постулата

о существовании некой системы, предшествующей всем осталь

ным системам, но уже переосмысляет ее как систему отношений

власти, выступая, таким образом, в качестве связующего звена

со следующим этапом эволюции взглядов ученого -- "периодом

генеалогии власти". Эта структурированная система межчелове

ческих ("интерсубъектных") властных микроотношений проявля

ется как "порядок", налагаемый на эти отношения (т.е. как их

организация, упорядочивание и, одновременно, требование по

слушания и повиновения), -- порядок, регулирующий субъекты,

объекты и конфигурации дискурсивных практик посредством

кодифицированной регламентации порождения дискурса. Более

подробно о постструктуралистском характере "генеалогического

периода" смотрите ниже, что же касается работ Фуко 80-х гг.,

то они фактически "специфицируют" (в общих рамках пост

58 ГЛАВА I "Дискретность истории"

структуралистского мышления) уже постмодернистскую пробле

матику, и в этом плане заслуживают особого внимания и осо

бого разговора. Они однако пока еще не получили такого обще

ственного резонанса, как его ранние труды, еще не освоены