Обмякший труп шлёпнулся на тротуар, оторванную голову я выбросил в мусорный бак. Положительный результат репрессии ждать себя не заставил. Стоило прикончить первого паникёра, и остальные вмиг излечились от паники. Им не хотелось повторить участь жертвы. Я на деле показал сектоидам кто есть кто, транслировал казнь паникёра в сознания остальных и этим восстановил в отряде свои командирские полномочия.

- Главное прорвать оцепление, - скомандовал я в эфир. - В этом случае им придётся изменить тактику или истребить полгорода. У нас появится шанс затеряться в неразберихе.

- Слишком поздно! - проскрежетал Зиаргад киберлитовыми зубами. - Архидиаконы призвали мазиаков.

Я тоже увидел их во мраке городских улиц. Мерцающие в темноте пауки-мазиаки выползли на охоту, облепив асфальт и стены домов. Серебряно-чёрные на чёрном фоне размером с гименейского краба, они выпускали в эфир тончайшие струи влаги: липкие и тягучие паутины. Ветер разносил эти струи, и они притягивались ко всему живому, выбирая и опутывая того, чей набор ферментов соответствовал направленному приказу. Там где нити не находили жертву, они прекращали рост и опадали, а в тех направлениях где чуяли чужака - непрестанно множились.

Нити опутывали сектоидов, меняли свойства после химического сигнала и быстро затвердевали, превращаясь в путы. Настолько прочные, что плоть рассекалась как бритвой, если попробовать их порвать. Скованные сектоиды роняли оружие и бессильно заваливались на тротуар. Пауки набрасывались на них и разрезали серые туловища ножницами-клешнями.

Мы знали заранее о пауках-мазиаках и подготовили избавление заблаговременно. Моё оружие выпустило дымовой снаряд с начинкой, растворяющей нити. Дым быстро развеялся в воздухе, и также быстро подействовало избавление.

Сектоиды освобождались, подбирали оружие и калечили мазиаков ударами силовых хлыстов. Другие, вооружённые плазмомётами, сжигали пауков целыми ордами. Те срывались со стен и сыпались на тротуар, скручивались в огне, как чёрные увядающие цветы. Термоплазма сдувала с мазиаков их плоть, оставляя мёртвый обгоревший панцирь. С ними было покончено за каких-то пару минут.

Но приборы оповещения не прекращали трубить тревогу. Анализаторы сигналили о наличии враждебной живности, но врага не распознавали. Немногие уцелевшие аэровизоры ясности тоже не добавляли, ослеплённые дымом. Я ждал пока он развеется - и дождался. На очищенной от мазиаков улице я увидел Его - Святейшего Архидиакона! Это всё-таки были церковники, а совсем не альфа-джыдаи, как мы предполагали сначала. Они сунулись в наши владения и нарушили давнишний пакт!

Церковники, как и мы, польстились на Светоч Первозданности, и по всей вероятности он уже в их руках. Им тоже хотелось заполучить собственную Вселенную, и вот они вторглись без спроса и разрешения на подконтрольную нам территорию.

С Архидиаконом я столкнулся впервые и честно признаюсь: встрече этой не обрадовался совсем. Верховный адепт Церкви Братства и Всепрощения, вооружённый священной серебряной плазмой и сокрушительным силовым крестом, был пострашней конца света и прочих незначительных происшествий. Он призывал существ из инферно-вселенной и насылал на нас, контролировал солдат зачистки и управлял ими, также как мы управляли своими сектоидами.

Одежда Архидиакона представляла собой очень длинную, очень чёрную мантию, в которой утопала субтильная костлявая фактура. Не могу сказать, была она к лицу священнику-боевику или нет. Под капюшоном я видел лишь пустоту, лицо скрывалось в тени тёмных чар. Да и вряд ли у Верховных адептов вообще существовали лица в привычном для нас понимании. Они - бездушные инструменты Веры, а их тела - скреплённые силовой оболочкой мыслящие субстанции.

Я дал команду сектоидам и они набросились на Архидиакона со всех сторон. Пятнадцать на одного. Но он сокрушил их как плюшевых кукол неотразимыми ударами святости. И не дав опомниться раздавил молитвой их серые тушки. Но термоплазма сектоидов успела его подпалить, изрядно подпортив силовую мантию.

Архидиакон был ранен и истекал частицами сущности, теряя жизнь. Тонкие полосы света сочились сквозь мантию, смешиваясь с темнотой. Без подпитки жизненной силой ему не восстановиться. Он рыскал во мраке по сожжённой автостоянке, пока не наткнулся на прятавшихся среди машин людей. Пожилой мужчина его не интересовал, Архидиакон размазал его по стенке, просто из ненависти ко всему живому. Девчонка лет четырнадцати - другое дело. Ещё до конца не созревший, но уже богатый жизненными ресурсами живой сосуд. Архидиакон направил на неё тощую длань закрытую рукавом и потянул к себе, беззащитную перед могуществом пречистой святости. Струйка яркой живительной силы протянулась от жертвы до чёрной угловатой фигуры. Архидиакон выпил её жизнь без остатка, а иссушённый труп уронил на землю.

Спустя минуту я пожалел, что не добил его, пока он был слаб. Чем-нибудь тяжёлым и твёрдым, и обязательно по голове. Вместо этого я понадеялся, что всё срастётся само собой, и старикашка откинет копыта без моего участия. Но он оказался живучим как таракан, которых не вытравишь даже дустом.

Восстановив жизненную составляющую энерго-информационного организма, Святейший немедленно почуял меня на другом конце сквера, затаившегося в кустах. Он направился в мою сторону, зажигая во мраке святые огни. Мне пришлось покинуть спасительные кусты и выйти на честный бой. Других вариантов не оставалось, мои сектоиды были мертвы, а улепётывать сверкая пятками мне не позволила гордая вармонгерская натура.

Два грозных воина и два непримиримых врага - мы посмотрели друг другу в глаза. Если можно назвать глазами пустой провал под его капюшоном. Обменялись зарядами ненависти и сошлись в поединке на смерть.

Архидиакон вытянул освещённый крест в мою сторону и ударил. Меня словно ветром сдуло, подбросило вверх на несколько этажей и приложило о здание небоскрёба, пробив головой несущую стену. Но титанитовый скелет выдержал. Бронированная внешняя кожа покрылась трещинами, а голова слегка закружилась.

Я выбрался из развалин и отряхнулся от глыб и пыли. Пошарил лапой в нагрудном кармане, достал артефакт, прихваченный на всякий пожарный, и активировал. "Светоч идейного атеизма" давал иммунитет от церковных чар и защищал от святости не хуже чем чеснок от вампиров. Я спрыгнул с четвёртого этажа и сделал бесстрашный вид, готовясь морально к новой затрещине.

Я не увидел ухмылки на лице Архидиакона, но почувствовал её шестым чувством. Он направил крест в мою сторону, но ударить не смог. Энергетический разряд святости разбился о силу убеждённого атеизма. Архидиакон давил на курок боевого креста снова и снова, пока не плюнул на это дело и не швырнул его в контейнер с мусором.

Ухмылка сошла с невидимого лица, но уверенности в своих силах он не утратил. Архидиакона нельзя умертвить физически, без стирания всех свидетельств о нём во времени. Мёртвая только здесь и сейчас энергосубстанция с лёгкостью воссоздастся заново, скопировав себя из прошлого, и воскреснет при необходимости бесчисленное число раз. Существовало только одно оружие действенное против Святейшего - хроноаннигилятор. Как раз его я достал сейчас из заплечника и навёл пространственно-временной прицел.

Имей Архидиакон глаза, я увидел бы в них смятение - конец его бесконечной жизни смотрел на него в упор. Я не стал давать ему нового шанса и полностью стёр первым выстрелом, вместе с памятью о нём в веках. Из всех времён в которых он когда-либо существовал, и всех возможных будущих существований. Контрольным выстрелом аннигилировал пространство вокруг, в радиусе нескольких метров. Хронофизическая отдача оглушила меня, как молот для забивки свай по оголённому мозгу, но на ногах я устоял. Из дула хроноаннигилятора тянулся голубой дымок, сквозь время - из прошлого в будущее.

Я победил в бою сильнейшего из врагов, но обрадовался слишком рано. Впереди поджидало ещё более трудное испытание.

Несравнимый ни с чем отвратительный хруст расколол пополам небесную сферу. Сатанинские ножницы вскрыли небо с обратной его стороны и разрезали, как будто реальность была бумагой. Острозубые твари неописуемые человеческим языком пробрались из ада на нашу сторону мира и стали его пожирать. Корочка реальности хрустела на хищных зубах, перемалываясь в порошок и исчезая в ненасытных глотках. Края разреза стремительно расширялись, острозубые твари пожирали материю и пространство, как пошлый вафельный торт. Фрагмент за фрагментом наш мир проваливался на тот свет.