– Болотников на милость царя сдаться хочет. Мыслю – бежать надо. Князей либо дворян Шуйский помиловать может. А чёрный люд повесит. Кто со мной?

Некоторые сразу отошли в сторону. Один в оправдание пробормотал:

– Семья у меня здесь, жена, детки. Как их бросить?

Согласилось пять человек.

– Плавать умеете?

Ещё один ушёл.

– Я на воде держусь, как топор.

Зато другие по смотровым площадкам стен пробежались, нашли крепкие верёвки. По таким ночами спускали и поднимали в Кремль гонцов, лазутчиков. Прошли к Наугольной башне. Угловая, выходила к реке, с северной стороны Кремля. Здесь стрельцов не было, река плескалась прямо у стены.

Один за другим спустились на верёвке. Дождались друг друга, прижавшись к стене. Здесь полоса суши в метр шириной. Михаил спустился первым, всё же он инициатор. Пока спускались другие, осматривался. Полуразобранная плотина видна, на ней стрельцы. Течением реки их как раз туда снести может. Береговая полоса тянулась вдоль стены Кремля и шла дальше, уже вдоль каменной стены пушечного завода. Сейчас завод стоял, работный люд частью разбежался, а кто и к Болотникову примкнул. Похоже, именно этим путём выбирались гонцы. Не перебираться же вплавь с бумагами? Чернила расплывутся, да и бумага расползаться будет. За забором пушечного завода тишина, не стучат молоты, не гудят плавильные печи. У Михаила мелькнула мысль перелезть через забор, там отсидеться, но оставил её. На заводе охрана, чужаков приметят, стрельцам выдадут. Он остановился, осмотрел парней.

– Ты шапку выбрось стрелецкую, а ты кинжал. Все в воду.

Свои пистолеты Михаил ещё в Кремле оставил. Большие, под полами кафтана их не скроешь, стрельцы по наличию оружия сразу опознают в них бунтовщиков. Особо разбираться не будут, схватят и в поруб бросят. И ещё одно обстоятельство было – выходить из города надо поодиночке. Группа молодых парней – это подозрительно. Видимо, об этом подумали остальные.

– Расходиться нам надо, – нерешительно сказал один.

– Сам так мыслю. По домам пойдёте или за вольную жизнь?

– А что в избе сидеть, на боярина спину гнуть? Пошалим, попьём кровушку у дворян.

– Тогда выходим из города поодиночке. Где встречаемся?

– На Косой горе.

– Это где?

– Да вон она видна, уже за городом.

Михаил присмотрелся. Какая гора? Холм высокий, один склон круче другого, оттого и название.

Выбраться из города оказалось сложно. По улицам отряды стрельцов ходят. К прохожим мужеска пола сразу подходят. И к Михаилу подходили.

– Ты кто таков будешь?

– Сын боярский Засекин.

Фамилия на Руси известная, причём Михаил не лгал, это была его настоящая фамилия.

– Кафтан распахни.

Михаил кафтан не застёгивал на пуговицы, полы в стороны руками разводил, показывая, что оружия нет. Отпускали, поскольку вёл себя Михаил независимо, держался с высокомерием. Насмотрелся он на дворян, на их манеру поведения, стрельцы небрежение к себе чувствовали. Холоп себя по-другому ведёт, заискивает, как привык всю жизнь делать. Это уже в крови, не вытравишь. Но выбрался из города. А пушкарям повезло не всем, на Косую гору только трое пришли, да и то к вечеру. Михаил совещание устроил.

– Что делать будем? Кушать надо, спать где-то. Есть два пути, как я думаю. Первый – податься к царевичу Дмитрию, он сейчас на Брянщине, в Москву направляется. А второй – уйти от Москвы и Тулы подальше, богатеньких пощипать, чтобы жизнь мёдом не показалась.

Задумались парни. К войску Дмитрия примкнуть – многие заботы снимутся. О пропитании заботиться не надо, об оружии. Куда царевич прикажет идти, туда пойдут. Михаил знал, куда новый самозванец пойдёт, в Тушино, где большим лагерем встанет. Но и его разобьют, хоть и польская поддержка войсками и деньгами будет.

И у маленькой шайки плюсы и минусы есть. Небольшой группе легче укрытие найти, пропитаться. Но и разбить её проще. Почти у каждого дворянина, не говоря о князе или боярине, своя небольшая личная рать имеется.

Молчание парней затянулось. Михаил уже решил рукой махнуть и жить единолично. Один из парней, Кир Власов, спросил:

– А кто атаманом у нас будет?

– Вам решать.

– Чего тут думать? Если ты, так я согласен.

Остальные согласились, поддержали. Так Михаил атаманом разбойничьей ватажки стал. Он смотрел правде в лицо. Они именно ватажка, шайка разбойничья, и не иначе. Не работать собираются, а грабить богатеев, тем и жить. По Марксу – Энгельсу, экспроприация экспроприаторов. Ну не идти же свергать царя на Москве? У него рать, сила. И сломить её может только другая сила, большим числом. На устои государства Михаил посягать не думал. А парни о таких высоких материях не мыслили. У них думки попроще – поесть досыта, вина хмельного выпить, боярина-злодея и кровопийцу ограбить, наказать. День прожить в сытости и тепле – уже хорошо. О том, что завтра будет, никто не думал. Михаил условие поставил.

– Подчинение полное! Кто не согласен, в ватажке не держу.

Одному всегда плохо. Человек – существо общественное. Соратник рядом поможет, выручит в трудную минуту, поделится последним куском хлеба. То, что парни его атаманом выдвинули, конечно, льстило, но и ответственность большая. Теперь он, а не Болотников или его воеводы должен заботиться о пропитании, ночёвках, оружии да многом ещё. А ещё – куда направиться? На запад, так там очередной Лжедмитрий. В Москву? Упаси бог! Остаются южное и восточное направления. Почему выбрал восточное, сам не понял. Скорее всего, подспудно в голове сидело – неспокойно на юге. Именно там себе Болотников холопов в рать набирал, соблазнял посулами, сейчас там неспокойно. Владимирская или Нижегородская губернии привлекали. И живут зажиточно, одна Желтоводная ярмарка у Нижнего чего стоит, и волнений там не было.

До темноты шли, удаляясь от опасной сейчас Тулы. Местность холмистая, леса полями перемежаются. На ночь в лесу устраивались, не впервой. Михаил по обыкновению устроился под разлапистой елью. Даже в дождь под елью сухо и утром росой не накрывает. Да и мягко на подстилке из опавшей хвои. Парни, уставшие за переход да натерпевшиеся волнений, пока из Кремля и города выбирались, уснули быстро. А Михаилу сон в голову не идёт, мысли одолевают. Правильно ли он сделал, сбив ватажку? Не лишит ли их жизни? А ещё – чем кормить, где взять оружие? В принципе, на ватажке он не настаивал, это выбор парней. Решив так, почувствовал некоторое облегчение и уснул. Утром проснулся от перестука тележных колёс. Привстал, прислушался. Лошадь одна и телега одна. Растолкал парней.

– Телега! Тихо только. Ты – лошадь под уздцы хватаешь, вы двое на ездового. Не бить, сразу топор отобрать.

Топор – не только плотницкий инструмент. Для крестьянина в поездках и оружие. На своём подворье оружием вилы являются, вне избы – топор. Есть у скульптора Шадра такое произведение «Булыжник – оружие пролетариата». А для крестьянина – топор. В умелых руках оружие грозное и эффективное. Конечно, крестьянина грабить – последнее дело. Что у него взять, кроме испрелой рубахи? Но топор точно пригодится на первое время. Пробежали по лесу немного, ориентируясь на звук. По лесной грунтовке телега, сивая кобыла её тянет, на подводе мужик восседает, и груз лежит, рогожей прикрыт. Кир телегу догнал, в уздцы вцепился, лошадь покорно встала. Мужик возмущённо на облучке вскочил.

– Ты кто такой?

А сбоку уже парни – Аким Текутьев и Афанасий Бочкин.

– Приехал, дядька! Да ты не пужайся, живота не лишим. Что у тебя под рогожей?

Афанасий сразу руку под облучок, топор вытащил, за пояс себе определил. Михаил сзади телеги стоит, наблюдает, как парни действуют, подстраховывает.

– Дык, репу в Тулу везу, барин приказал.

Афанасий рогожу откинул. В самом деле репа, в сыром виде вполне съедобная, не только в пареном.

– Мы возьмём немного, дядька. Ты не обижайся, жрать охота.

Набрать бы репу, да не в чего. Один из парней рубаху снял, туда нагребли. Михаил рукой махнул, все в лес пошли. Ездовой несколько раз обернулся, не веря, что отделался легко. Лошадь тронул. Ватажка в лес отошла, дабы с дороги видно не было, репу разделили на равные кучки, очистили, грызть начали. Репа плотная, сочная, на зубах хрустит, сладкая, с лёгкой горчинкой. С голодухи слаще мёда. В Кремле поголодать пришлось, когда залило и припасы съестные испортились, а вчера весь день не ели. Голод утолили, а главное – топор есть. Михаил рассудил – мужик из деревни или села ехал, значит – им в ту сторону по дороге идти надо. Ездовой про барина говорил, разузнать надо, где изба богатея, и напасть.