Рисунки были кривоватые, некоторые линии не четкие, но у моего брата был явно непревзойденный талант. Решение отправить его в художественную школу укрепилось у меня полностью. Вот как разберемся со всем этим, так его и отправим.

— Это тебе, можешь забрать, — кивнул Акира, на рисунок.

— Спасибо, — улыбнулась, выходя из комнаты, и прикрывая дверь, ответила. Дойдя до кухни, я без сил скатилась по стене спиной, и обхватила руками колени.

Господи, а если бы мне не повезло, если бы отец Ники нас сдал, что бы было?

Воображение тут же нарисовало то, что могло произойти. Я могла лишиться их, потерять навсегда. Мысли приносили почти физическую боль, заставляя меня тихо всхлипывать, заглушая звук в ткани джинс на коленях.

Я могла их потерять из-за своей самоуверенности и глупости. Если бы… Если бы мне просто не повезло, то все, что я имела, превратилось бы в прах. Я уже была вынуждена оставить за бортом своей жизни — хоть и временно, но на неопределимый срок — человека заменившего мне отца и младшего названого брата.

Я не задумывалась, что испытывает Акира, которого оторвали от семьи и увезли на другой конец мира. А что чувствует Такеши? Что чувствует Диас, когда я показываю такое недоверие к нему, молчу, не говорю, не доверяю? И ведь этим я ставлю под удар всю свою семью, и мое Облако, которое понимает это как никто другой, которое защищает свою семью на расстоянии, что он чувствует?

Какая я была дура, да и сейчас ей осталась. Слишком привыкла. Что была одна и совсем справлялась самостоятельно, забыв, чем эта самостоятельность и глупость обернулась мне в прошлой жизни.

Сдавленно всхлипнула, попыталась вытереть слезы, направилась в сторону комнаты Диаса. Комната была заперта.

— Диас, пусти, пожалуйста, — тихо поскреблась к нему в дверь, и, дождавшись щелчка замка, опустив голову, вошла к нему.

— Ну и?

— Прости меня, — тихо пробормотала. — Я глупая, маленькая дура, которая не понимает, что своими действиями могла подставить семью и подвести тех, кому обещала защиту и дом. Прости меня.

Диас вздохнул, и теплая рука опустилась на голову.

— Рад, что до тебя дошло.

— Во всем виноват Конан Дойль и его верный последователь Ника, — усмехнулась, уткнувшись в живот своему Облаку. — Заставляет думать, а ее пламя очень неплохо прочищает мозги, не в обиду тебе будет сказано.

Диас усмехнулся.

— Тебя там кажется, искал наш Туман? Что-то говорил про связь, объяснишь? — хищно растянул губы в усмешке Облако.

— Объясню, — мрачно пробурчала в ответ, понимая, что теперь свои действия буду согласовать со своей семьей и с Облаком, как главным авторитетом.

— И да, кажется у нас появится новый учитель, Себастьян Инганнаморте, отец Николлеты.

Комментарий к Во всем виноват Конан Дойль

Инганнаморте. - Итал, (Победивший смерть)

Ну вот и глава

Надеюсь нет ошибок а если будут тыкайте глупую бету в них мордочкой)

========== Время идет, жизнь легче не становится ==========

Савада Акира, или Эспозито Кира был довольно умным мальчиком. Всю жизнь вокруг него творились разные подозрительные вещи, которые не внушали ему доверия, но которые он успешно игнорировал.

Ему казалось, что стоит ему задать интересующий его вопрос «что происходит?» и вся его жизнь скатится в тартары. Он уже ничего не сможет изменить, и тот мирок, который ему старательно выстраивала старшая сестра, ограждая от какой-то опасности, которая нависла над ними грозовым облаком, рухнет до основания, открывая то, что изменит его жизнь навсегда.

Он был умным мальчиком, поэтому благоразумно игнорировал разные мелочи. Например, Мукуро, у которого был совсем нечеловеческий глаз или сон с совсем не бутафорским ножом под подушкой.

У дяди Диаса был на креплении спрятан пистолет под столом. Тсунаеши таскала пистолет и кинжалы в простом школьном рюкзаке, а в буфете за корзинкой с печеньем отодвигалась панелька, за которой находилась пачка документов на разные имена и фамилии с их фотографиями, которая периодически обновлялась и снова заботливо укутывалась в целлофан и пряталась за задвижной панелью.

Старик Себастьян пугал своими глазами, а его дочь, Ника-чан таскала в папке не детские рисунки, а вполне четкие фотографии с места убийства, и чуялось ему, что это был совсем не фотошоп. Как и ее недетские суждения и потрясающая дедукция, которой она ставила неподготовленного человека в неловкое положение ступора, заставляя ощущать себя дебилом, которого только что просканировали рентгеном и вынесли приговор, закрепив документально.

Порой ему было страшно, но человек такая тварь, что ко всему привыкает. И он привык. Привык к тому, что иногда, надевая ботинки, видел на полу в прихожей каплю крови, которую видно не заметили в тени шкафа. В мусорной корзине замечал краешек бинтов с красными разводами и невозмутимо запихивал их поглубже.

Да, подросток прекрасно понимал, что его семья не так проста, когда выпивал стакан воды, поданный заботливой сестрой. После чего тут же вырубался, едва дойдя до комнаты, из чего не сложно было сделать вывод, что в водичке было снотворное.

Поэтому, когда братец Мукуро в возрасте двенадцати лет притащил к ним домой своих «учеников», он не особо удивился. Хотя сразу вылезал вопрос, чему он собственно говоря их учил?

Милая девочка Хроме, которая была сильно искалечена в аварии, и долгое время была в плачевном состоянии, но два года усиленной реабилитации вернули ей возможность жить. Единственное, глаз спасти так и не удалось, однако она не унывала. С ней он подружился и даже испытывал потребность ее защищать, хотя на самом деле что-то подсказывало, что она не тепличный цветочек, каким кажется.

С ней он чувствовал теплую связь, почти такую же привязанность, как и к сестре. Странное чувство, но если уж по-честному, то вся его жизнь сплошная странность.

Фран был странным. Непривычно и порой раздражающе растягивал слова и вечно над всеми стебался. Безэмоциональное существо с шапкой в виде яблока на голове. И вот он бы поклялся, что это парень, но порой он почему-то был не слишком в этом уверен…

О да, Кира прекрасно осознавал, что в их доме происходит что-то странное. И это не только постоянный недосып старшей сестры. Нервозность, с которой поглядывали на часы и на телефон остальные члены семьи в то время, когда сестренка уезжала на «экзамен» или «по делам». Он даже подозревал, что именно, после ночных перешептываний и тихой ругани на всех языках, пока где-то внизу волочат чье-то тело, и просят потерпеть, а наследующий день с милой улыбкой сообщают, что его сестренка отдыхает.

Кира со временем научился на это плевать с высокой горки, только надеясь, что на завтраке все члены семьи соберутся в целом состоянии.

Хоронить близких людей он не хотел, ему матери хватило.

Но раз уж ему дали возможность не влезать во все это, он решил ей воспользоваться на полную. С упорством, которое было совсем не детским, он учился рисовать. И рисовал, побеждал в конкурсах, радовал свою семью достижениями и улыбался на камеру, когда его снимали с очередной грамотой. И он полюбил рисовать всем сердцем, выводя линии черт дорогих ему людей.

Каждый год ровно на один месяц они срывались в путешествие всей семьей. Июль считался месяцем отдыха, когда каждый из них писал на листочке название страны, которую они хотят посетить и кидали в «Хогвартскую шляпу», чтобы потом рвануть в другую страну, по самым здоровским местам, туда где они еще не были. Путешествовали по странам, закупаясь сувенирами и вдохновляясь на целый год. Так они были в России и посетили Тайгу, красота которой захватывала дух, и изображения которой получились самыми великолепными в его коллекции. Во Франции, Греции, Египте, Китае, Индии. Иногда они могли посетить и две страны.

Что уж говорить, лето было самым любимым временем года, так что Кира ждал с нетерпением следующей поездки. Осенью у него должен был быть День Рождение и исполниться тринадцать лет, когда сестра сказала, что они переезжают.