— Я не хочу представлять неудобств, — тихо отозвалась Белла, все так же избегая глядеть Майклсону в лицо. Было очевидно, что ей неловко находиться в его обществе: ей чудилась неприязнь с его стороны, и Элайдже внезапно очень захотелось доказать этой хрупкой (несмотря на уже здорово округлившийся живот) и пугливой девушке, что он не испытывает к ней никакого негатива.

— Ты и не представляешь, — заверил он Изабеллу. — Останься, прошу. Я заметил, что ты много читаешь, а мне как раз не помешает собеседник, который способен обсудить Маркеса.

— Это моя любимая, — Белла робко улыбнулась, прижав к груди книгу: это был Маркес, да, его роман «Сто лет одиночества». — В третий раз перечитываю ее… Она такая грустная., но такая правдивая.

— Равно, как и жизнь, — не мог не согласиться Элайджа. — Чреда горьких разочарований, но столь манящая, столь обнадеживающая…

Книги стали их первой точкой соприкосновения, а дальше все пошло само собой.

Кроткая на первый взгляд, рассудительная, порой удивительно упрямая, Белла раскрывалась для Элайджи с новой стороны — не только как одинокая и брошенная на произвол судьбы девица в беде, но и как цельная личность, чьи убеждения и идеалы были ему близки и понятны.

Он и сам не заметил, как забота о ней стала для него делом привычным, но между тем крайне важным — старший Майклсон зачастую лично приносил Изабелле очередную порцию крови, сам варил для нее какао с молоком, который ей так нравился, и то и дело донимал Фрейю вопросами и советами по поводу того, как же сберечь жизнь хрупкой Беллы при родах, которые неуклонно приближались.

Кажется, он осознал, что влюблен в нее, в то самое мгновение, когда ее страшный крик разорвал ночную тишину.

Ей было больно — так больно, как никогда прежде, и Элайджа бросился к ней на помощь, вот только Фрейя уже была рядом и прогнала его, сказав, что Изабелле он помочь не сможет.

Так он и метался под дверью комнаты Беллы, словно раненый зверь — и ему хотелось плакать от бессилия, ведь Белла страдала, Белла погибала, а он ничего не мог поделать с этим. Он слышал, как ее дитя ломает ее кости, пробираясь наружу, как разрывает ее плоть, как неистово и жадно стремится оно к жизни, уничтожая при этом свою мать. А Белла, милая Белла, молила Фрейю лишь об одном — спасти это маленькое чудовище любой ценой.

— Дитя в безопасности. Но Белла умирает, — Фрейя, наконец, спустя много мучительных часов ожидания, распахнула перед Элайджей дверь комнаты. — Я не уверена, что это сработает, из-за того, что в крови Беллы прямо сейчас есть и кровь ребенка… Вполне вероятно, что это бесполезно… Но мы должны попробовать. Дай ей свою кровь.

Хейли так же была там — именно она держала в руках кричащего младенца, стоя над несчастной Изабеллой, напоминающей живой труп, но при этом нашедшей силы на улыбку, полную материнской любви. Ее погасший взгляд, устремленный на младенца, был полон восхищения.

— Это девочка, Белла, — со слезами на глазах проговорила Хейли. — Она прекрасна.

— Ренесми, — прошелестела Белла серыми, бескровными губами. — Это ее имя, Хейли. Ренесми. Скажи ей, что я любила ее…

— Ты не умрешь, Белла, нет, — вскрывая свое запястье, отрешенно пообещал Элайджа и склонился над девушкой, прижимая рану на своей руке к ее раскрывшимся навстречу губам: — Я не дам тебе умереть. Ты нужна Ренесми, ты нужна мне. Пей!

Белла послушно глотала кровь вампира, но надолго ее не хватило — вскоре она умерла, и все, что осталось Майклсонам и Хейли, так это ждать.

Ждать чуда.

*

Ренесми росла так быстро, что это казалось невероятным — ей едва исполнился месяц, а она выглядела словно полуторагодовалый ребенок.

Она была несказанно хорошенькой и очень сообразительной.

— Вся в мамочку, — ласково ворковал над малышкой Элайджа, расчесывая ее шоколадные кудряшки.

— Зато вдумчивость у нее определенно от папочки, — неизменно отвечала на это Белла, сияя от счастья.

— Мама поцелуй папу, — требовала в такие моменты Несси и счастливо хлопала в ладошки, когда Элайджа и Белла следовали ее рекомендациям.

Они были счастливы и бессмертны — все трое, новая маленькая семья, которая взяла за основу девиз «всегда и навечно».

И на этот раз Белла Свон точно знала, что не окажется покинутой — Элайджа Майклсон кроме шуток намеревался провести с ней вечность.

========== Деметрий/Лидия Мартин/Алек. TW crossover. ==========

[Лидия во вселенной Сумерек]

Новая жемчужина в коллекции Аро сияет ярче прочих — у Деметрия режет глаз, но взгляда оторвать он все же не в силах.

Джейн в ярости — Алек больше не считает сестру особенной, он нашел себе новый объект поклонения, и теперь молчаливой и пугающей тенью всюду следует за Лидией.

Ее зовут Лидия, и в окрашенной алым радужке ее глаз Деметрий явственно различает проблески зеленого — он изучает ее так пристально, так откровенно, что даже для вампира столь долгие взгляды неприличны.

— Разве не был ты влюблен в Джейн? — обычно голос Алека звучит безучастно, но теперь Деметрий слышит в нем досаду и даже ревность.

— А ты, мальчик? — парирует он холодно. — Ты разве не был влюблен в свою сестру?

Если бы мраморная кожа Алека могла изменить цвет из-за притока крови, то ему в лицо разом бы бросилась краска, но Алек был мертв, как и все они, и потому его лицо осталось таким же бледным, лишь губы исказились в злобной гримасе:

— Это клевета, мы с Джейн никогда не занимались ничем подобным!

— О, но ты ведь мечтал об этом, Алек, — усмехается Деметрий беспощадно. — Ты грезил об этом, а теперь об этом грезит уже она, почувствовав, как ты променял ее на другую. Не упускай свой шанс, мальчик. Возьми то, что само идет к тебе в руки, а мне оставь то, чего тебе все равно никогда не заполучить.

— Я не мальчик! — яростно шипит Алек в ответ. — Я мужчина!

— Мужчина с лицом ребенка, — теперь Деметрий уже откровенно смеется второму вампиру в лицо. — И с телом ребенка тоже. Позволь дать тебе совет — оставь глупые мысли и следуй своим путем, который пролегает мимо Лидии Мартин.

— Ты тоже не получишь ее, Деметрий! — беснуется Алек. — Вот увидишь, не получишь! Она никогда не будет моей, пусть, но и твоей она не станет тоже!

Лидия всюду следует за Аро — он в восторге от новой игрушки, он упивается ее даром и проводит с ней все свое свободное время. Быть его любимицей весело и очень утомительно — Аро весьма непостоянен и даже истеричен, его настроение за одну секунду способно превратиться из радушного в мрачнейшее.

Впрочем, с Лидией он добр — он без устали шутит и восторгается ею, рассказывает ей о величии Вольтури и о их великой миссии в мире вампиров, и когда ненадолго отпускает ее от себя, то откровенно скучает.

Прежде он еще не бывал таким увлеченным кем-то.

— Будь осторожнее с Аро, — шелестит Алек, появляясь у Лидии за спиной, когда она примеряет новый алый плащ, подаренный ей лидером Вольтури. — Он гораздо более безумен и кровожаден, чем кажется на первый взгляд.

— Спасибо за предупреждение, малыш, — мягко улыбается Лидия, — Но мне ничего не грозит. Это мой дар, помнишь? Я знаю, кто и от чьих рук погибнет. Аро не причинит мне вреда. Никогда.

— Я не мальчик, — поджимает губы Алек, и в этот момент в самом деле выглядит обиженным ребенком, хотя и очень жутким.

Лидия смеется и ерошит ему волосы жестом, который дает ему понять: Деметрий был прав, она никогда не взглянет на него, как на мужчину.

— Если мальчишка досаждает тебе, я поставлю его на место, — предлагает Деметрий, замечая, что навязчивое общество Алека порой утомляет Лидию.

— Он всего лишь ребенок, — отрицательно качает головой Лидия в ответ. — Я справлюсь с ним. А вот ты держись от него подальше — он тот, кто может подарить тебе смерть.

— Мальчишка убьет меня? — смеется Деметрий недоверчиво. — У него попросту не хватит на это сил!

— Ты его недооцениваешь, — возражает Лидия уклончиво.

— Плевать на Алека, — парирует Деметрий. — Меня волнует другое. Кого и как оцениваешь ты?