«Дорогой Папочка.
Давно собирался ответить на твое письмо, часто обдумывая, о чем буду писать. Ты, очевидно, неправильно понял мое отношение к комсомолу и фронту. Я только собирался сопротивляться до конца, но и не думал сам заикаться о фронте.
Я именно так и сделаю, как ты советуешь, во всем отдаваясь воле Бога, никогда не проявляя инициативы, где это касается моей судьбы. Когда спрашивают, кто кончил 10 классов, я молчу, а вопрос о высшем образовании ставится редко.
Поэтому я до сего времени и был середняком. Только недавно командир взвода, лейтенант, „заметил“…я, когда я его замещал на занятиях по пулемету. Потом мне предложили стать командиром отделения, заменить одного семиклассника, который совсем плохо владеет языком. Я отказывался, хотя меня и убеждали, просили и напоминали, что командир отделения не имеет закрепленного оружия, которое надо чистить и таскать на себе во время походов, не ходит в очередной наряд и имеет много других льгот. Я так и остался рядовым курсантом…
Сегодня на политзанятиях преподаватель сказал, что ему нужен помощник, который будет опрашивать всех и выставлять отметки, он просил выставить кандидатуры. Все в один голос закричали: „Пестова“. Я думаю что они рассчитывали на мою образованность, честность, проверенную в столовой, и доброжелательность ко всем…
Все недовольны своими отделенными командирами, поэтому ребята так и схватились за возможность самим выбрать себе начальника. Впрочем, ребята говорят, что из меня выйдет хороший командир, с сильной волей, приводят как пример мои действия за столом и прочее. Теперь совсем о другом.
Как-то ты мне сказал, что надо уметь в каждом жизненном случае, в каждой мелочи, в каждой так называемой „случайности“ видеть указание Бога и что ты теперь этим руководствуешься в жизни и во всех вопросах.
Сперва я очень удивился и подумал, что я додумался до этого раньше тебя – 4–5 лет назад, но потом понял, что „додумался“ только частично, только до второго случая.
Первый случай – он предшествует всякому делу – указывает нам, как поступать, даже если совесть спокойна относительно любого выбора. Я еще не научился узнавать в этом случае волю Бога; очевидно, надо „подумать о Боге“…отказаться от всякой инициативы. Я это делаю не всегда, иногда стараюсь сам догадаться, как будет лучше; но частое применение этого правила ведет всегда к тому, что мне часто „явно везет".
Второй случай – после всякого дела – показывает нам, правильно ли мы поступили. Свои неправильные поступки, то есть грехи, я распознаю по двум положениям: 1) наказание следует немедленно и 2) в этой же области, в этом же вопросе. Впервые такая мысль пришла мне в голову, когда я получил „посредственно“ на экзамене по литературе в 8-м классе. Тогда я был в совершенном недоумении, не понимал воли Божией, так как все данные были за то, чтобы получить „отлично“. А потом я вспомнил, что учебник по литературе был у меня не свой, а найденный, и, узнав перед самым испытанием, чей он, я его не отдал владельцу. С тех пор я стараюсь в каждой неудаче видеть указание на неправильно совершенный поступок.
Так и теперь. Будучи в колхозе, я обнаружил, что потерял ложку. Я вспомнил, что вынимал ее в последний раз в поле, когда незаконно съел одну ложку из ведра, которое нес с кухни своим ребятам. На том месте она и осталась. Я вернулся туда, но ложки не нашел. Я удивился, что не мог найти ложки – я ведь понял свой проступок и раскаялся. Вернувшись в деревню, я решил себе купить деревянную ложку или выменять ее. В первом же доме я получил ее за 10 конвертов. И я все понял и увидел в этом величайшую мудрость: 1) она досталась мне совсем даром и 2) теперь всякий раз, когда я сажусь за стол и делю суп, она напоминает мне о моем проступке; если бы я нашел свою старую ложку, я бы забыл об этом.
Но все же я недавно немного нечестно поделил хлеб, и в тот же день у меня стащили перочинный нож, которым я резал хлеб. Иногда мне приходят в голову мысли о суровости и даже жестокости наказания (ножик из-за 50 грамм), но я все же думаю: ни шагу назад от тех принципов [то есть заповедей Божиих], на которых я воспитан, и я во всем вижу справедливость.
А когда я задаюсь вопросом – как же живут другие (почему они не растеряли своих ложек и ножей), то отвечаю: во-первых, „с них меньше взыщется “ (Лк. 12:48), а во-вторых, и им постоянно даются такие же указания. Пример с моим соседом за столом. У него была своя ложка, железная; он решил, что неплохо бы иметь в запас и для продажи потерявшим свои ложки несколько ложек еще, и стащил в колхозе у хозяйки три деревянные ложки. И я в течение недели наблюдал, как у него не осталось ни одной. Свою стальную он выронил в уборной и не смог ее достать, одну деревянную он забыл в столовой, вторую украли, третью он сломал, вытирая ее краем клеенки. Ночью он стащил ложку в соседней роте – на другой день он и ее потерял. Один паренек из нашей роты дал ему свою запасную, и из нее он ест и до сих пор. Случай поразительный.
Я ему говорил: „Знаешь пословицу: ворованное добро в кармане не держится“. Он махнул рукой. Разве ему понять. Меня эта жизнь очень многому учит, я только жалею, что у меня не хватает времени, чтобы читать.
Папочка, ты был прав, когда говорил, что я не смогу выполнять утреннего и вечернего [молитвенного] правила. Так оно и оказалось. Мы встаем по команде, еле успевая одеться, вечером моментально засыпаем от усталости. Но я очень часто вспоминаю, и тогда делаю это, стоя на посту, шагая в строю, сидя в столовой в ожидании обеда. Я стал чаще вспоминать об этих правилах, поскольку надо мной часто нависают всякие опасности, мне часто грозят неприятности. И все всегда кончается очень хорошо, даже угодно для меня.
Мне во всем „везет“. Я еще ни разу не мыл полов, так как командир отделения „свой“, вместе были на Всевобуче, мне достаются легкие обязанности, легкие посты, во время трудных занятий по физкультуре я всегда бываю или занят в ленкомнате, или на дежурстве и пр., и пр.
Папочка, помни, что сын твой останется верен своим убеждениям и своим родителям. Еще я очень часто вспоминаю, что мне во всем „везет“ благодаря тому, что вы обо мне молитесь…
Пишу ночью на дежурстве, завтра будут тактические занятия за городом – пришлось бы таскать на себе оружие и пулемет (по очереди), рыть окопы и лежать на морозе в 6 часов утра, но мне „повезло“: я буду спать.
До свидания, Папочка.
Твой сынок Колюша». (Письмо № 29 от 29 октября 1942 года)
В письме одному из друзей нашей семьи Колюша пишет примерно в то же время:
«Постоянное желание улучить свободную минутку научило меня ценить время. Я часто думаю о том, сколько времени я раньше тратил даром, как хорошо можно было бы его использовать: прочесть хорошую книгу, сделать полезное дело, помочь бабушке в работе и др. Еще больше научился я ценить положительные знания. Мы здесь изучаем оружие, химическое дело, инженерное, баллистику. Когда кончится война, эти знания окажутся ненужными.
А разве я раньше мало уделял времени другим ненужным человеку наукам? Я изучал механику, а куда я ее сейчас применяю? Если бы я полтора года назад увидел себя объясняющим курсантам убойную силу пули, я не пошел бы в Энергетический институт, я пошел бы в медицинский. И я это сделаю, когда вернусь из армии, если только к тому времени не найду более гуманного поприща для служения человечеству.
Когда Вы читали нам свои записки, я очень много над ними думал. Для меня было не совсем ясно, как это так: „жизнь воспитывает людей“. Теперь я это понял, когда попал в совсем другие условия, стал вести самостоятельную жизнь. Я стал очень внимательно присматриваться к каждой случайности в жизни, стал рассматривать их как указание Бога. Если мне в чем-либо „повезло“, я вижу в этом награду Бога; если случается несчастье, я начинаю искать проступок, за который должен быть наказан; я ищу его в той же области, и если нахожу его и каюсь, все кончается хорошо.
